– А вас как звать - величать?

– Радсеем матушка назвала, а ты разве не знала прежде?

– Где уж мне - русалке! Я вчера только ходить научилась, а то все в омуте ныряла, на потеху лягушкам.

Парень рассмеялся и шагнул ближе, а у Леды сердечко вдруг затрепыхалось. Хорош был Радсей: глаза синие, зеленью чуть отливают, волосы темно-русые, волнистые, сложен ладно, выше Леды почти на голову, а движения мягкие, и голос, до самого донышка души пробирает… Ох, не одна девка должна бы по такому парню сохнуть! И что же Медведь говорил, будто Младшего осенью куда-то отправить должны, в подземелье какое-то, надо бы все разузнать подробней.

– Пойдем-ка со мной, сведу тебя к Арлете, то сестрица наша. Попрошу, чтобы оставила тебя на своей половине. Радуня ее очень сказки любит, может, ты ее чем позабавишь.

– А Радуня у вас кто?

– Племянница, конечно. Ой, смех, девке уж пятнадцатый год, а мать ее со двора не пускает. Кто-то ей недавно наворожил, что дочка замуж пойдет за Зверя Лесного. Да разве ж Годар отдаст за Зверя родную кровинку, нечего и бояться! С братом никто спорить не будет. Пустые страхи…

Шла Леда за Радсеем на другую сторону длинного дома-терема и думала с грустью, что ее-то просьбу о Лунной долине Змей даже рассматривать не возьмется. Кто она такая, чтобы Сам Князь ее на себе по небу за тысячу верст от дома тащил. Подумаешь, русалка о двух ногах! Он, поди, и не таких чудес навидался, летая по свету. Ох, тоска-кручина, что-то дальше будет.

А дальше Младший привел Леду в дом и оставил на попечении двух чернавок дожидаться сестры. Тут и Арлета вскоре подошла, видно кто-то ей уже сообщил, что в Гнездовье «русалка» пожаловала. Сестра Змея оказалась женщиной высокой, красивой, только лицо строгое без улыбки. И если Радсей девушке ровесником показался, то Арлета была явно постарше, да не в пример братцу серьезней. Леда и ей не стала рассказывать о своей просьбе лично до самого Князя, еще чего доброго рассердится, велит прогнать. Попросилась только на житье в Гнездовье, обещала браться за любую работу, потому как на всем белом свете одна и деваться ей некуда. Арлета подумала недолго, да и согласилась:

– Ежели без умысла худого явилась, так и оставайся. Будешь зло творить, да мутить людей, пожалеешь. Сегодня отдохнуть дам, а завтра же дело тебе сыщу, даром у нас никто хлеб не ест.

На том и порешили. А ближе к вечеру попала все же Леда в настоящую русскую баньку да с березовым веничком, смыла с себя все тревоги-заботы, словно народилась заново. Одежку ей приготовили другую, даже обутки нашли полегче. А уж когда девушка высушила свои длинные волосы, да заново их переплела, кажется, и сама Арлета на нее иной взгляд бросила.

– А ты хороша… Зря Милана тебя лешачихой обзывала, хоть и на русалку ты мало похожа. С облака, что ли, свалилась к нам или впрямь из омута вышла?

– Может, и с неба я, - тихо ответствовала Леда, опуская глаза, - лунная дочь...

Арлета только сверкнула темными очами, отвернулась круто, словно на что-то осердясь. Вечеряли все вместе за большим столом в просторных общих покоях. Правда, сидела Леда на самом краю, рядом с бессловесными служанками. Потихоньку девушка разбиралась, что соседки ее не рабыни, а дочери или сестры младших дружинников, вот только знакомой Миланы среди них не было. Видать, родня ее была не из простых гридней, да и в другом доме обитала красавица.

А те девки, что рабынями считались, вообще, ели при кухне, а сюда лишь приносили чаши с едой, да забирали пустую посуду. Леда посматривала на них с любопытством, хотела лучше понять нрав хозяев Гнездовья. Много о людях можно сказать, видя, как они к своим подчиненным относятся. А уж если у них рабы…

Во главе стола сидел Младший, только ел неохотно, будто мыслями далеко витал. А вот Леда была голодна, без робости хлебала ячменную кашу, потянулась за пирогом с ягодами. После поймала на себе внимательный взгляд Радсея, да его лукавую улыбку, почувствовала неловкость. Да только, кажется, кроме парня никто на нее больше и не глядел. Арлета с дочкой разговаривала, сразу ясно стало, что души в своей Радуне не чает. Змеева племянница милая была, круглолицая да востроглазая, и на месте ей не сиделось, видать та еще резвушка. Наскоро поужинала и попросилась у матери во двор к подружкам бежать. Вскоре вышла из - за стола и Леда. Поклонилась хозяевам, поблагодарила за добрый прием. Арлета только кивнула коротко, а после велела проводить гостью в приготовленную для нее каморку.

И вот осталась Леда одна, прилегла на чистую постель, собравшись отдохнуть за тяжелый длинный день. Только сон не шел… А через малое время и дверь скрипнула, прокралась к девушке тонкая тень.

– Русалочка! Ты еще не спишь?

– Ты… Радуня?

– Тише говори, я у матушки не спросилась, а то чай не позволила бы мне сюда прийти. Она же следить за тобой собралась, вдруг ты ведьма лесная, хворь какую на нас наведешь.

Леда улыбнулась впотьмах, присаживаясь на лежанке, подоткнув под спину подушку.

– Я не ведьма, не лешачиха. И не русалка даже. Сказки все это. Я простой человек. Только заблудилась в ваших краях. Река меня принесла, понимаешь? Река времени…

Загрустила Леда от такой неожиданной формулировки. А ведь и правда, словно бы попала на пятнадцать веков назад, в Древнюю Русь, к предкам славян, не иначе. Многое сходится, и язык понятен, и в одежде подобное есть, даже в постройках и внутреннем убранстве хоромин. Имена тоже будто русские. Правда, сказочный какой-то этот мир, в учебниках по истории про настоящих Крылатых Змеев ничего ведь не сказано, а фольклор однозначно этим созданиям худую славу приписывает. Чего же Леде ожидать от такого соседства?

А вот девочка гостью сразу пожалела, присела на краешек постели, легко коснулась руки:

– Я брата попрошу, он тебя в обиду не даст. Радсей добрый.

И на том спасибо. Утешила. Леда горячо пожала мягкую девичью ладошку.

– Ой, а это у тебя откуда?

Не успела Леда и глазом моргнуть, как Радуня сняла со столбика кровати веревочку с деревянными медвежатами – подарок Михея.

– Славные какие, живые будто, кто же тебе их сделал?

Тут Леду охватило странное беспокойство, может, лучше было бы игрушку эту от Радуни подальше запрятать. Да видно, поздно уже, не станешь отбирать силой.

– Это даже не мое. Просили передать, кому понравятся для забавы. Только я детям малым отдать хотела. Ты-то уж девушка совсем, поди давно в куклы не играешь.

– А, может быть, и играю… Ведь это не кукла вовсе, а оберег, подари-ка мне, я на руке носить буду. Мне по сердцу.

Не успела Леда и возразить, как Радуня обернула веревку вокруг белого запястья, туже стянула концы.

– Теперь меня никакой Зверь не тронет! Пусть матушка не тревожится более. Я дерево завсегда любила, теплое оно, лесом пахнет. А таких оберегов и не видала никогда.

Леда только губы кусала, не зная, что и сказать. Смотрела на Радуню с тоской, а та по- своему поняла, предложила обмен:

– Если тебе с Мишутками расставаться жалко, так мой оберег возьми. Его Годар сам на меня одевал. Годар только с виду строгий, а со мной так и ласков бывает. Только недолго, некогда ему.

С этими словами Радуня протянула Леде шнурочек, на котором висела подвеска с «дракончиком», как две капли воды похожим на того, что Леда близ кургана в костер бросила, только чуток поменьше. Дрожащими руками девушка приняла подарок.

– А что же у него в лапах-то? Шар какой-то…

– Так ведь то Луна. Ты разве сказание о Горыне не слыхала?

– Нет, кажется, не слыхала, расскажи, пожалуйста… - еле слышно прошептала Леда.

Сердце отчего-то забилось быстро, словно вот-вот дотянется душа до самого краешка покрова тайны, отбросит прочь пыльную хламиду и засияет истина во всей красе своей, людям на радость. Радуня волнений Леды не замечала, медвежат своих перебирала пальчиками, все на них чего-то дивилась, а после начала сказывать...

В стародавние времена жил на нашей земле Князь Горыня и было у него три сына. Правитель старел, сыновья росли, ратному делу обучались, выбирали невест. Да не пришлось Князю веселиться на пышных свадьбах, настала горькая година, собрался у границ княжества ворог лютый. Народ в полон уводил, селения жег, грозил стольный град разорить вскорести.