Нестеров был прекрасен в эту минуту. А минуту назад прекрасный генерал, наоборот, сник и молча уставился на муху. Которая ползала по стеклу, потому что никак не могла найти открытую форточку. Он молчал, оценивая ситуацию. Ситуация была явно не в его пользу. И надо же было такому случиться, что именно сегодня он был задержан, сегодня, когда позавчера уже был обладателем заветного телефона, владелец которого мог оказать бывшему генералу существенную помощь. Ну почему. Спрашивается, почему вчера он поленился выехать в Москву? Ведь сколько уже было таких визитов - и никогда никакой осечки.
Марат Салтанович, респектабельный человек. Первый раз в жизни не знал, что ему делать. Но при этом на каменном его лице продолжала лежать маска бесстрастия.
Муха вылетела в окно.
И тут только почувствовал бывший генерал, как очень некстати задрожали кончики его пальцев. Он стал думать, что же особенное такое известно его бывшим коллегам о его прошлом, и, в общем, пришел к выводу, что все, что с ним происходило за много лет до этой минуты, ему ничем не грозит. К тому же он уже в возрасте, да и старые друзья его, к счастью, пока есть. Словом, еще можно было поиграть. И экс-генерал стал придумывать спасительную фразу, потому что уж больно долго длилось его молчание. Еще и впрямь Нестеров подумает, что победил. "Нет, брат, хоть ты и лучший работник управления, но со мной тебе тягаться рановато".
Спасительные слова придумались почти тотчас же. И они были французскими:
- Рави де феар вотр коннессанс, - сказал Марат Салтанович. "Рад с вами познакомиться в вашем новом для меня качестве".
Нестеров улыбнулся, и тут уж писатель не выдержал. К тому же ему очень хотелось есть. И, кроме того: все еще свербило то, что он не успел сказать в начале беседы в ответ на первую французскую фразу генерала.
- Мне кажется, - галантно сказал он, - что последнее время вы увлечены больше итальянским.
Глава 9. Я люблю тебя, Нестеров
Слава Богу, наконец-то пригодились и пель
мени. Может быть, это значит, что ты наконец
дома и все закончилось. Хотя я, если рассуждать
логически, должна молиться об увеличении
преступлений, тогда, может, я, как все нормаль
ные люди, буду отдыхать от тебя каждый год.
Я бы язвила и дальше. Но с тобой бесполезно
сражаться. Обиделась на тебя. Ужасно целую.
Твоя Аня
Наш Герой был счастлив. В ту минуту, когда исчез дымок из глушителя автомобиля, увезшего Нестерова и Марата Салтановича в Москву, он вдруг понял, что в его жизни наступила наконец полоса мелких удач, и прежде всего это заключалось, конечно, в том, что он ждал и вечерней встречи с новой своей, к тому же импортной возлюбленной, а под утро - обязательного вдохновения для продолжения литературной работы.
Он вышел на залитую солнцем дорогу, но тут, посмотрев на часы и увидев, что еще далеко не вечер, а итальянка придет не раньше восьми, решил неспешно прогуляться, посмотреть окрестности, известные ему наизусть, и так добрел до ресторана "Сетунь", где основательно и с чувством исполненного на сегодняшний день долга скверно и дорого перекусил.
В меню оказался портвейн, и, выпив полстаканчика этого доброго зелья, Наш Герой уже знал, что он будет делать. Он вернулся в свою хибару, где разделся и с наслаждением выспался, а проснувшись, понял, что и отдохнул, и убил время. До восьми часов оставался еще час. И конечно, можно было сесть за пишущую машинку. Но разве найдется на свете влюбленный мужчина, который перед свиданием сможет хорошо делать свою работу? Поэтому он снова взял свою любимую книгу и. Открыв ее на первой попавшейся странице, прочитал:
"Все человечество - это он сам, и когда настанет смерть, страшная одинокая смерть, то он почувствует себя как последний человек в последний день существования мира". Эта фраза никак не гармонировала с настроением, и поэтому Наш Герой закрыл книгу, а тут вдруг обнаружил, что часы его, безотказные в течение многих лет, встали. В ужасе выбежавший на улицу писатель подбежал к первому попавшемуся прохожему, чем невероятно его напугал, спрашивая, который час. Узнав, что уже давно девятый, и обругав себя последними словами, он поспешно направился к Дому творчества, но что шаг по сравнению с предстоящей минутой! И, потратив ровно полчаса. За которые дважды прошел бы свой путь, на то, чтобы поймать попутную машину, которых в этот неурочный час одна-то всего и была, и поторговавшись еще с шофером, который никак не хотел проехать этот километр меньше чем за червонец, Наш Герой оказался, наконец у цели своего путешествия. Однако в условленном месте, а именно в беседке. Его возлюбленной Винченцы не было. А сидели там какие-то люди, по виду писатели, и разговаривали, часто употребляя слова, которыми были испещрены стены той же беседки.
Наш Герой отправился в главный корпус и там с сожалением, но и с удовольствием увидел, что ключ от номера Винченцы висит на гвоздике, а стало быть, она еще не приехала.
И тогда только, пожалев о том, что от возбуждения и беготни он слишком вспотел, он расстегнул все пуговицы своей рубахи и пошел ей навстречу, собирая на обочине дороги всякие попадавшиеся ему цветы.
Судьба не заставила его ждать долго. Вскоре вдали показалось зеленоватое такси, из которого и выпорхнула его возлюбленная. Долгий поцелуй, чуть более долгий, чем предполагают правила приличия на глазах у всего поселка, возвестил Нашему Герою о том, что его роман будет иметь продолжение и что ничуть не уставшая после лекции в ИМЛИ итальянка, судя по всему, тоже ждала этого предвечернего часа...
...На обратном пути, в то время, когда молодой серп луны еще не совсем был замазан темными тучами. Утомленный и легкий Наш Герой стал думать о делах, и, поднимаясь на свой холм, где слева было все то же кладбище, а справа - теперь ясно видимый в сиянии луны и звезд овраг, над которым он равнодушно и привычно узнал "летающую тарелку", он вдруг понял, что завтра с огромным наслаждением примется за работу и что ему, наверное, удастся завершить хотя бы придумывание сюжета. Но дождаться утра писатель не пожелал, к великой радости уставшей ждать его пишущей машинки, он вытер с нее носовым платком пыль и принялся работать.
Он вспомнил, как начиналась вся эта история, длящаяся уже почти полгода, и вспомнил, как испугался Нестеров, когда увидел, что его предшественник - следователь, принявший к своему производству дело по факту гибели и изнасилования девушки, - был убит. Нестеров рассказывал своему другу о том, как он сидел тогда в своем служебном кабинете на Житной улице и пытался представить сцену ужасного преступления.
И хотя убийство девушки было фактически уже раскрыто, тем не менее, Нестеров не спешил с умозаключениями, поэтому, прежде чем что-то предпринять, решил поискать решение, которое не лежало бы так близко.
Скорее повинуясь интуиции, нежели что-то заподозрить, а может быть, привычка все перепроверять взяла верх, но Нестеров позвонил знакомому оперативнику и попросил его лично поехать на Садовое кольцо в ГАИ города для того, чтобы выяснить, во-первых, все о хозяине того самого "Мерседеса", а во-вторых, посмотреть еще и там материалы дознания, находящегося в производстве дела по факту угона машины.
Время близилось к двенадцати часам дня, а Нестеров еще так и не решил, что ему делать дальше, но зато уже в двенадцать пятнадцать, когда дознаватель вместо того, чтобы привезти информацию, привез само дело, Нестеров раскрыл привезенную папку и обнаружил там довольно странный документ. На не подшитом к делу листке бумаги было написано: "Мне, старшему лейтенанту *** сегодня позвонил из МВД СССР генерал-майор Джурапов Марат Салтанович, который просил принять заявление владельца "Мерседеса" Оганова Б.Ф., поставив на нем дату регистрации недельной давности, что я и сделал, подчиняясь старшему по званию".
"Странно, что так прокололся наш генерал", - подумал Нестеров, но все же решил перепроверить. Он составил эту, несомненно, очень важную информацию со вчерашним своим ночным разговором с генерал-лейтенантом, и тут только сообразил, почему генерал-лейтенант, минуя его, Нестерова, непосредственного начальника - Джурапова, передал дело прямо в руки полковника.
