Судя по звукам, моё милое начальство чем-то подавилось и, о чудо, рухнуло на пол, поминая всуе мою внимательность и некоторую злопамятность. Последнее было даже немного обидно.

Злопамятной я не была. Но и излишним альтруизмом страдать отказывалась… Особенно в такие дни, когда и жить то особо не хочется, не то что кому-то помогать. Даже если меня об этом очень хорошо попросят.

- Фроз, ему действительно нельзя идти одному, - неожиданно серьёзно окликнула меня Анька, отвлекая от меланхоличного созерцания слишком шумных и слишком оживлённых улиц. – И он согласен на всё, что угодно, если ты поможешь. Цени, какой шикарный у тебя должник нарисовался.

- Моя фантазия рискует не пережить попытки представить, что с него можно взять и как, - флегматично ответила, прислонившись спиной к машине и закрывая глаза.

По щекам вновь текли слёзы, которых я не замечала. Звонок от Солнцевой стал тонкой соломинкой, за которую я ухватилась в попытке отвлечься, отодвинуть всё назад и стать тем, кем меня привыкли видеть. Шутить, иронизировать и язвить в любимой прохладной манере. Ведь это так просто…

Горько усмехнулась, стирая тыльной стороной ладони мокрые дорожки со щёк. Притворятся км-то другим не так легко, как может показаться. А когда в твоей душе бушуют собственные демоны прошлого и вовсе невозможно. И нормально общаться, уютно молчать в эти, да и другие дни я могла лишь с семьёй.

Им не надо было объяснять, почему Ледышка, Снежная Королева и гордая Фроз, единая во всех лицах, сидит, забившись в угол дивана. И пьёт терпкий, горький кофе. Обжигается, проливает на футболку, беззвучной плачет…Но всё равно пьёт горький, крепкий, кофе без сахара. Боюсь, остальные знакомые рисковали заработать когнитивный диссонанс от такого зрелища.

Все, кроме Харон. Та видела меня и в менее презентабельном виде. И кто бы мне сейчас объяснил, почему в моих мыслях «Ледышка» вновь прозвучало с оттенком очень знакомого, мужского голоса?

- Устрой аукцион на самую оригинальную идею, - хмыкнула Анька. И я могла поклясться, что она выразительно пожала плечами в этот момент. – Так что? Ты согласная или как? Или товарищу Хариусу Рыжему, обыкновенному, стоит придумать ещё какую-нибудь замануху для твоей ледяной светлости?

Оттолкнувшись от машины, я побрела в сторону магазина, задумчиво теребя кончик косы, перекинутый на плечо. И совершенно не представляла, что ответить на такое заманчивое предложение. А если быть совсем откровенной, то и думать над  этим не имела никакого желания. Вот только, поразмыслив немного, к своему вящему удивлению я поняла, что…

Не могу сказать нет. Не могу и всё. Упираюсь, упрямлюсь. Язвлю, отнекиваюсь и подначиваю колкими фразами, пряча за ними своё истинное состояние. Однако, ответить твёрдо и категорично «нет» так и не смогла себя заставить. Хоть и хотелось…

Остановившись у самого крыльца, я вздохнула, уткнувшись лбом в плечо подоспевшего Веньки, неслышно вставшего рядом. Потёрлась носом, вдыхая пряный, чуточку свежий аромат его одеколона. И ответила, сдавшись окончательно и бесповоротно:

- Ладно. Уговорила, покупаю.

В ответ раздался ликующий вопль, смех и звон бокалов. А у меня в голове закралось нехорошее подозрение, что документы убрать подальше никто не удосужился. И как назло тут же раздался звук падения чего-то тяжёлого и нелестные комментарии в адрес чужой криворукости.

Мелькнувшая, было, мысль в качестве желания заставить Харлея заниматься уборкой становилась всё более и более привлекательной. Особенно, когда я помолчав, всё же уточнила:

- Мой стол. Бутылка виски… Мои документы?

- Твой ежедневник, - с лёгкой опаской уточнила Анька. – И кактус. Они на него почти сели… Случайно.

- Так он там ещё и не один, - задумчиво протянула, сделав себе мысленную пометку выяснить кого ещё надо будет приобщить к предстоящей экзекуции. – Ну тогда передай его рыжему величеству, что я согласна на ваше предложение. Но предупреди, что желание моё будет тёмным, сокровенным, извращённым и полным не самых приличных мечтаний…

Мой собеседник слегка подвис после таких слов, а после совсем уж некультурно заржал, явно оценив грядущие перспективы. И только сумев просмеяться, Солнцева весело фыркнула, добавив:

- Договорились. Я таки хочу это видеть… И надеюсь, ты в подробностях мне всё расскажешь. И да, завтра вечером ты идёшь со мной на девичник, за одним подготовимся к предстоящей каторге.  Харлею о том, чего ты так страстно хочешь сама расскажешь… Если его таки тяпнет Кондратий, не хочу иметь к этому никакого отношения.

- Договорились, - коротко фыркнув, отключилась, убирая телефон в карман. И вновь уткнулась носом в плечо Вени, чувствуя, как благоприобретённая лёгкость медленно, но верно уступает место апатии, усталости и опустошению.

Брат без слов обнял меня одной рукой, прижимая к своей груди:

- Плохо?

- Нет, - глухо откликнулась, не поверив собственным же словам.

- Врёшь, - хмыкнул Венька, обнимая меня крепче. Укачивая и согревая в своих объятиях, почти как в далёком детстве.

- Вру, - я вздохнула, признавая его правоту. И, подняв голову, спросила. – А Димка где?

- Ушёл за кофе, - весело улыбнувшись, Веня вновь прижал меня к себе, опёршись подбородком о макушку. – Ты совсем замёрзла, Изька.

- Угу…

Слова прозвучали совсем уж неразборчиво. Спрятав лицо на груди брата, я закрыла глаза, стараясь не думать вообще ни о чём. Никак. Я отчаянно пыталась вернуть себе то состояние непринуждённости и иронии, что было во время разговора с Рыжей. Но настырные, болезненные образы из прошлого смешивались с картинками настоящего, причиняя почти физический дискомфорт. Хотелось плакать и смеяться одновременно, сбежать куда глаза глядят…

Но я стояла в объятиях старшего брата, прячась в них от окружающего мира. И что бы хоть как-то отвлечься, нехотя развернулась, прислонившись к груди Веньки спиной. Вытащила порядком позабытый телефон из кармана, пролистала список контактов, пока не нашла нужный. Прямо перед носом появился стаканчик с кофе, который я взяла не глядя, пока решалась звонить или нет.

Димыч, а это был именно он, отдал ещё два стаканчика Вене, а сам нашарил в кармане штанов сигареты и закурил. На меня он смотрел спокойно, добродушно с мягкой, понимающей улыбкой. И глядя на него, ощущая то бережную, ровную уверенность, исходящую от стоящего сзади Вениамина, я чувствовала как на душе становится хоть и немного, но всё же спокойнее.

Ненамного, но всё же…

- Спасибо, - вздохнув, я всё же нажала на копку вызова и поднесла телефон к уху. Ласковой встречи я не ждала, поэтому, когда собеседник всё же изъявил желание ответить, проговорила. – Отложи бутерброд на стол, а не на труп как ты любишь это делать и удели мне минут пять своего драгоценного времени.

В ответ пару минут молчали, потом всё же нехотя протянули, подавив широкий зевок:

- Фроз, у тебя должна быть очень уважительная причина, что бы оторвать меня от созерцания мастер-класса по разделке убитого бандюгана. Не то, что бы мне действительно это было интересно, но учитывая, что именно меня попросили сегодня показать новичкам, как выглядит человек с пробитой пулей башкой в разрезе, ты отвлекаешь меня от уникальной возможности запугать молодняк и внушить им уважение и ужас по отношению к моей скромной персоне.

- Ты опять с тесаком в руках, в окровавленном фартуке и маске сварщика жуёшь бутерброды над мёртвым телом и рассказываешь девочкам и мальчикам страшился?

- Нет, я в балетной пачке, изящными па передвигаюсь по моргу, дирижирую скальпелем и наматываю чужие нервы на кулак, - фыркнула Женька, брякая чем-то металлическим и тихо шипя в сторону, что бы кое-кто юный, криворукий и неубитый не лез под руку. – И чем дольше я тут прыгаю, тем больше убеждаюсь, ох не палка сделала из обезьяны человека, ох не палка… А если и она, то взяв в руки палку для селфи некоторые повернули всю свою эволюцию вспять! Воронов, я кому советовала засунуть эту палку туда, куда проктолог у тебя ещё не смотрел?! Ещё одно селфи и следующий стол будет твоим на ближайшие несколько дней. А, что бы ты проникся, я тебе могу так сказать, следующая экскурсия запланирована у первогодок…