Литмир - Электронная Библиотека

Рассвет потихоньку выкрасил небо в мягкие розовые тона, но плотно сомкнутые ветки пропускали только малую их долю, и Его Высочество тонул во мраке, словно в озере. Порой поблизости что-то загадочно шелестело, но, стоило принцу обнажить меч, как источник шелеста пропадал или благоразумно шелестел в ином направлении, неплохо понимая, чем ему грозит смертоносное стальное лезвие.

Лук со снятой тетивой бил Уильяма по лопаткам, но избавиться от него юноша не рискнул. Мало ли что. Драконы, они могут быть где угодно, а у него рано или поздно исчерпается провизия, и охота станет единственным шансом выжить. К сожалению, она не входила в список развлечений, рекомендованных молодому принцу, но Уильям верил в свои способности и считал, что если, к примеру, дикий кабан для него — сильнейший противник, то кролика или зайца он как-нибудь победит. И разве это не ему случалось теснить к распахнутому окну людей, которые влезли в его покои посреди ночи? На одном фехтовании далеко не упрыгаешь, иногда надо проявлять жестокость — без нее, как правило, среди человеческого рода не протянешь и месяца…

Уильям шел, Драконий Лес не заканчивался. Оно и понятно, покрытая деревьями, кустарниками и высокой травой земля занимала весь центр обитаемого континента, вплотную подходя к любому из королевств. Из него можно было выйти и к перевалам Талайны, и к рыцарскому посту Этвизы, и к зеленым холмам Саберны, и к эльфийским владениям, и к тихому герцогству Вилейн.

Ели, дубы, каштаны, белые призраки берез, шиповник, терновник и полынь, чей запах висел повсюду, будто покрывало, медленно сменяли друг друга. Крупные полосатые пауки болтались повсюду, недовольно подергиваясь, когда их касался теплый солнечный свет. Белые мыши бегали туда-сюда, полускрытые голубой травой. Белки — или кто-то, кто весьма на них походил, — метались по раскидистым кронам, роняя то орехи, то желуди, то куски древесной коры.

К полудню лес перестал выглядеть таким уж враждебным, а тропа вывела Уильяма к узкому, но чистому ручью, радостно звеневшему по камням. Его Высочество тут же нарек его появление знаком судьбы, уселся на траву и принялся жевать бутерброды.

Одинокий волк, серый с проплешинами, выглянул из-под куста. Юноша выхватил из ножен меч, при этом рассыпав на себя хлебные крошки. Зверь посмотрел на него, как на идиота, и медленно убрался восвояси, припадая на левую переднюю лапу. Его хвост, увешанный репьями и перепачканный кровью, оскорбленно качнулся.

Перекусив, Уильям продолжил путь. Увы, но тропа не пожелала и дальше быть его проводницей, обрываясь ручьем, и он двинулся прямо в непролазные дебри, уверенный, что любую ветку можно отодвинуть, а в крайнем случае — срубить.

Это стало роковой ошибкой. Тхей всю дорогу от столицы пытался объяснить Его Высочеству, как следует передвигаться по лесу, но, увлеченный своим обществом, тишиной, спокойствием и равнодушием ко всему, Уильям напрочь позабыл его наставления. Драконьи владения большие, куда именно идти — не понятно, так какая разница, идти в это самое непонятное по тропе или без нее?

Время от времени юноша поднимал голову и внимательно изучал положение солнца. Потом солнце начало клониться к закату, и он впервые запаниковал.

Поблизости не было ни следа чужого присутствия, если не учитывать все тех же мышей, белок и птиц, отчаянно орущих вдали. Постепенно передвигаясь к югу, Уильям их намеренно обходил, но тоскливый, полный первобытного страха звук влиял на него, как влияет планомерное падение капель на единственного пленника подземной камеры.

Миновал закат, и птицы умолкли, но теперь давить на принца начали насекомые. Шелест многочисленных лапок, сердитое клацанье жвал, треск хитиновых панцирей под ногами — они довели его до того, что, не выдержав, юноша рванулся прочь и зажег факел, прихваченный у наемников. Тхей, вроде бы, упоминал, что злоупотреблять им не следует — бывает, что огонь в темноте ночи привлекает совсем не тех, кого ты хотел бы встретить, — но Уильяму было так страшно, что он снова пренебрег советами колдуна и поступил по-своему.

До утра он дрожал, как осиновый лист, и ни разу не сомкнул веки. Да что там, он и моргать опасался — вдруг, пока жертва слепа и беспомощна, из укрытия вылезет огромная сороконожка и попробует его съесть? Или, еще хуже, колоссальный паук впрыснет в его тело яд, тем самым приготовив аппетитный суп из чужих внутренностей, а потом хладнокровно высосет…

Уильям похолодел и укусил себя за палец, чтобы не завопить. Страх, почти осязаемый, крепкий и беспощадный, едва не заставил его сорваться с места и убежать.

Белая красноглазая мышь вскарабкалась на сапог принца и вопросительно пискнула. Юноша протянул руку и осторожно ее погладил. Мышь была и в сотни раз не такой страшной, как пауки и сороконожки. К его удивлению, она подалась навстречу, принимая ласку и надеясь ее продлить — словно кто-то каждый день приходил сюда, чтобы погладить и убаюкать маленьких зверьков.

Разошлись косматые облака, и над лесом нависла грозная, мрачная луна, окруженная звездами. Голубая трава приободрилась и приподнялась, жадно впитывая свет.

К утру Уильям все-таки задремал, и ему снились королевские покои, нежные перины, одеяла и подушки, канделябры с целыми наборами свеч, стражники… проснувшись ближе к обеду, он ощутил себя самым несчастным человеком на земле, но все же нашел силы выпрямиться и пойти дальше.

Спустя, наверное, пару часов Его Величество осознал, что ходит по кругу. Он попробовал оставлять метки на деревьях, но когда с очередной акации прямо ему за шиворот свалилась какая-то извивистая сумасшедшая тварь, юноша плюнул на эту затею. Перепуганный, измотанный, он окончательно повесил нос и зашагал вперед, не любопытствуя, в нужном ли направлении несут его ноги. Отчасти потому, что понятия не имел, каково оно из себя — нужное.

Треск хитиновых панцирей и шелест многочисленных лапок в сумерках он принял, как должное. Вероятно, он был уже не в состоянии их бояться. Желтые сороконожки бледно светились, будто кошмарные светлячки, но Уильям не обращал на них внимания — только давил самых наглых, пачкая подошвы в густой тошнотворной жидкости, меньше всего похожей на кровь. Перед смертью желтые твари издавали замогильный стрекот и пронзительный визг, резавший по ушам. Иногда ему отвечали волки, будто умоляя заткнуться.

До Уильяма дошло, что еще немного — и он просто сойдет с ума. Но тут, совершенно неожиданно, деревья полностью разошлись, и под сиянием голубоватой луны перед юношей предстал замок — белый замок, увенчанный шестью башнями с витражными окнами. Разумеется, парадные двери, как, впрочем, и не парадные, были заперты. И все же Его Высочеству замок показался потрясающим, и он облегченно опустился на мраморные плиты у входа.

Возле замка было светлее и явно безопаснее, чем в лесу — ни одна живая тварь не совалась к этим прохладным, чуть шероховатым стенам. Отдохнув, подкрепившись и осмелев, Уильям прогулялся вокруг строения, любуясь витражами, галереями и балконами. Жаль, что порог северного корпуса испачкало какое-то мерзкое багровое пятно, влажно блестящее в темноте.

Пахло оно железом.

Его Высочество провел по нему пальцем и убедился — кровь. Чья — он понятия не имел, потому что вампиром не был. Страх, почти отброшенный куда-то на задворки сознания, вернулся в утроенном размере, и юноше стоило немалого труда отойти и невозмутимо осмотреться. Помимо порога кровь блестела и на траве, и крупными каплями украшала цветы на клумбе, перебивая своим ароматом аромат роз, невесть как занесенных в это странное место.

Уильям уже приготовился к ужасной картине вроде изорванного трупа, разномастных кусочков мяса или обглоданных костей, но скопление красной жидкости закончилось вполне себе живым человеком. Он тихо, размеренно дышал, стиснув пальцы на воротнике зеленой рубахи. Он был куда выше и сильнее Уильяма, хотя бледное лицо исказила боль, а из аккуратно остриженных волос цвета выгоревшего на солнце песка торчали мелкие веточки и шипы.

8
{"b":"626321","o":1}