Она была красивой девушкой и хорошо одевалась. Ане очень нравилось коричневое пальто подруги с большим каракулевым воротником и пушистая шапочка из козьей шерсти.

«От мамы досталось» – призналась подруга, из чего Аня сделала заключение, что ее мама скорее всего, «из бывших», возможно даже дворянка.

***

Несколько дней держалась оттепель. Даже ночью мороз уже прихватывал не так сильно, поэтому работать было намного легче. Аня закончила работу, еще раз придирчиво оглядела двор. Вроде бы все чисто: снег собран в кучи, тротуары очищены, небольшие неглубокие лужицы вполне проходимы для галош.

Аня собрала инвентарь и отнесла в подсобку. Затем пошла к себе. Самое время перекусить. Вчера она вдруг решила себя побаловать – купила сто граммов любительской колбасы.

Все время пока работала, ее мысли крутились вокруг этого заветного кусочка, и теперь, изрядно проголодавшись, с чувством выполненного долга и вполне заслуженной награды она принялась за еду.

Настроение было прекрасным. Вчера Катя сообщила, что ее мама приглашает Аню встретить с ними Новый год. В дверь кто-то тихо поскребся.

– Аня, ты здесь? – Аня услышала за дверью голос Сашки Соломонова.

– Чего тебе? – Аня отодвинула задвижку.

– Можно к тебе зайти? – Аня открыла дверь пошире, чтобы гость смог войти.

– Чего тебе? – повторила она свой вопрос, не переставая при этом жевать.

Сашка протиснулся в дверь и сразу же уселся на кровать, застеленную грубым солдатским одеялом. В тесной комнатке с низкими потолками двоим было не развернуться.

– Будешь? – Аня придвинула разложенную на коричневой бумаге нарезанную колбасу и хлеб. После того, как Сашка ей тогда помог, она не хотела оставаться в долгу. Тем более что он сейчас вроде бы как гость.

– Нет, спасибо, я сейчас не ем ничего такого, скоромного, – отказался он, звучно при этом сглотнув. На колбасу он старался не смотреть, но чувствовалось, что ее аппетитный запах действует на него раздражающе – ноздри его зашевелились.

– Я вот чего…– Аня присела на табурет, сбоку от стоявшего впритык к кровати стола.

– Я хочу пригласить тебя…– Аня перестала жевать.

– К себе? – почти с ужасом произнесла она шепотом.

– Нет, нет…понимаешь, нас много. Тебе там понравится. Там собираются добрые, хорошие люди… братья и сестры…

– В церковь что ли?

– Нет, нет, не в церковь. Но там будет очень интересно. Много молодежи, песни, добрые беседы…

– Что еще за добрые беседы?

– Пойдем, Ань, ты ведь совсем одна, тебе ж надо с людьми общаться.

Аня задумалась. С одной стороны, ей давно наскучило проводить дни в четырех стенах, а с другой – она ведь плохо знала этого малахольного Сашку, мало ли в какую компанию он может ее затащить… Но взглянув на лицо «блаженного», она вдруг решила, что ей нечего его бояться. А общаться с людьми ей действительно давно и очень хотелось.

«Может, у него товарищ есть симпатичный? Только бы не такой как он, – подумала про себя Аня, дожевывая бутерброд. – А что? Мы же с Катькой подруги и тоже совсем разные».

– Хорошо, пойдем, – кивнула она Сашке в конце концов.

– Я зайду за тобой в полчетвертого, – обрадовался тот.

– В подворотне подожди, – Аня вспомнила, как ее предупреждала бригадирша тетя Тоня, чтобы «никого, особенно лиц мужеского полу к себе не водила, а то враз крыши лишишься». – Ну, иди, это служебное помещение.

Несмотря на тесноту, Ане нравилось ее жилище. Больше по причине того, что она была там единоличной хозяйкой и могла благоустраивать его по своему усмотрению.

Аня вскипятила на примусе воду, вымыла волосы, высушила у печи, заплела в тугую косу и скрутила сзади корзиночкой. Раскалила утюг и погладила выходное шерстяное платье, которое ей когда-то сшила любимая тетя. Затем достала из коробки маленький флакончик духов – нашла его под снегом, когда чистила тротуар у подъезда. Приложила палец и помазала маслянистой душистой влагой возле мочек ушей и под носом.

При этом она манерно закатила глаза, точно так, как актриса в заграничном фильме, который они намедни смотрели с Катькой в кинотеатре. Затем заглянула в мутное зеркало у двери, практически целое, доставшееся ей в наследство от предыдущего обитателя комнаты. Она подумала о том, что, если ее одеть точно так же, как Катьку, мужчины и на нее станут обращать не меньше внимания.

***

Сашка, по-видимому, вышел задолго до назначенного времени. Он пританцовывал на месте, пытаясь согреться, а нос на морозе стал просто пунцовым.

У Ани почему-то тревожно забилось сердце – впервые она шла на встречу с мужчиной. Пускай даже с таким, как Соломонов, все равно – это было настоящее свидание. Она приосанилась и кокетливо поправила съехавший на затылок пуховый платок.

Вспомнив походку Елены Ивановны из четвертого подъезда, вдруг очень смело завиляла бедрами. Жаль только, что под телогрейкой этой не раз репетированной походки было не видно.

– Ань, а ты красивая, – Сашке все-таки удалось разглядеть в девушке значительную перемену.

– Да, ну тебя, – смущенно махнула рукой Аня и тут же поскользнулась.

Сашка подхватил ее под локоть.

– Держись, – с готовностью подставил свою руку.

– Обойдусь! – Аня кокетливо дернула плечом и прибавила шагу.

Через двадцать минут езды в переполненном трамвае они оказались на окраине города. Дымящиеся трубы одноэтажных домов напомнили Ане о родной деревне.

За высокими воротами, перед которыми они наконец остановились, гулко залаяла псина. Перед тем, как войти, Сашка почему-то внимательно огляделся по сторонам.

– Здравствуй, чадо, да пребудет с тобой божье благословение, – услышала Аня странное приветствие, от которого ей стало грустно до тошноты.

Значит, Соломонов ее все-таки обманул?! И привел к верующим?

Вслед за старухой, назвавшейся Евдокией Ивановной, они прошли в дом. Ничего, что напоминало бы о веселом застолье. Три лавки по стенам, на которых сидело человек пятнадцать – большинство – люди среднего возраста, два старца, три старухи и еще три молоденькие девчушки, которых ей представил Сашка – Катя, Надежда и Раиса.

Из молодых мужского пола был только Соломонов. Чуть поодаль, в глубине комнаты стояла тумбочка со стопкой толстенных книг.

Верхнюю Аня узнала сразу же. Точно такая же книга хранилась у них дома вплоть до смерти матери. Куда потом она подевалась, Аня не знала, да никогда и не интересовалась. Это была Библия.

– Рассаживайтесь, любезные чада, все в сборе, – смиренным голосом сообщила старуха Евдокия Ивановна. Это ее «чада» вызвали в Ане невольное возмущение.

– Ты куда меня привел?! – зашипела она на Соломонова. – Я же говорила тебе…

Вдруг из соседней комнаты вышел молодой человек лет тридцати. Аня запнулась на полуслове, так как была мгновенно и наповал сражена его необычайной красотой.

Она словно воочию увидела принца из своих девичьих мечтаний. Высокий, статный, с красивой черной бородкой, вьющимися волосами и удивительно проницательными темными глазами, обрамленными густыми ресницами.

При одном его взгляде у Ани подкосились ноги, и она покорно опустилась на приготовленное для нее место. Больше она не возмущалась и не задавала Сашке никаких вопросов.

Молодой проповедник Владимир Николаевич начал свою речь в полнейшей тишине. Он поздравил всех с празднованием Рождества Христова, с явлением на свет Спасителя и коротко поведал известную Анне с младых ногтей библейскую историю о непорочном зачатии, знамениях, волхвах и счастливом явлении на свет маленького Иисуса.

Аня не очень внимательно следила за сутью повествования, она вслушивалась в тембр голоса говорящего, чувствуя, как временами у нее по коже пробегают мурашки, особенно, когда красивый молодой человек проникновенным голосом несколько раз повторил слово «любовь» и «любить». «Любовь Спасителя к своей пастве…»

– Какое сегодня число? – спросила она у Сашки, все еще не до конца понимая, почему о рождении Иисуса нужно говорить именно сегодня.