Эта улыбка, мелькнувшая в ямочках на ее щеках, еще больше вдохновила Вэй Цзюньхуна.
В салоне красоты Лун Мин три часа делала прическу, потом еще час – маску на лицо, и только тогда раздался звонок от Вэй Цзюньхуна. Он сказал, что дело улажено.
– Тогда я сейчас приду! – ответила Лун Мин.
– Уже восемь, центр реабилитации закрыт, даже если вы приедете, то учеников все равно не увидите. Вы где? Я зайду за вами.
Чтобы отблагодарить Вэй Цзюньхуна, Лун Мин пригласила его поесть запеченную рыбу в уличной закусочной. Когда полуторакилограммовую рыбину водрузили на стол, они оба уже выпили по бутылке пива, а под столом стоял еще ящик. Судя по всему, они собирались хорошенько выпить и закусить, да еще и посоревноваться в этом между собой. Вэй Цзюньхун сначала с тревогой спросил:
– Вы можете много выпить?
– Сколько вы выпьете, столько выпью и я!
– А если вы опьянеете раньше меня?
– Еще не факт, кто первым опьянеет.
– Хорошо, но только ключи от машины отдайте мне: нельзя пьяной садиться за руль.
Лун Мин отдала ключи Вэй Цзюньхуну, и они начали пить, не сдерживая себя. После десяти часов вечера людей на улице становилось все больше, в ресторанчике, где сидели Вэй Цзюньхун и Лун Мин, народу набилось до отказа. Люди пришли сюда не только поесть, но и поглазеть, ведь на всей улице все считали, что эта пара – самая красивая. И парни, и девушки засматривались на них. Вэй Цзюньхун смотрел только на Лун Мин, ее новая прическа была гладкой, черной и блестящей, лицо выглядело нежным, белым и чистым, оно было так прекрасно, что он весь лучился от самодовольства. Потому что в этот момент все вокруг, кроме Лун Мин, а возможно, и она сама тоже, считали, что он ее парень. И он подходил ей, потому что тоже был хорош собой. Молодые люди уже выпили по пять бутылок пива и съели половину рыбины; они были пьяны и веселы, но до полного помутнения в глазах было еще далеко. Лун Мин взяла палочками большой кусок рыбы, положила его в пиалу Вэй Цзюньхуна и, глядя, как он ест, спросила:
– Хорошо, теперь расскажите мне, как за те четыре часа, пока я вас ждала, вы сделали так, что реабилитационный центр предоставил моим ученикам нужную заботу?
Вэй Цзюньхун некоторое время задумчиво молчал, словно фильтровал или монтировал информацию о том, как это происходило, а потом ответил:
– На самом деле это было просто. Я ведь тоже полицейский. А коллегам всегда проще договориться между собой. Я пошел прямо к директору центра, господину Чжуну, тому, с длинными бакенбардами, вы его видели. Он говорил, что вы к нему приходили. Я сказал ему, чтобы он помог с этим делом, обязательно помог! Поначалу он слегка сопротивлялся, но потом я позвонил своему начальнику управления, одно его слово – и все уладилось. – Вэй Цзюньхун раскинул руки, выглядя при этом расслабленным и спокойным.
Лун Мин смотрела на него словно старая, опытная актриса на новичка. Она знала, что он говорит неправду, ну или как минимум сознательно опускает трудности. Дело точно нельзя было уладить так просто и успешно. Она была у директора центра, умоляла, даже плакала, но тот был неумолим и не оставлял никакого пространства для маневра. Он отвел ее в палаты, они просмотрели их одну за другой, все было заполнено пациентами, не менее тридцати человек. Действительно, невозможно было освободить место для ее учеников. Лун Мин обратилась к Вэй Цзюньхуну от безысходности, лелея последнюю надежду. А он смог превратить надежду в реальность, что было, несомненно, нелегко, просто она не знала, насколько нелегко. Она не знала, что ради ее пяти учеников Вэй Цзюньхун стучал кулаком по столу директора реабилитационного центра, потом бегал к своему начальнику, у которого тоже чуть не хлопнул по столу. Тот с мрачным лицом поинтересовался:
– Ты же болен? Разве ты не отпросился, чтобы показаться врачу? Почему теперь примчался ко мне и требуешь места в реабилитационном центре для детей, совершенно тебе незнакомых? Ну, вот такие там условия, ко всем, кто бросает наркотики, к малым и старым, одинаковое отношение!
Вэй Цзюньхун ответил:
– Я болен, но к врачу не ходил. А не ходил потому, что эти дети имеют ко мне отношение! Какое? А такое, что они – ученики Лун Мин, директрисы школы в Наляне! Имеет ли она ко мне отношение? Имеет! Потому что я когда-то считал ее убийцей, при всех увез ее в участок, и хотя вы тоже отрицали, что она убийца, и это обвинение было снято, оно нанесло удар по ее репутации, и я несу за это ответственность, я должен нести эту ответственность. Линь Вэйвэнь использовал ее учеников для торговли наркотиками, это я только что узнал от нее, и требуется дальнейшее расследование, но факт остается фактом – ее ученики пристрастились к наркотикам. Сейчас она хочет помочь им избавиться от этой зависимости, но они несовершеннолетние, а их поселили, заперли со взрослыми, можно представить, какой будет результат и последствия. Я не хочу сказать, что тамошние наркоманы – все злодеи, но они не могут мыслить разумно и даже не способны здраво рассуждать. По меньшей мере у них постоянно меняется настроение. И очень опасно для детей быть запертыми в одном помещении с такими взрослыми, разве нет? Им уже и так причинили вред, нельзя ранить их еще сильнее, господин начальник!
Такое решительное и уверенное возражение подчиненного заставило начальника замолчать, потом он вместе с Вэй Цзюньхуном поехал в реабилитационный центр. Осмотрев центр, начальник сказал директору Чжуну:
– Выпустите человек тридцать тех, кто уже практически прошел курс, чей срок уже почти подошел к концу, отпустите их и освободите место для детей. Немедленно!
Директор центра бросился выполнять распоряжение начальника Нуна, а тот посмотрел на украдкой улыбающегося Вэй Цзюньхуна и мрачно сказал, указывая на него пальцем:
– Вэй Цзюньхун! Это не ты, мать твою, болен! – Он указал на себя: – Это я болен! Я же начальник управления! А послушался тебя, простого полицейского!
Вэй Цзюньхун ответил, открывая ему дверь машины:
– Это потому, что вы всегда были близки к народу, любите народ, вы – наш народный замечательный начальник!
– Ты посмотри, только что орал на меня, а сейчас подлизываешься. Только что был мужиком, а сейчас как собака.
Услышав эти слова, Вэй Цзюньхун, который уже собирался сесть с ним рядом в машину, отошел назад, выпрямился и произнес:
– Хорошей дороги, господин начальник!
Лун Мин смотрела на Вэй Цзюньхуна так, что от ее взгляда его кожа зачесалась. Ему показалось, что она видит его насквозь, разгадала, что он скрывает. Он рассмеялся, пытаясь скрыть за улыбкой то, что ему не по себе, но эта неуклюжая улыбка выдала истинное положение дел.
– Скажу правду – было не так легко, но в итоге дело сделано.
– Спасибо вам, – поблагодарила Лун Мин. Она продолжала смотреть на Вэй Цзюньхуна, но выражение ее лица изменилось, казалось, она тронута, но в то же время чем-то опечалена. – Вы не знаете, но когда я сегодня приехала в реабилитационный центр, дети бросились ко мне, обнимали меня. Я почувствовала, как они дрожат, а их лица выражали отчаяние и страх, такие жалобные, они не чувствуют себя в безопасности. Эти дети и так уже несчастны, нельзя, чтобы они подвергались опасности и угрозам в реабилитационном центре. Я пообещала, что они не будут жить и есть со взрослыми, которые запугивают их и обижают. Мне обязательно нужно было выполнить обещание. Спасибо вам!
– Не за что! – ответил Вэй Цзюньхун и поднял стакан с пивом. – Тогда выпьем за меня?
Лун Мин тоже подняла свой стакан и чокнулась с Вэй Цзюньхуном; звон их стаканов прозвучал, словно два певца спели дуэтом.
Вэй Цзюньхун опьянел первым. Пили, пили, и вдруг он внезапно, словно сраженный пулей, упал ничком, страдальчески застонал и заплакал. Хорошо еще, что Лун Мин держалась, она явно умела пить, к тому же у нее был опыт того, как справляться с пьяными. Она невозмутимо подняла лежащего Вэй Цзюньхуна, прислонила к себе поудобнее, расстегнула пуговицы на его рубашке, а затем сдавила две акупунктурные точки – под носом и на челюсти. Вскоре Вэй Цзюньхун перестал стонать и плакать, ему стало полегче, но он по-прежнему не мог самостоятельно встать. Лун Мин подо звала владельца ресторанчика и попросила помочь перетащить его к стоявшему у дороги трехколесному автомобилю, а потом оплатила счет. Разговаривая с Вэй Цзюньхуном, словно с умственно отсталым, она наконец выяснила его адрес: улица Дружбы, дом 5.
