Где-то со стороны приемного зала, громко зазвучал заливистый женский смех, тут же заиграла ритмичная музыка, но это наваждение продлилось недолго: через мгновение гомон сменился на плавные, тягучие переливы саксофона, что болезненно и сладко сжимали сердце и низ живота. Юла едва не дернулась от неожиданности, но быстро подавила нервный тик и позволила себе слегка увлечься мелодией, бедра сами по себе начали покачиваться в такт музыки. Подойдя к Артуру почти вплотную, она с какой-то непонятной для самой себя тоской убедилась, что его глаза на самом деле потемнели. Так странно, но в них легко можно было окунуться и уже больше не всплыть. Забыв, что нужно диктовать правила игры, мужчина улыбнулся уголком рта и медленно опустил руки вдоль тела, молча подсказывая Юле, что она может делать все, что захочет. Было видно, что он до конца не верит, что Юла все-таки осмелится хотя бы на один мало-мальски провокационный шаг и между ними так и останется будоражащая воображение недосказанность. Артур очень бы удивился, если бы узнал, что она читала все его мысли по позе, губам, даже терпкий запах, отдававший чем-то морским, кричал о его уверенности, что женщины все одинаковы и им не стоит пытаться брать на себя ведущую роль. До нее никто не осмеливался перешагнуть эту невидимую черту, не посмеет и она.
Понимая, что так он относится и к ней, Юла начинает вскипать и уже спустя небольшое мгновение, довела себя до бешенства. Бесстыдно пользуясь даром женского очарования, она натянула ласковую улыбку. И подчиняясь внутреннему желанию, чтобы вывести зарвавшегося Асланова из равновесия, женщина протянула вперед руки, чтобы расстегнуть ремень. Она не собиралась слишком уж провоцировать его, просто ей понравилась пряжка, и ей хотелось рассмотреть ее поближе, из своих ладоней. Только он об этом не догадывался, не ожидал и против воли ощутимо напрягся, когда тонкие длинные пальчики шаловливо погладили обнаженную кожу, приспустив рубашку, и потянули на себя дорогой кожаный аксессуар.
Артур на миг задержал дыхание, все еще не веря, что она сумела переступить через себя и словно освободившись от какого-то тяжкого груза, повеселела, а такие близкие глаза вспыхнули изумительным огнем, заведя его не на шутку. Посмев принять молчаливый вызов, она подарила ему такую бурю эмоций, которую раньше он никогда не испытывал. Потянув носом, едва коснувшись подбородком ее кокетливо взбитых волос, он уловил легкий аромат свежих духов, со слабой пряной ноткой. Эдакий бриз с едва ощутимой перчинкой, полностью характеризующий эту удивительную женщину. Взрослую, гораздо старше тех, кого он выводил в свет, позволяя быть рядом с собой какое-то время. И в этом крылась такая бездна обаяния и сексуальности, что он едва не сломал самому себе руки, когда они потянулись к ней. Нельзя, она ведь способна еще на что-то, кроме того, чтобы провоцировать? О, он вдруг с ужасом понял, что угодил в собственную ловушку, позволив ей вылезти на первый план, и не просчитав ее возможных ходов.
Юла краем сознания уловила как ухмылка мужчины превращается в соблазнительный изгиб и наконец сумев расстегнуть ремень, с силой дернула его на себя. Артур с удовольствием поддался ее движению и слегка навалился телом. Ему все же пришлось дотронуться до нее и даже приобнять, иначе бы она свалилась на грязный пол. Решив пощекотать себе и ей нервы, он склонился к ушку блондинки, и больше не скрывая своего возбуждения, прошептал:
— А если попробовать открыть еще ниже?
Буйная натура Юлы не давала ей покоя даже в таком взвинченном состоянии, в котором ее сознание находилось в эту минуту. Копируя интонацию мужчины, она тут же ответила, хотя и потянулась к ширинке:
— О, ты знаешь, это не трудно, только потом ведь обратно закрыть уже не сможешь.
Артур рассмеялся. Красивые, твердые мужские губы с готовностью растянулись в улыбке, блеснули жемчужные зубы: они могли бы стать гордостью любой стоматологической клиники. У него был очень приятный, глубокий смех, от которого женщина едва не задрожала, стремясь впитать в себя каждый звук. А еще он невыносимо вкусно пах дорогим одеколоном с горьким привкусом женских слез.
Глядя на Артура, блондинка понимала, что если не сделает его сейчас, пока он раскрылся и не ожидает удара, то мужчина, походя, сломает ей хребет так же, как и многим другим. Только сейчас она готова была пойти на это просто потому, что этого хотелось. Ей вдруг стало важно увидеть, как изумленно расширяться его глаза и понять, что после всех жизненных трудностей, которые Юла прошла с гордо поднятой головой, она все еще остается женщиной. Красивой, где-то трепетной и мягкой, обязательно обольстительной, но самое главное: нужной.
Артур резко замолчал и внутренне подобрался: все, шутки кончились, здесь и сейчас он попал в западню. Какую именно, ему еще неведомо, но эта малознакомая женщина влекла к себе так, как никакая другая. У Артура был хороший шанс просто взять ее быстро, с ходу и без лишних заморочек, а потом уйти. Это бы поставило на их отношениях жирную точку как со многими другими, то стоило ей прижаться к нему и провести руками всего лишь по животу под рубашкой, становилось ясно, что так просто все это не закончиться.
Она не стала ходить вокруг да около, на это не было ни времени, ни желания: резко притянув голову призового мужчины, Юла впилась в жесткие губы требовательным поцелуем, который разнесся по его телу как пожар. Ощутив вкус ее языка, он застонал от сладкой истомы, и против воли поддаваясь порыву, обнял с такой силой, что она едва не задохнулась, но упрямо не прекратила своего занятия, словно желала наказать его. Артур подхватил ее и усадив на какой-то большой круглый стол, одной рукой ухватил за волосы, а второй, начал остервенело срывать короткую кожаную куртку. Как только блондинка поняла, что ее косуху сейчас просто разорвут на несколько частей, она попыталась отшатнуться и гневно крикнула:
— С ума сошел, она стоит почти сорок тысяч!
Ему было плевать, сколько стоит не только эту куртка, но и вся ее одежда. Кого интересует такая мелочь, когда адреналин, пульсируя, бьет в виски и если он сейчас не возьмет ее прямо здесь, то просто взорвется! Заведя ей руки за спину и наклонившись к глубокому вырезу на платье, он прорычал:
— Я куплю тебе три таких, если захочешь, только молчи!
Как ни странно, но, даже не зная, сдержит ли он свое слово, Юла мгновенно успокоилась. В этой мелочи все женщины — главное услышать обещание, а что будет потом, становиться уже не так важно. Мысли в головах у обоих улетучились одновременно, стоило мужчине добраться до груди и в этот же момент ощутить, как она впивается в его плечи длинными острыми ногтями. Он рычал, не переставая покрывать ее кожу короткими поцелуями, время от времени чуть прищипывая кожу. В ответ раздавалось тихое урчание, иногда прерываемое резкими всхлипами. Он сжал ягодицы блондинки намеренно сильно, она тут же слегка прикусила его за язык и дразня зверя, потянула на себя. Не в силах выдержать возникшего напряжения, Артур рывком перевернул такую податливую и одновременно ядовитую женщину, прижал ее лицо к столешнице и распластался сверху, вминая в себя. Она была такой мягкой, нежной и упругой одновременно, что он не знал, как именно действовать дальше. Безумно хотелось всего и сразу.
— Сумасшедшая… — он скинул ее туфли, склонился к ногам, и ласково проведя ладонью по коленям, потянулся губами к невероятно тонкой щиколотке.
Куда он собирался перейти дальше, Юлу уже мало интересовало: ей надоели его хозяйские замашки и неуловимо развернувшись, не девая Артуру подхватить себя вновь, она плавно опускается у его ног. Ему не хотелось заканчивать все так банально, но иногда самые простые движения способны свести с ума, если их делает в нужный момент нужный человек. Секунда и он готов пообещать ей все, что она пожелает. Не выдерживая гонки, он нащупывает ее ладонь, сминает тонкие пальцы и, потянув в рот указательный палец, слегка прикусывает ноготок. Резкий рывок на себя. Одновременный вздох объединил двух разных и совершенно чужих друг другу людей почти в одно целое. Интуитивно поняв, что доводить сразу до предела своего неслучайного любовника прямо сейчас нельзя, Юла закончила экзекуцию, поддразнивая, подув на восставшее продолжение Артура. Мужчина действительно был неплохо сложен для своего роста, и ее устраивало в нем абсолютно все, хотя она никогда не искала идеал. А он впервые позволял женщине самой руководить процессом и удивлялся, что внутри него нет противоречий по этому поводу, хотя раньше все было по-другому.
