"Асто" действовал: скоро о схватке напоминала только саднящая боль в ободранной шее да располосованный комбинезон. Август совсем было двинулся вперед - и вдруг встал.
Сам не понимая зачем, он подошел и вгляделся.
То, что валялось в окровавленном снегу, не было едой. Это была главная улика убийства. Август невольно глотнул - к горлу поднималась жгучая рвота. Не прими он "асто"... Волки успели как следует поработать. Пошевелить останки он уже не решился, просто осмотрел их, насколько хватило сил медлить, подобрал клок шкуры с короткой серо-рыжей шерстью, сунул в пустой мешочек из-под пеммикана и спрятал в карман.
Итак, снежный человек погиб. Печально. Зато моральное право не продолжать поиски ему обеспечено! Смутное недовольство собой, которое не снял даже "асто", ослабло. Август соскочил с камня и молодецки потопал унтами. Далеко слева он различил удиравшего по глубокому снегу волка и с огромным трудом подавил мгновенный импульс догнать и добить.
Теперь он старался не срываться в дурацкую скачку с препятствиями, тщательно выбирал трассу и бежал, дыша размеренно и глубоко. "Асто" великолепно помогал усваивать скудный кислород, остававшийся в разреженном горном воздухе.
Мысли были необычайно четкими и быстрыми: думалось лучше, чем зa столом в кабинете. Лишь обходя какой-то корявый заструг, он заметил, что в полоске следов, которой он машинально держался, опять появился ТОТ.
Остановившись сперва, он тут же размашисто зашагал- стоять было страшно. Так. Их здесь стадо, наверное. Ну уж двое - точно...
Август злобно пнул плитку снега, та разлетелась облаком блестящей пыли. Что же ему и за этим гнаться?! Ну нет - черт с ним, с долгом! И перед кем?! Николай сам затащил его сюда, и он, и Досмамбет погибли по собственной вине - поперлись лавиноопасным склоном. Он выберется отсюда живым, пусть даже им управляет часть благословенной науки - две серые таблетки...
С гребня высоты ему было далеко и хорошо видно.
И время будто вернулось назад. Он опять увидел три маленьких горизонтальных черточки на белом плато и еще одну вертикальную, чуть впереди. Маленький мазок туши. Восклицательный знак на белом огромном листе.
Бороться было трудно -он больше не был собой, а "асто" был могучим противником. На него не действовали хитрые подножки самовнушения, неотразимо мощные напоминания о долге и чести, крепкие тиски самообладания. И когда Август понял, что снова идет по следу, то обреченно вытащил парализатор и вставил стрелоампулу взамен выпущенной.
Волков он нагнал сравнительно быстро. Бежавшее впереди существо ему не удалось толком рассмотреть. Каким-то сверхъестественным усилием оно держалось впереди зверей, тоже вязнувших в глубоком снегу. Они хрипло рычали, вывалив красные языки, клубившиеся вонючим паром.
Август рванул из кармана парализатор и рявкнул:
- Хей!..
Волки круто остановились и разом посмотрели в его сторону.
Секунду все были неподвижны. За бурным дыханием хищников и человека был едва слышен третий звук - быстрый, отчаянный скрип промороженного, льдистого, рвущего кожу снега...
Первого Август встретил в прыжке. Волк получил стрелоампулу в горло, перевернулся через голову и покатился по снегу, брызгая дымящейся кровью, Остальные, припав на передние лапы, рыча и скалясь совсем по-собачьи, окружали Августа, Но он не стал дожидаться окончания маневра: один получил стрелу в плечо, бросился прочь, слабея на ходу. За ним резво метнулся второй, и Август едва удержался от ненужного выстрела.
Утерев рукавицей взмокшее лицо, Август обнаружил, что ему не холоднее, чем а термокостюме, вечная ему память. Прекрасно.
Значит, он хотя бы на время застрахован от обморожений. А теперь - за зверем, которого видел один Чоро.
Они поравнялись через несколько минут. Скорчившись, йети сидя съезжал по заснеженному склону. Хохоча, Август шлепнулся на "собственные ягодицы" и покатился следом. Йети затравленно оглянулся и вскочил.
Август понял, что нагонит его без труда. Мохнатый уродец бежал, шатаясь из стороны в сторону, горбясь и словно в отчаянии прижимая руки к груди.
Кошка и мышь. Август почувствовал, что ему хочется поиграть с ополоумевшей от страха мышью. На секунду его поразила поза йети - он не ожидал, что эти существа будут держаться так похоже на человека... Но тут же он учуял тяжелый запах живого зверя, и минутное удивление испарилось из его. бушующей души. Он слышал даже дыхание зверя - натужное, хриплое, посвистывающее. Временами йети издавал странный звук - скуление или повизгивание - и дергался всем телом. На левом бедре Август разглядел три багровых параллельных рубца, а между лопаток черные пятна запекшейся крови. Зверь был жалок.
Дистанция для парализатора вполне подходящая.
Что делать с йети потом, Август не думал. Он просто поднял блестящий ствол, но тут же опустил, ухмыльнулся и ускорил шаг.
- Сейчас я тебя голыми руками! - крикнул он йети, пряча прибор. Мохнатая спина дрогнула, широкие ступни замелькали быстрее, но это было явно все, на что способен вымотанный погоней зверь. Не уйдет!
Август захохотал и хлопнул себя по бедрам. И, будто в ответ, раздался жалобный скулящий звук.
Еще два дня назад он испытал бы подобие счастья, оказавшись здесь. Но он больше не был собой, часть души умерла - "асто" лишь доделал дело. Август не видел, что белые вершины пиков пронзают темно-синее небо стройно и почти осмысленно, не замечал ослепительного сияния близкого глетчера, твердой рекой сползающего с утесов, ручейков ледниковой воды, под снегами сливающихся в бушующий поток. Для него исчезла, нетронутость голубых снегов, багровые утесы и лиловые тени, вытянувшиеся по фирну. Одним из оснований запрета на "асто" оказалось полное выключение им эстетического восприятия...
Зверь убегал. Август гнался. Все было сведено до размеров формулы. Дадим-ка зверю фору... Он сбавил шаг. йети по-прежнему с трудом вытаскивал ноги из глубокого снега. Натужное сопение, острая горячая вонь встревоженного животного. Все чаще до Августа доносилось тонкое поскуливание. Дождавшись, пока йети отбежит подальше, Август рванулся вперед, громко крича и топая, как загонщик на охоте. Ему почти удалось нагнать йети, когда загнанный, задыхающийся, запуганный уродец неожиданно упруго присел, яростно вскрикнул непохожим на прежний скулеж голосом и резко нагнулся.
Набегая, Август еще успел рассмотреть, как волосатая жилистая рука с растопыренными пальцами нырнула по локоть в снег и. вырвала из него кусок гранита величиной с кинокамеру "Красногорск". Держа вторую руку у груди, йети крутнулся, словно дискобол, резко выкинул кисть в направлении преследователя и даже вылетевший из нее камень Август успел заметить.
...Со стонами и руганью он сел и, приходя в себя, долго мотал гудящей головой. Спасибо подшлемнику...
Достав из-за пазухи пластиковую флягу, долго и жадно глотал безвкусную воду, затем снова набил флягу снегом и сунул за пазуху.
Он пробыл без сознания недолго: солнце было на том же месте, и он не замерз. След йети перед самым его лицом был обрамлен изнутри мелкими комочками снега, не успевшими промерзнуть. Поохотничьи - наволоками и выволоками. Свежий! Не азарт, не желание посозтязаться заставили его вскочить, Теперь его чувство лучше всего укладывалось в три слова: "Ах, ты так!.." Загоняя в канал ствола самый крупный заряд, он хотел одного доказать и наказать, и какое-то тревожное воспоминание было смыто этим свирепым потоком...
Йети был настигнут снова. На сей раз Август приближался осторожно, следя за каждым движением снежной обезьяны. Уйти ей было некуда.
Он чувствовал мстительную радость оттого, что загнал йети сюда. Слева вздымались голые, вылизанные горными ветрами скалы, а впереди была пропасть. Справа надвигался человек. Йети остановился и завертелся на месте - сутулый, со скрещенными на груди руками, дрожащий от злости, страха, изнеможения. Он стоял спиной к Августу, и тому показалось, что обезьяна чтото держит в передних лапах. Опасаясь нового удара камнем, Август поспешно взвел затвор.
