– Наверное, у причала жить очень противно… – прошептал Дари, пытаясь успокоиться. – Тут сыро и пахнет как-то гадко. А еще, наверное, и утопцы в двери скребутся по ночам. Я слышал, как об этом бабки на рынке шептались, что у нас тут утопцы. Скребутся в двери. Противно.

– Противно тебе? Не вздумай это ему сказать, – ответила девушка, поднимая вверх руку. – И нет здесь никаких утопцев.

Она постучала. Три коротких удара, а после них – длинная тишина. Чем скорее мастер откроет эту дрянную дверь, тем лучше. Ирена снова оглянулась, услышав какой-то звук в темноте справа от себя. Дари эти неприятные шумы пугали явно сильнее, чем всех остальных. Крысы копошились в гнилых ящиках, доверху набитых требухой, крысы подъедали стухшие овощи, забытые кем-то неделю назад. Крысы пировали. Богач вышел вперед, решив, что так и должен поступать настоящий мужчина, сопровождающий свою даму. Наверное, это ему следовало постучать в дверь.

– Мы слишком поздно, – пожаловалась Ирена. – Он уже спит, а мы тут ломимся, нехорошо это.

Но вампир не спал. Он чувствовал гостей еще за милю, за несколько миль, слышал знакомые шаги маленького чистильщика обуви. Дверь он открыл не сразу, немного помявшись у входа, словно надеясь, что дети уйдут с его порога прочь. Только ребята терпеливо ждали. Ирена пальцами сминала ткань юбки, нервно поглядывая в сторону шуршащих в помойке крыс, Богач пялился назад, рассматривая спокойную водную гладь, а Дариуш сжимал в руках поломанный кораблик, словно в случае опасности тот мог его спасти.

Дверь заскрипела. Громко и противно, потому что петлями никто не занимался уже много лет. Перед запоздавшими гостями стоял высокий мужчина с чуть волнистыми черными волосами, украшенными легкой проседью у висков. Взгляд его голубых глаз не был ни добрым, ни злым, но все трое инстинктивно отступили на шаг, узрев хозяина дома. Впечатление он производил двоякое. За его спиной виднелся слабый свет двух или трех свечек, зажженных в разных углах комнаты.

– Милсдарь, – опередил всех Богач, пробубнив первое, что пришло ему на ум. – Прошу вас простить столь поздний визит. Мы срочненько нуждаемся в вашей помощи.

Хозяин дома лениво перевел взгляд с одного мальчишки на другого. Он уже заметил кораблик, сжатый в тонких пальцах ребенка и улыбнулся краем своих бесцветных губ. Дети. Вечно они что-то ломают, теряют и портят, увлекаясь слишком энергичной игрой. Дети. Детлафф отступил, пропуская запоздалых гостей внутрь. Первым в дом вошел Богач, нагло размахивая руками, а затем и двое оставшихся посетителей осмелились пройти вперед. Руками они не махали.

Ирене было холодно. Она озябла. Близость воды, действительно, мешала ей чувствовать себя комфортно. В доме было сыро, чувствовался сладковатый запах плесени, старой бумаги и чего-то гниющего. Девушка обхватила себя руками, рассматривая уставленные старыми игрушками полки. Деревянные коньки, поломанные куклы без рук или ног и потерянные солдатики, проржавевшие до грязно-оранжевых дыр. Когда мужчина прошел мимо нее, Рен окатило волной из запаха растертых в ступке трав. Мята, базилик, молодая кинза… Запах был резким, почти противным, а сочетание – странным.

– Ты что-то сломал, малец? – хрипло спросил хозяин дома, чуть наклонившись, чтобы лучше видеть лицо мальчика.

Дариуш кивнул, протягивая игрушку вперед. Руки у вампира были холодными, Дари скривился, когда тот забрал у него драгоценный кораблик. Мальчишка торопливо отвернулся, попятился назад, к старшей сестре, врезавшись в нее спиной. Ирена не пошатнулась, рассматривая лицо странного незнакомца. Любопытство всегда брало верх над остальными позывами ее разума.

К какому из цехов он мог принадлежать? Неужели мужчина просто чинит игрушки, неужели может наскрести себе на жизнь этим жалким ремеслом? Для бандита незнакомец был слишком худым, а для аристократа – жилище его было слишком бедным. Обедневшую знать Ирена никогда не встречала, потому и не могла представить себе столь нелепую картину, хотя таких кадров и искать не нужно. Нет. Детлафф был слишком бледным для рабочего человека или торговца. Он не мог батрачить на солнце целый день, сохранив этот приятный глазу цвет кожи.

Хозяин дома, пристально рассматривающий игрушку, заметил липкий взгляд девчонки. На нее незнакомец внимания еще не обращал. Он не подал виду, понимая, что ребятне всегда интересны загадочные незнакомцы вроде него. Всякого манит тайна, притягивает секрет, которым обладает лишь избранный круг людей. Детлафф так же заметил и тот взгляд, которым девушку одаривает его давний знакомый – мальчишка, что чистит обувь на площади.

– Скверно, – подытожил он, возвращая вещь после осмотра. – Краска не та, она пропускает влагу, а дерево от этого гниет. С этим корабликом можно играть только на суше, малец.

– Вы почините? – тихо спросила девушка, положив руки на плечи брату.

Вампир поднял взгляд. Дочка кузнеца показалась ему довольно миловидной. Тонкая и высокая, среди кметских ребят ухажеров она не найдет. Слишком худа, чтобы беспробудно плодиться, слишком слаба, чтобы работать в поле и ежечасно следить за дряхлеющей хатой, что пережила не одно поколение семьи. Большие черные глаза ее смотрели на него вопрошающе, а мужчина думал, что бы ответить их хозяйке. Да, он мог бы. Это дело нехитрое. Заменить одну дощечку другой, снять старую краску, чтобы покрасить заново, а затем положить сверху водонепроницаемый лак, которого у него и без того в избытке. Только что-то останавливало Детлаффа от решения дать гостям согласие. Вампир медлил.

– Мы заплатим, – проговорила девушка, тут же залезая в свою сумку, чтобы подтвердить заявление. – Вот.

Она протянула к незнакомцу тонкую розовую руку, показывая развернутую ладонь. На ней лежала одинокая серебряная сережка, которую Ирена нашла на дороге у ближайшего виноградника. Должно быть, одна из знатных дам ее обронила, когда лошадь под ней взбрыкнула. Детлафф на секунду отстранился назад, завидев перед собой серебро, которого не терпел, потому что вампирская природа не позволяла ему приближаться к искрящемуся на свету металлу. Волнение не было сильным, но выдавать себя все равно не хотелось.

– Ты можешь купить на это такой же кораблик, – проговорил он своим хриплым голосом. – Сходи на рынок, девочка.

Вампир протянул ей игрушку, но Ирена и пальцем не повела. Ее черные в этом свете глаза были полны жгущей кожу собеседника уверенности, она не хотела отступать. Вампир удержал улыбку, губы его не шевельнулись. Он смотрел за тем, как тонкие брови девушки нависают над ее глазами. Богачу эта сценка не нравилась. Дариуш же смотрел в пол, иногда скрещивая мыски своих ботинок, а затем разводя их как можно дальше друг от друга. Он нервничал.

– Нет, нам нужен этот, – отрезала она, понимая, что отец узнает свой подарок, не спутает его с другим.

– И зачем? – неторопливо спросил вампир.

– Его нам подарила покойная бабушка, – резво солгала девчонка, лишь бы вампир не выставил их за дверь. – Это… Это – память.

Ей было стыдно признаться в том, что отец может поколотить брата за то, что тот сломал какую-то жалкую игрушку, с которой даже играть-то не хотел. Ирена медленно отвела глаза, пока хозяин дома рассматривал ее лицо. Высокие скулы, чуть ввалившиеся щеки под ними… Нет, ее нельзя назвать однозначно красивой. Да и умной. Детлафф разгадал секрет почти сразу же, он почуял ложь, но снова не подал виду. В конце концов, это будет интересно, правда?

– Рен, пойдем, – пробубнил Дариуш, уже протягивая руки к своему кораблику. – Простите, милсдарь.

– Не пойду! Пусть соглашается!

Дари продолжал тянуть руки к игрушке, но вампир быстро ее убрал. Рен. Так ее иногда называли, сокращая имя, данное матерью при рождении. Ирена качнулась, когда взгляд мужчины изменился. Что-то мелькнуло там, под голубой радужкой, знакомый ей кит с криком отчаяния погрузился на дно его моря, моря дум и печалей. В комнате словно стало еще холоднее, сырость открыла пасть, пахнула гостям в лицо. Детлафф скривил губы, нехотя вспоминая о той, что покинула его несколько лет назад. Рен.