Приняв душ, которым он попытался смыть накопившуюся усталость в теле, Тэхён стал собирать свои вещи. Слишком тесным оказался лагерь для них двоих. Таких противоположностей.

Но как там говориться?

Противоположности притягиваются?

По-моему так.

Ким покинул лагерь глубоко ночью, после того как заглянул в окно комнаты Гука. Тот вымотанный тренировками, лег спать, даже не принимая душ. Запах пота и приглушенный таблетками запах омеги витали в комнате.

В этом парне он бы ни за что не увидел омегу, если бы не тот роковой вечер.

Комментарий к Отрицание

Короче, не думаю, что буду выкладывать части так часто и дальше. Просто пока наплыв вдохновения я строчу и публикую. Спасибо что вы со мной.

П.с. Чонгук не слабый! Но он и не железный человек и ему как и всем присущи эмоции. Он тоже плачет, но слез не показывает. Он тоже хочет, но обуздывает свои желания и в этом его основная сила. Он противостоит своей сущности, не это ли сила?

========== Каждый сделал свой выбор ==========

Новость о том, что Ким Тэхён ночью покинул лагерь разлетелась по местности, быстрее чем разбирались горячие пирожки.

Как только парня не стало, сразу же повылазили все выскочки, пошли пошлые шуточки о том, что без своей дырки не может, борьба за лидерство и опять эти бои. Директор уже не боялся возвращения Чимина в лагерь, просто потому что не из-за кого ему было сюда возвращаться.

Вот тогда то и начался самый ад, полная неразбериха и громкие крики жертв насилия из леса по ночам. Начальство закрывало глаза на творившийся беспредел.

За Чонгуком присматривал Эндрю. Парни даже стали подшучивать на эту тему, но быстро перестали, ведь рука у Эндрю была тяжелая. Тренер всё чаще выезжал в город подписывать какие-то бумаги насчёт финансирования.

Чонгук с Эндрю всё больше зависали в спортзале, устраивая тренировочные бои. В перерывах вместе лежали на матах и залипали на смешные видосики. И вроде бы всё было хорошо, но что-то все равно было не так. Какая-то пустота появилась в груди и с каждым днём всё сильнее разрасталась.

Адский лагерь закончился и автобус отвез всех членов группы обратно. Чонгук спал всю дорогу на плече у Эндрю, который боялся пошевелиться, чтобы не разбудить парня. И всем было всё понятно, но комментировать никто это не собирался. Зубы, знаете ли, были дороже.

Дома Чонгук налетел на Сану с кулаками; хорошенько заехав в глаз, чего раньше никогда не удавалось. Акима оттащил его от брата и отчитал обоих. Вот он какой, старший брат!

Жизнь вернулась в привычное русло. Все было по старому: братья, их старая квартира и недовольный жизнью отец.

Всё в лучших видах.

Изменения произошли разве что в их тренажерном зале. Инвестор оказался неплохой. Везде сделали дорогой ремонт: закупили новые тренажеры и маты. Хорошо прорекламировали их спортивный центр, появилась новая молодежь; но её уже в тайну о Чонгуке не посвящали. Слишком известным стал омега после боя с Кимом.

При упоминании или мысли об этом альфе, кровь стыла в жилах. Чувство, будто пустота внутри ощущалась острее. Тренер видел, что с Чоном что-то не так и время от времени отправлял его на разного рода соревнования. Разъезды по городам и жуткая нервотрепка хорошо делали свое дело, что о Тэхёне парень потихоньку забывал.

— Чон с тобой всё в порядке? — спросил Эндрю, складывая гири в угол зала и косо посматривал на бледного Гука. Видок у того в последнее время был нездоровый.

— Да, сейчас приду, — ответил парень, поднявшись с пола и быстро удрал в уборную.

Рвотные позывы терзали пустой желудок и на стенки унитаза выплеснулась лишь горькая желчь. Это длилось уже полторы недели. «Альфа» даже перестал завтракать, но утренняя тошнота не проходила; иногда его тошнило на резкие запахи. Чонгук до последнего откладывал поход ко врачу, но больше этого делать он не мог.

Умывшись и прополоснув рот, Гук попрощался с Эндрю и покинул здание.

Прошло уже два месяца, с момента когда они вернулись домой из лагеря и у него всё ещё не было течки. У Чонгука всегда она была с перебоями из-за частого употребления подавителей, но тошнота… Это наводило на нехорошие подозрения, поэтому Гук влетел в первую встречную аптеку и купив тест, поспешил домой.

Подъезд, лестница, хлопок двери, туалет и две полоски. Парня охватывает нервная трясучка и он сползает по стене на пол, в руках сжимая бумажку.

— Только не это… Господи, Боже мой, только не это!

Чон чувствует как по щекам непроизвольно потекли слезы и капают на штаны, впитываясь в мягкую ткань. Парень задирает кофту и смотрит на подтянутый живот. Ещё ничего не было видно, но жизнь — она уже есть. Он носит под сердцем ребенка. Его ребенка!

В дверь кто-то стучится.

— Чон, ты там что, обосрался? — Сану теребит дверную ручку выводя из себя.

Чонгук вытирает рукавом кофты слезы и быстро выскочив из уборной, чтобы Сану не заметил опухший нос и красных глаз, забегает к себе в комнату. Смотрит на зажатый в руке тест и подойдя к окну выкидывает его в форточку.

Ему не нужен этот ребенок и его отцу он тоже не нужен. Надо избавиться, пока не поздно. Пока никто из членов семьи не узнал. Пока его жизнь не рухнула окончательно.

В центре планирования семьи было довольно людно. Как иронично… Убивать не рожденных тоже приходили сюда.

Очередь двигалась со скоростью улитки в коме. Глаза мозолили молодые пары, хотящие создать семью. Их было так много, что все крики из ящика о том, что в стране демографический кризис, казались враньем.

Чон посмотрел на свою соседку. Молодая девушка лет восемнадцати была бела, как стена. Ее пальцы тряслись как у наркоманки от нехватки дозы, но одета она была прилично.

— Вы тоже на аборт? — Он не знал зачем спросил это. Слова как-то сами вырвались из груди.

Девушка тихо ответила: — Да.

— Почему? Почему вы не оставите его? — Чон не знал что с ним происходило. Почему он вообще докопался до едва живой девчушки.

— Я… я помолвлена, но меня изнасиловали и… И я… — Девушка заплакала, закрывая лицо руками.

Ей было страшно. Всем было страшно. Все они жертвы изнасилования. Хотя был ли он жертвой изнасилования, ведь он почти не возражал?

А почему не возражал?

Хотел?

Чон стиснул зубы до такой степени, что казалось, что они вот-вот раскрошатся в мелкий порошок.

— А почему вы здесь? — девушка шмыгнула покрасневшим носом и поправила выбившуюся прядь за ухо.

— Я не хочу этого ребенка, — Чон снова посмотрел на свой живот и где-то внутри всё болезненно скрутило в один большой и тугой узел.

— А твой партнёр? Он тоже против? — она ошарашена.

— Нет. Его просто нет, — Чон посмотрел на открывающуюся дверь и как в нее вошла еще одна барышня довольно пышных размеров.

Когда Чонгук был младше, то считал, что у таких «мерзких» людей не должно быть секса, чтобы они не размножались. Тогда он еще не знал, что от полноты никто не застрахован. Разве что анорексик в последней стадии.

Девушка не стала больше ничего спрашивать и уткнулась в экран телефона. Чон тоже задумался о правильности своего поступка. Одно дело говорить об аборте когда тебя это не касается, а другое дело, когда ты сам в этом замешан.

Открылись двери кабинета напротив и оттуда вышла пара. Омега навзрыд рыдала, а альфа обнимал ее за плечи и пытался успокоить.

— Ничего страшного, мы что-нибудь придумаем, — он старался говорить как можно тише, но в узком коридоре все было слышно.

— Это ты виноват! — всхлипнул молодой паренек. — Зря я тогда согласился на аборт. Теперь что? Я бесплоден! — он скинул руку альфы и дернулся вперед.

— Поговорим об этом дома, — зашипел мужчина и схватив омегу за запястье, потащил к выходу.

Чон проводил их взглядом и тяжело выдохнул. Ещё два человека и он поставит точку в этой истории. Он не омега, он «альфа»!

— Что мы вообще здесь делаем? Мы могли бы вызвать платного врача на дом или на худой конец сходить в VIP клинику. И вообще к чему такая спешка?