– Да, сейчас разогрею, – не хочет, как хочет.

– Я сам могу.

– Да я и не сомневаюсь, но мальчишек нужно все равно кормить, так что разогрею на всех.

– Женщина, я тебя хоть когда-нибудь смогу понять?

– А ты, главное, старайся, старание, оно вознаграждается, правда, чаще всего после смерти, но надежда, она такая, – я пошла в кухню и уже там осознала, что я тормоз, а он опять намекает, что я ему нравлюсь этим нехитрым кодом «женщина».

Но говорить что-то было бессмысленно, потому что он вышел, я слышала, как хлопнула входная дверь. Я спокойно готовила есть, попутно разогревая все уже готовое, когда он влетел на кухню с дико горящими разноцветными глазами. Вот как лампочки мигают, жаль, не красные, тогда это был бы четкий сигнал «не подходи, убьет».

– Кто кормил зверей?! – рявкнул этот ненормальный и не слушая ответ, проорал на весь дом, – Юнас!

Мальчишка скатился вниз практически молниеносно, да, с такими ногами, можно через три ступеньки легко прыгать.

– Ты кормил сегодня животных? – взгляд мальчишки на меня, и он явно собирается меня выгораживать, еще чего.

– Нет, их кормила я! – а что, я их правда кормила, они не голодные.

– Женщина, чем тебе помешали звери? – мне даже обидно стало, я так старалась, кормила их, натерпелась страха, а он психует и в чем-то обвиняет.

– Ничем, я их покормила, они хорошо кушали, – начала перечислять, но он перебил.

– А потом ты решила их убить, – я и глаза выпучила, что за бред, а после сорвалась, побежала на улицу проверить, что с «кисой», «птичкой» и «комочками».

Вбежала в загон, под навесом возле кормушки лежали звери, пьяные звери… Вы спросите, почему пьяные, потому что они развалились, периодически шевелили лапами, чтобы встать, вздыхали и пели песни… Нет, слов не было, но это «мяв», «куррр» и «гры», очень мелодично и точно наталкивает на мысли о пьяной песне. Я остолбенела и просто не верила своим глазам, вот «киса» увидела или унюхала меня, попыталась встать, ее лапы разъехались, она, балансируя хвостом, пытается удержать себя на ногах и не удерживается, плюхаясь на попу. Тяжко вздыхает и пытается ползти на попе, перебирая передними лапами, задние при этом практически в шпагате.

– Мамочки… – пискнула я и обернулась, за моей спиной стояли Кьелл, Юнас и Дани, и если первые двое были хмурые, то последний даже попискивал от счастья. Просто он всегда мечтал о четвероногом друге, но у нас не было денег иногда нам на еду, а уж на зверя так тем более.

– Ты дала им горячей воды? – очень тихо спросил Юнас, я отрицательно машу головой, и практически сразу начинаю махать положительно, он тяжело вздохнул, – я забыл сказать про воду, вылетело из головы.

Пока мы тут в гляделки играли и говорили, «киса» доползла до меня и прижалась к ноге, хотя и к телу, короче обычная кошка, прижалась бы только к ноге, эта же прижалась ко мне ко всей.

– Она и эту приручила, – тяжко вздохнул Кьелл и взъерошил свой ирокез, куда только сильнее, и так торчит, мне было так жалко, причем даже не знаю, чего или кого, вон Кьелл явно психует, Юнас огорчен, «киса» несчастная, Дани зверюшку хочет.

Я всхлипнула и почесала «кису» за ушком, она заурчала, а у меня почему-то слезы с ресниц сорвались. Вздрогнула от этих предателей слез, что за ерунда, я не плачу, барон тогда до слез довел, а до этого несколько лет не плакала, я же кремень, только сильнее губу закусывала и перла вперед, даже когда внутри белугой выла.

– Кьелл… – несчастным голосом позвал его Юнас, просто сам ледышка отошел и тихо шипел что-то.

Мужчина обернулся, глаза по-прежнему горят «не влезай убьет», Юнас ему кивком головы на меня показывает, этот взгляд в меня упер, потом бровки вверх поползли, он даже чуть отступил, а я что: стою, «кису» глажу, при этом тихо плачу, беззвучно. Дани, подошел с другой стороны от «кисы» и прижался ко мне, «киса» его хотела оттолкнуть, но я ее дернула, совсем не больно за ухо, она, видимо, поняла: драться за объект обнимания не стоит. Вот так я и стояла, пытаясь взять себя в руки.

– Хелена, Хелли, ну ты чего? – о, нельзя женщину успокаивать и так с ней говорить, сейчас же сорвет плотину и будет водопад слез, – ничего животным не будет, они просто от воды горячей пьянеют и не слушаются совсем, а потом еще им утром будет не очень хорошо и все. Юнас прав, я совсем забыл, что ты тут ничего не знаешь, поэтому и напустился на тебя. А ты и так много делаешь: и готовишь, и убираешь, и Юнаса под опеку взяла, и время всем уделяешь, – он перечислял, я же кивала, еще больше рыдая, уже от осознания, какая я молодец, – я был не прав, извини меня.

Последние слова, они как волшебная вода, я никогда их не слышала ни от одного мужчины, исключение - мой сын, но тут уже я, настаиваю, что мужчина должен уметь признавать свои ошибки, извиняться за них и, главное, исправлять их. Кстати о сыне:

– Мама, глянь какая статуя красивая, – я чуть повернула голову и посмотрела по направлению, по которому указывал сын, на змея, но он действительно застыл как статуя.

– Кошмар…

– Перебрал, – прокомментировал увиденное Юнас.

–Придется домой забрать, иначе отходить будет неделю, – это уже Кьелл.

– Кошмар, – знаю, я не оригинальна.

Дальше начался бедлам и ужас в одном флаконе, мои мужчины пытаются приструнить животных, которые наглым, пьяным образом буянят и не хотят слушаться. «Кису» оторвать от меня у них совсем не получилось, один из «шариков» проникся дикой любовью к Дани и категорически не соглашался от него отойти, начинал рычать и нервничать. Кьелл «змея» подхватил и потащил в дом, в нашу гостиную, «киса» пошла следом, как и «шарик» и только птички были молодцами, они легли спать.

Я была в какой-то прострации. В доме «змея» поставили в уголке гостиной, при этом накрыв его одеялами. Я села на диван и тупо, не моргая смотрела на все это, «киса» пристроилась рядом, положила голову мне на ноги и потребовала ласки, «шарик» улегся в ногах Дани, Юнас сидел рядом и, мне кажется, хихикал с этого. А вот Кьелл был сердит и бушевал, правда, в конце и он устал от всего этого, поэтому сел напротив нас с Даней и внимательно стал рассматривать нашу дислокацию на диване.

– Кто отец Дани? – вот так вопрос, я скинула оцепенение и спокойно проговорила.

– Его уже нет, поэтому без разницы.

– Он жив? – я бросила сердитый взгляд на мужчину, сердясь что он затеял этот разговор при сыне.

– Нет, – надеялась, что на этом разговор и закончился, но кто-то совсем не понимает намеков.

– Откуда он был родом? – только я собиралась его одернуть и объяснить, что на эту тему говорить не хочу и не буду, но мне помешал стук в дверь.

Кьелл сразу пошел открывать, а там на пороге стоял Вепрь и хмурился своими огромными бровями.

– Время совета, – буркнул он, видимо, хотел сразу уйти, но тут мы попались в его поле зрение, и брови поползли вверх, – Ледяной, ты что совсем мозги заморозил, у тебя ребенок рядом с созданным и твоя подопечная!

Кьелл медленно повернулся, будто хотел сам увидеть такое вопиющее непотребство, посмотрел на нас и нагло ответил:

– Нет.

Вепрь, по-моему, даже воздухом подавился от такой явной лжи и наглости.

– Это мои подопечные рядом с бедными животными, которые пали жертвами их обаяния, – издевается ледышка ирокезная.

– Я помогу, давай отобьем твоих и животных запрем.

– Нет, – а это уже мы с Дани, причем, хором. И стоило нам произнести это слово, как Кьелл так выразительно посмотрел на Вепря «мол, смотри, как мне с ними тяжело».

– Запечатление? – Вепрь смотрел с каким-то то ли священным ужасом, то ли восторгом наблюдателя за зверьём в естественной среде, короче, не очень ощущение от их странного восторга.

– Кто отец ребенка? Один из наших?

– Не говорит, – они переговариваются, но при этом смотрят вдвоем на меня, муторно как.

– Можно провести анализы или ритуал пробуждения крови, – ох, так маньяки рассуждают над жертвой или мясники, какой кусок первый отрезать от туши. Меня мороз по коже пробрал, а они все смотрят и думают, гадости какие-то по любому.