– Отползти дальше на двадцать метров, выстрелить после вас и уползать в лес, – монотонно повторил он, явно запоминая.

– Главное – выше голов стреляй, не надо целиться. Понял?

– Понял, выше голов, – как болванчик, кивнул он.

С сомнением посмотрев на бойца этого малахольного, я сказал:

– Давай, дуй ползком.

Пока Витя занимал отвлекающую позицию, я проверил берданку и мосинку, приложился по выбранным мишеням.

Пулеметчик все так же прохлаждался, развалившись в коляске. Троица пошарила в кузове и снова скучилась возле кабины.

«Что там Витек?» – Я взял берданку. Ага, дополз, выставил ствол.

– Ну, с богом! – Самый высокий из троицы попал в прицел, я потянул спуск.

Раздался выстрел, немцы попадали, я взял мосинку. Бахнуло справа, и тут же затарахтел пулемет.

– Мать! Мать! Мать его… Ах ты гад! – Пули хлестанули по кустам и деревьям, я от неожиданности боднул мордой землю.

«Расслаблявшийся» пулеметчик в одно мгновение вывалился из коляски и содрал с нее пулемет. Разворачивать мотоцикл ему не потребовалось. Один из троицы плюхнулся пузом на заднее сиденье мотоцикла и тоже тянулся к пулемету.

Водила уже стронул машину с места. Сейчас отъедут чуть в сторону и зайдут сбоку.

Мне сразу стало очень неуютно.

– Ну его на… как говорится, не будем жадничать.

И откуда резвость взялась? Не успел задуматься, уже пролетел десяток метров, нызенько-нызенько, как крокодил из анекдота.

– Витек, бежим, ходу, им до склона секунд пятна-дцать надо! Ноги, ноги!

Уже на ходу начал соображать, какой у меня в руках ствол. Оказалось – оба. В каждой руке. Второй выстрел сделать не удалось, поразил ли первую мишень – неизвестно. Гансы сейчас влезут наверх и прочешут лесок. Карабин висит на плече.

Блестящая реализация плана!..

Твою мать…

– Ну, давай знакомиться. Вячеслав Суворов, – протянул я руку, когда мы, запаленно дыша, остановились у кромки воды переходящего в болото озера.

– Красноармеец Васечкин.

– Ну что ж, будем знакомы. Есть хочешь?

– Нет, как-то не до того… – начал было он. Видимо, стресс отбил у парня аппетит, но я перебил:

– …того-того. Ты пойми, ты – боец Красной Армии. Если не поешь, потеряешь силы, так какой из тебя воин? С немцами нам пока не потягаться, они нас банально большим количеством задавят, так что в следующий раз встретимся. Давай отойдем подальше и пообедаем, я, кстати, тоже есть хочу.

– А раненый? – вдруг вспомнил Виктор.

– Умер он. Можно не возвращаться, я все забрал, и документы, и оружие. Кстати, твоя каска?

– Да, моя.

– На забирай, я ее, блин, полкилометра на себе волок. И вот еще, берданку тоже. Неча тебе налегке ходить.

Не успели мы пройти метров двести, обходя болото, как послышался шум боя где-то рядом. Причем были там в основном пушки да пулеметы. Я еще не различал на звук, так что мы встали и, определившись, направились немного в другую сторону.

– А почему мы туда не пошли? – тревожно прислушиваясь, спросил Виктор. Бой, так внезапно начавшийся, также быстро стих.

– Стреляют, – лаконично ответил я. Глубокий овраг с болотистым дном показался мне тем, что надо, для бивуака. Кто нас будет искать в болоте?

С сомнением посмотрев на мой выбор, Виктор все же двинулся следом.

С аппетитом жуя бутерброд, парень с интересом крутил в руках берданку, разглядывая ее.

– Откуда они у вас, товарищ сержант? – спросил он, кивая на оба винтаря.

– Так, я тебя немного поправлю: Сержант – это не звание, а моя кличка среди сверстников, так что я никакой не сержант.

– Но так командуете!!! – не понял он.

– У меня отец – полковник авиации, что ты хочешь?.. Ладно, давай я расскажу тебе свою историю, а ты свою, как здесь оказался.

Быстро и довольно сжато я объяснил, что приехал к своей подруге, отец которой служил в приграничном районе, но попал в руки поляков и…

– Вот гады! Прямо вилами?!

– Да, почти насквозь.

Выругавшись, Виктор продолжил слушать, пока я не закончил нашей с ним встречей.

– И куда мы теперь?

– К своим, конечно, – ответил я, пожимая плечами.

– Стреляют вокруг, – напомнил боец.

– Пройдем… Ты лучше объясни мне, как ты тут оказался, да еще вместе с артиллеристами?

Оказалось, Виктор был из комендантского взвода города Лида. Он только сменился с поста, где охранял склады, как по приказу взводного на сопровождение колонны с боезапасом были выделены люди. Так Виктор еще с десятком комендачей и попал в сопровождение автоколонны. Это и объясняло, почему у него было так мало патронов. Оказалось, на караул выдают только пять штук, а для сопровождения он дополнительный получить не успел, его перехватили на пути в казарму. Короче, обычное раздолбайство. Дальше было просто. Виктор ехал в кузове третьей машины, сидя на снарядных ящиках, как вдруг зачихал и заглох мотор. Водитель только починил полуторку и рванул догонять остальных, как по ним был дан залп из кустов.

– …я еще думаю, что это машина так странно дергается. Сам стреляю-стреляю, и пули в ответ по бортам барабанят. Вот доехали мы до… – рассказывал он, морщась от воспоминаний.

Когда Виктор спрыгнул с кузова, ошалело мотая головой, подошел к дверце и открыл ее, то увидел кровавое зрелище. Что делать, он не знал, его пока не учили этому, так как призвали всего два месяца назад, потому-то он упал и завыл. Стресс у пацана был тот еще. Да и я не знаю, как бы повел себя в подобной ситуации – разница в возрасте у нас с ним была всего в год. Этот крик души я и услышал, особенно его окончание.

– Понятно. Надо же, это сколько раненый водитель вел машину, пока вы в кусты не въехали? Километр? М-да, силен. Ладно, нечего рассиживаться. Собираемся и топаем дальше, – сказал я, убирая продукты в изрядно похудевший вещмешок. Достав остатки патронов к мосинке и выщелкнув еще из винтовки, отдал их Виктору со словами:

– Держи. Моя вся изношена, так что мы притопим ее в бочажке, а вот берданку пока оставим, может, еще пригодится.

Убрав кобуру с наганом лейтенанта в вещмешок, к нагану Янека, я поправил на боку кобуру с ТТ летчика и сказал, оттянув затвор карабина и проверяя, заряжен ли он:

– Ну что? Пошли!

Шли медленно, осторожно, постоянно хоронясь от всякого шума. Судя по всему, мы стали удаляться от места основного прорыва немецких дивизий, так как то и дело долетавшие звуки стрельбы уже не были такими интенсивными.

– Гарью пахнет, – тихо сказал Виктор, принюхиваясь.

Я быстро отучил его шуметь на весь лес, так что общались мы в основном только шепотом.

– Да? – тоже принюхиваясь, задумчиво спросил я.

Поправив каску на голове, Виктор добавил:

– Горелой резиной пахнет. И еще чем-то.

– Давай осторожно посмотрим, может, что пригодится?

Через двести метров мы вышли на большую поляну, где, по-видимому, размещался один из приграничных аэродромов.

– Немцы! – почти сразу же заметил Виктор грузовик и суетящихся возле него гитлеровцев.

– Угу, вижу. Их, похоже, тот поврежденный МиГ заинтересовал, – сказал я, разглядев в бинокль, что солдаты осматривают и фотографируют севшую на пузо подбитую машину.

Аэродрома фактически не было, многочисленные воронки, усеявшие взлетную полосу и стоянки с остовами самолетов, ясно давали понять, что по этому полку авиа-удар был нанесен одним из первых. Судя по более чем пяти десяткам сгоревших остовов машин, это был полк, вооруженный новейшими на тот момент истребителями МиГ-1. Достав карту из планшета, я посмотрел, где нахожусь. Эта поляна располагалась в двадцати километрах от границы.

– Вить, видишь постройки вон с той стороны? – спросил я, убирая карту.

– Да, вижу.

– Нужно нам подобраться к ним. Хочу переодеться, а там, судя по всему, и жилые постройки, и вроде склад. Обойдем по лесу и там как раз выйдем, немцы нас не увидят.

– Хорошо, – кивнул Виктор.

Через разбитые окна, что выходили на лес, мы попали в пустое здание штаба. Похоже, немцы бегло осмотрели его, продвигаясь дальше. Шелестя бумагами, раскиданными по полу, я оглядел помещения, но ничего интересного, кроме пилотки с голубым кантом, не нашел.