– Так ведь я с миром пришла, никому зла не желаю. Злато-серебра мне вашего не надобно. Э-эй! Есть тут кто… живой… Домой бы мне попасть, как-нибудь поскорее…
Леда тщательно огляделась по сторонам, стоя теперь уже у едва тлеющего кострища. Снова покликала людей, да никто не отозвался. Только траву у подножия кургана ветерок взъерошил, да волосы Леде растрепал. Девушка стала сама с собой вслух говорить, все не так жутко:
– Вот уже и огонек погас . Правда, будто только меня и дожидался. И веток нет, чтобы еще подбросить. Кто же его разжег-то на поле? И сам куда потом делся? Может, с вечера еще мальчишки тут играли, может деревенька неподалеку… Ну, что, делать, посижу здесь до утра, все равно дороги не знаю, как бы сильнее не заблудиться. Утром меня непременно найдут.
Просто садиться на холодную землю девушке не хотелось, а рядом ничего похожего на бревнышко или кучу хвороста. Леда скинула с себя легкую курточку и расстелила ее у еще теплого кострища, опустилась на колени и протянула руки к мерцающим уголькам. К сердцу подступала тревога. Предчувствие какое-то нехорошее…
Не прошло и десяти минут, а Леде уже казалось, что она целую вечность находится на этом безжизненном поле. И вдруг откуда-то из-за кургана послышался четкий звук колокольчика, позвякивание металла и тяжелые шаги. Леда мгновенно вскочила на ноги и, дрожа всем телом, уставилась в темноту. Вскоре к ней приблизился человек, ведущий за собой прихрамывающую лошадь, на узде которой побрякивали металлические украшения. Это появление было так неожиданно, что девушка с трудом могла подобрать верные слова для приветствия, но нежданный гость, похоже, не обратил внимания на Леду. Он медленно выронил из руки поводья, отпустил коня и тот побрел в сумрак прочь.
Мужчина с опущенной головой склонился к тлеющим в золе углям и тоже протянул к ним широкие ладони. И с чего бы ему мерзнуть? На голове островерхая меховая шапка, даже пушистый хвост на плечо свесился. Кто ж такие среди лета носит…
– Вы из деревни? – тихо спросила Леда, присаживаясь на колени перед кострищем напротив странного гостя. Человек поднял к ней лицо, и в лунном свете девушка едва смогла разглядеть его черты. Черные провалы глазниц и череп, обтянутый кожей, щель вместо рта…
– Отдай, что на шее носишь. Не твое!
Леденящий ужас на мгновение лишил девушку сил, она лишь упала на бок и попыталась отползти подальше от этого существа. Непослушными руками Леда стянула через голову шнурок с дракончиком и бросила свой амулетик в сторону жуткого создания. Да не рассчитала, упал «оберег» прямо на угли, и в том самом месте тотчас вспыхнуло пламя.
– Якши! Ай, якши!
Леда не могла больше смотреть, как по ту сторону огня корчится в приступе хохота подобие человека в лохмотьях. Поднявшись кое-как с колен, Леда побежала вперед и вскоре наткнулась на земляную насыпь. Без единой мысли в голове, на одном чувстве самосохранения девушка принялась карабкаться вверх, обдирая до крови пальцы, ломая ногти.
– Мамочка! Мамочка! Да что же это такое… Что за кошмар здесь творится… Боже мой, что же делать… Спаси, сохрани, от огня палящего, леса заблудящего, от стрелы летящей… Ключ, замок, язык… Ой, мамочки…
Леде казалось, что еще немного и ухватится за ее ногу костистая длань скелета, а потому и спешила все выше и выше, почти не замечая, как мягчает под ней земля, становится рыхлой, пуховой. Еще одно движение вперед и Леда с криком провалилась в разверзнувшиеся недра кургана.
– Съедят, точно съедят… и даже не знаю, кто...
Глава 6. Сват Наум
Глава 7. Болотная бабка и ее приемыш
Он пришел, лишь на час опережая рассвет;
Он принес на плечах печали и горицвет
Щурился на месяц, хмурился на тучи,
Противосолонь обходил деревню,
И молчали ветры на зеленых кручах,
И цепные птицы стерегли деревья…
Хелависа
Какое-то время Леда просто стояла у высокого забора, не решаясь колотить в двери. Оглядывалась девушка по сторонам и все большая тревога заползала в душу.
"Место здесь какое глухое, недоброе… Сухостой да коряги валяются, пни замшелые, мухоморы и прочие поганки под ногами. И ни одного-то птичьего голоска не слышно, будто вымерли все. Деревья голехоньки, без единого листочка. Хотя дальше вон, ельник зеленеет. Чащоба дремучая… Эх, дядя Наум, дядя Наум, неужто бросил меня здесь на прямую погибель и сам-то удрал трусливо. А ведь я тебя вызволила от того страшненького старичка. Эх, ты…"
Леда несмело толкнула кулачком ворота, и они медленно, с душераздирающим скрежетом начали отворяться. Девушка выдохнула и ступила внутрь ограды, с опаской поглядывая вокруг. Домишка старый, неказистый стоял посреди маленького двора на высоких столбиках – подпорках, так же густо укутанных бархатистым мхом, да седыми клочьями лишайника. Чем не «избушка на курьих ножках»? Леда испуганно поискала взглядом ступу с помелом, но ничего такого вблизи не обнаружилось.
– Так, поди, самой хозяйки еще дома нет? Может, и мне бы убраться куда подальше, пока не поздно?
Леда живенько обернулась, но с тоской заметила, что тесовые ворота позади нее уже сами собой сомкнулись. Каким-то шестым чувством девушка догадалась, что так вот легко ее обратно не выпустят. Что же делать, придется идти вперед, судьбу свою испытать. Сам дворик внутри ограды густо зарос папоротником, и только узенькая извилистая тропка вела к избенке. По ней-то Леда и шла тихо, отводя руками перистые листья кочедыжника, что едва не доставали ей до пояса.
«Избушка, ты избушечка, как же ты ладно стоишь-то предо мной, и дверцы как раз видны, и махонькое окошечко сбоку, даже ничего просить у тебя не надобно».
Леда остановилась у ветхой на вид лесенки в пять перекладин и громко воскликнула, стараясь вложить в голос как можно больше уверенности и веселья:
– Здравствуйте, люди добрые! Есть кто дома, принимайте гостей!
Никто не отзывался, тогда Леда подумала немного и добавила уже несколько тише и печальней:
– С миром пришла я к вам. Меня Сват Наум сюда послал. А я его за то отпустила. Меня Леда зовут. Как одну царицу. К ней белый лебедь прилетал и ее соблазнил. А это был вовсе не простой лебедь, а самый настоящий Небесный Бог Громовержец, которому Леда приглянулась.
Девушка расстроено шмыгнула носом, уселась на нижнюю ступеньку спиной к запертым дверям и продолжала говорить вслух сама себе, чувствуя, что скоро заплачет от всей этой странной и неловкой ситуации:
– Потом Леда родила дитя, то есть яйцо, ну, все равно ребеночек из него вышел, а папе - лебедю хоть бы что, у него таких Цариц много бывало. И зачем только меня в ее честь назвали, уж лучше бы я Лидочкой была. И так путают постоянно.
За своими грустными мыслями девушка едва расслышала позади себя скрип двери, а потом раздался хрипловатый старушечий голос:
– Чую, сказки ты мастерица сказывать, а я басенки шибко люблю, особливо про глупых девиц, что падки на Крылатых Тварей. Сама ты не из таковских будешь?
Девушка отскочила от лесенки и теперь с испугом хлопала глазами на низенькую сгорбленную старушку, что сидела в дверном проеме, расчесывая белесые космы.
– Пожаловала зачем ко мне?
– Здравствуйте, бабушка!
Леда низко поклонилась, пряча улыбку. Отчего-то разом пропал испуг, не верилось, что это маленькое высохшее создание способно ей какое-то зло причинить.
– И ты не хворай, молодушка! Так зачем пришла-то?
И вот теперь Леда лихорадочно соображала, нет ли какого специального пароля на этот вопрос. Может, ответить, как сказочные добры молодцы, про баньку? «Сперва в баньке попарь, накорми да спать уложи, а потом и спрашивай…» Нет, не вежливо как-то прозвучит, ладно, рискнем иначе:
