Лёша: – И водку уже продают. Факт.

Екатерина Семёновна встаёт с места, подходит к матери и протягивает ладонь.

Екатерина Семёновна: – Ну-ка, позолоти ручку!

Вера Петровна встаёт, подходит к серванту, открывает нижнюю дверцу, копается в тряпье и достаёт оттуда бутылку с водкой. Протягивает её Лёше.

Вера Петровна: – Лечитесь, простуженные. Там, на кухне и пейте. Без меня. А я здесь посижу. Про жизнь подумаю. Закуску в холодильнике найдёте. Жалко мне вас.

Лёша обнимает Веру Петровну.

Лёша: – Как я тебя люблю, бабуля!

Он и Екатерина Семёновна уходят на кухню.

Вера Петровна достаёт из кошелька деньги. Пересчитывает. Делит их на две неравные кучки. Кладёт их вниз, на полку журнального столика.

Откуда-то, со стороны появляется Адатмыра. Вера Петровна от удивления и страха вскакивает с места.

Вера Петровна: – Ты меня просто напугала, Адатмыра! Как ты проникла в квартиру. Ведь дверь на замке.

Адатмыра: – Для меня нет преград, Петровна, и быть не может. Я ведь не человек. А кто я, очень долго объяснять. Да и надо ли?

Вера Петровна: – Получается, что я вначале правильно подумала.

Адатмыра: – Что ты подумала, Петровна?

Вера Петровна: – Что ты – нечистая сила.

Адатмыра: – Как хочешь, так и считай. Но нет никакой нечистой и чистой силы. Нелепые сказки изобретены для людей продуманными господами. Всё гораздо проще и сложней.

Вера Петровна: – Спасибо, что пришла меня навестить. Сдержала слово. Я уже грешным делом решила, что ты совсем не придёшь. Лёша малость по тебе терзается.

Адатмыра: – Ни по кому он не терзается. Это ненасытный желудок на ногах. Жалкий потребитель. Ну, бог с ним. Может быть, лет через пять мужиком станет. Но человеком – никогда.

Вера Петровна: – Уж больно ты через край хватила. Что же мой Алёшенька совсем не человек? Мне такие слова про него не нравятся. Остановись!

Адатмыра: – Ты споришь со мной потому, что хочешь, чтобы было по-другому. Но никак не получается. Уже не получится.

Вера Петровна: – Значит, я жизнь свою зря прожила? Напрасно прожила, без пользы.

Адатмыра: – Ничего не происходит зря. Ничего. Что-то ведь и доброе было. Да ведь, всё-таки, двоих, своих детей поставила на ноги. Дочку и внука. Не просто поставила, а жизнь им безбедную устроила. Немного, правда, перестаралась. Но ничего. Но ты получала удовольствие от того, что делала окружающим добро.

Вера Петровна: – Но превратилось оно во зло. Это я поняла, но поздно. Тогда стало всё ясно, когда родные и близкие приперли меня к стенке.

Появляются улыбающиеся Лёша и Екатерина Семёновна. Они видят Адатмыру.

Лёша (с восторгом): – Я знал, что ты придёшь (пытается обнять Адатмыру, но та отстраняет его). Я понимаю. Всё потом. После свадьбы. Но ты какая-то совсем не современная. Сейчас всё делается гораздо проще и быстрей.

Адатмыра: – Несовременная? Что ж, я, вполне, согласна с таким определением. Но какая есть, Лёха.

Екатерина Семёновна: – А я уже думала, что ты, Адатмыра, не придёшь, дружочек мой. Мне надо будет с тобой помириться. А там – видно будет. На будущее скажу. Не смей обижать мою маму, меня и, главное, моего Лешёньку! Он самый замечательный мальчик на свете.

Вера Петровна: – Скажи им, Адатмыра, в конце концов, что ты ко мне пришла, а не к ним.

Адатмыра: – Здесь всё и так ясно. Это наша с тобой, Лёха, первая и последняя встреча. Такая невеста, как я, тебе не нужна. У тебя всё будет, но проще. Ты хитро и вежливо идёшь к своей цели. Она примитивна. Желаешь жить в богатстве, в радости и никогда и нигде не работать.

Екатерина Семёновна: – Ну, ты посмотри, какая сложная и недоступная женщина! Всё и про всех знает.

Вера Петровна: – Ты бы, Катя, помолчала. Не совала свой нос туда, куда кобель свой… отросток не совал.

Лёша (садится в кресло): – Ты разбила мне сердце, Адатмыра (кричит). Но почему мы не можем быть вместе?! Я ведь так хочу! Сейчас моё сердце остановится!

Вера Петровна: – Лешенька! Прими немедленно валидол и сердечные капли! Тебе не надо волноваться.

Адатмыра: – Он уже принял. От него разит водкой, как в самом центре спиртзавода. Чёрти что, а не человечек.

Екатерина Семёновна: – Иди вон отсюда, болотная бичиха!

Вера Петровна: – Адатмыра ко мне пришла, Катя. Имею же я право общаться с тем, с кем я хочу (Лёше). Если ты не хочешь принимать лекарство, то постарайся больше не пить водку.

Лёша: – Как же не пить, бабуля! Ведь моё сердце разбито.

Адатмыра: – А есть ли у тебя сердце-то, паренёк? Там, внутри твоего холёного тела, просто… мотор. Ты здоров, как бык, и крепок, как космический мусор.

Екатерина Семёновна: – Сама ты, мусор! (садится на одно из кресел). Тебя сюда кто звал? Бабушка? Так мы этот вопрос быстро решим. Моя мама сделает так, как я захочу, как пожелает Лёша.

Вера Петровна: – Не надейся, Катерина. На сей раз, ты пролетела, как фанера над Парижем.

Лёша: – Я тоже не хочу, чтобы Адатмыра уходила (Адатмыре). Ты обиделась, что мы не оставили тебе сегодня водки? Но нам самим было мало. Всего одна бутылка.

Адатмыра: – Логика у тебя железная. Тут и не поспоришь. Разве можно неразумному существу объяснить, что оно не мыслит, а только… действует?

Екатерина Семёновна: – Ты ещё и мудрая, оказывается. Надо же!

Вера Петровна: – Как тяжело слушать грызню и участвовать в дурацких ссорах! К чему они? Всё ведь и так ясно.

Адатмыра: – Нет сомнения, что ты никогда не поделишься ни с кем последним куском хлеба. Если, конечно, он будет последним. Если хлеба вдоволь, то будешь раздавать его налево и направо.

Лёша: – Почему?

Адатмыра: – Потому, что таков по натуре своей и ещё потому, что ничего доброго не сеял, а чужих стараний тебе не жаль. Ты бываешь очень добр, но за… чужой счёт.

Екатерина Семёновна: – Я этого не вынесу! Кто из нас психолог, Адатмыра, я или ты?

Адатмыра: – Ты, конечно, непутёвая женщина. Ты – психолог. Ты – полный продукт распада последних земных ценностей. Отрыжка смрадного постмодернизма.

Екатерина Семёновна: – Что я слышу? Речь болотной бичихи… с манией величия! Да ещё и термины специальные применяет! Чудеса какие-то!

Лёша опять падает на пол, начинает шевелить руками и ногами

Лёша: – Хочу Адатмыру! Очень хочу Адатмыру!

Адатмыра: – Встань на ноги, паренёк и чётко, и честно скажи, чего ты хочешь.

Екатерина Семёновна: – Конечно, Лёша, встань и не унижайся перед кем попало.

Лёша встаёт, хитро подмигивает матери.

Вера Петровна: – Вот и славно!

Лёша: – Я хочу водки! Надо же залить душевные раны. Но сначала, бабуля, ты обещала мне девять тысяч на новую фотокамеру и ещё немного.

Екатерина Семёновна: – И мне надо срочно пять тысяч на одно очень важное дело.

Она и Лёша подсаживаются к Вере Петровне. Адатмыра встаёт и выходит из-за столика. Стоит в стороне и наблюдает за происходящим.

Вера Петровна (вытаскивает две стопки денежных ассигнаций, кладёт их перед собой): – Что ж поделаешь, надо так надо. Жаль мне вас, горемычных. Что вы будете делать без меня. Как жить станете?

Лёша: – Нормально будем жить, бабуля.

Екатерина Семёновна: – Никто нам не будет мозги конопатить. А сейчас вот – терпим. Никуда не денешься.

Вера Петровна: – Потерпите уж немного (подаёт деньги Лёше), дети мои. Тут одиннадцать тысяч. Наскребла. Купи фотоаппарат и больше не продавай и не теряй (подаёт вторую стопку копюр дочери). Ровно пять тысяч. Больше пока нет, Катя.