— Он тебе ничего не сделал? — спросил Клаус у своей девушки, всё ещё не зная, что еще ожидать сегодня от младшего брата.
— Только сообщил, что вы скоро вернетесь и спросил, как Давина.
— Ясно, — ответил Клаус и подошел к Кэролайн и, притянув девушку к себе, поцеловал её в губы.
Стоило гибриду, только прикоснутся к девушке, как все её страхи улетучились.
— Ты можешь еще немного посидеть с Давиной, а мы пока отчитаем младшего брата за то, что он пошел против некромантов в одиночку, устроил из них кровавое шоу и даже не позвал меня повеселится. За последнее получит особенно, — ухмыльнулся гибрид.
— Клаус! — крикнула Кэр.
— Кэролайн, не обращай внимания на эти его причуды, — проговорил только что вошедший Элайджа, а за ним вошли все остальные Майклсоны и, настроение у них было, мягко говоря, не очень.
— Судя по вашему настроению, мне и правда лучше посидеть с Давиной, — сказала Кэролайн и пошла на второй этаж, подальше от слишком наэлектризованного воздуха в гостиной.
Майклсоны расселись по диванам и взяли любимое виски, потому что на трезвую голову нынешнюю ситуацию, они навряд воспримут.
***
Кол стал под холодный душ. Скорее не для того, чтобы смыть кровь, а просто охладится. Он не мог рассказать, что на кладбище его можно так сказать пригласили. Небольшая подсказка в книге заклинаний, которая была добавлена несколько дней назад. Скорее всего, над книгой чуть поколдовали, чтобы добавлять в нее что-то или передавать сообщения. Да и скорее всего все, что есть в этой книге, написала та троица сумасшедших.
Холодные струи воды спускались кровавыми дорожками, смывая кровь и охлаждая пыл. Сегодня был тяжелый день, хотя Кол надеялся, что этот день наступит немного позже и, он сможет нормально подготовится. Но, увы, пришлось все делать спонтанно и вышло не так изящно, как раньше.
Первородный уперся руками о холодный кафель и подставил голову под холодную струю воды и добавил напор. Любой другой уже кричал бы от холода, но только не он. Это было словно ритуал. Каждый раз, когда он устраивал кровавую бойню, то всегда смывал кровь холодной водой. Он старался отыскать самую холодную воду. Не понятно почему. Просто холодная вода его успокаивала и приводила мысли в порядок.
С каждой секундой вода становилась светлее. Первородный взял шампунь и вымыл голову, а так же оставшуюся кровь. Через шум воды, он не слышал, пришли ли остальные члены семьи, но сейчас, в эту паршивую секунду его жизни, ему было плевать…
Холодная вода бодрила и приводила в чувство. Медленно, но приводила. В сознании начали всплывать недавние события. Они вредной черной кошкой царапали вампирскую душу и оставляли на ней глубокие кровавые отметины, которые навряд когда-либо заживут. Так всегда было… Каждое убийство, каждая смерть по его вине оставляла на израненном сердце и душе новые шрамы, которые то и дело, что говорили первородному, какое он чудовище и эти реки крови ничем не смыть и их воды вечно будут кровавыми, даже если будешь искупать все всю оставшуюся вечность…
Он вспомнил слова Миры… Ее последние слова и от этого просто хотелось выть…
Он вспомнил, как она остывала у него на руках и он, ничего не мог сделать. Никто не мог. В тот момент жизнь которую он впервые в жизни действительно хотел спасти остывала у него на руках, а безысходность пугала.
Он вспомнил ее глаза в этот момент и они улыбались. В ее глазах, несмотря на то, что она умирала не было страха. Она смирилась со своей участью.
Когда она шептала свои последние слова, он наклонился к ней, только для того, чтобы она была уверенна, что он точно услышит ее…
И он услышал…
Запомнил каждую ее паузу, каждое слово…
«Пройдет не одно столетие, не один срыв, а твоих жертв будет только больше. Ты переживешь немало на своем пути, но знай одно: этот путь того стоил. Никогда ни о чем не жалей. Пройдут года, столетия и ты встретишь ту, что уготована тебе судьбой и она подарит тебе счастье, которое ты так желаешь, и которое ты заслуживаешь больше, чем кто-либо. И враги помогут тебе его обрести, хоть и придется заплатить немалую цену. Ты только помни, что оно того стоило. Мне жаль, что ею оказалась не я. Я люблю тебя, Кол Майклсон и буду любить вечно…»
Эти слова вечно будут причинять боль, особенно от сознания того, что он так и не сказал ей, что полюбил ее всем своим кровожадным и мёртвым сердцем, что вновь начало биться благодаря ей.
Благодаря ей он каждый раз восставал против своей семьи, лишь бы обрести то, о чем говорила Мира Джейн и сейчас, кажется начинает обретать…
Сейчас у него есть Давина и из-за его прошлого она может пострадать. А он так этого не хочет. Ведь после смерти Мира Джейн и Анджолины, именно эта маленькая, но очень сильная ведьма, вновь заставила его полюбить. Она заставила его сердце биться так сильно, как оно не билось даже при жизни. И он вновь любит по-настоящему.
— Счастье — это выбор, но в моем случае за него еще и побороться надо, — прошептал Кол, прежде чем отключить воду.
Немного осушив кожу, он оделся по пояс и, высушивая голову полотенцем, вышел из душа и направился в гостиную, где остальные члены семьи Майклсон уже высушили бутылку скотча.
— Ого, что за праздник? — спросил Кол, когда увидел эту прекраснейшую картину.
— Это братец, мы решили помянуть всех убитых тобой некромантов, — саркастично ответила Ребекка и отпила со своего стакана.
— А вы что своих врагов по головке погладили и просто в кроватку спать уложили или же, как и я убили их? — разозлившись, спросил Кол, но в такой же саркастичной манере, как и его младшая сестра. Как же его это бесило, всем сходили убийства с рук, кроме него, словно он худший из худших. Вот только его братья и сестра забывали, что они такие же монстры, как и он, а порой, еще хуже, чем он.
— Кол, прости, Ребекка ни это имела ввиду. Просто мы немного в шоке от того, как ты умудрился устроить там такой погром за столь короткое время и в одиночку? — вмешался Элайджа и на удивление всех, не начал свои нравоучение, хотя как раз именно он должен был прочитать очень долгую нотацию младшему брату, чтобы самим этого не делать.
— Темные артефакты и опыт предыдущих массовых побоищ, — беззаботно ответил Кол. — Ник, ты чего такой угрюмый?
— Я не угрюмый, я злюсь на младшего брата, который не позволил мне попытать врагов вместе с ним. Это, знаешь ли, не по-братски! — гаркнул гибрид, а все остальные закатили глаза. Ведь все повторятся вновь, а эти двое, как дети. Один — провинившийся ребёнок, второй — капризный, которому не дали то, чего он хотел. Но всех волновал первый, который, не смотря на произошедшее, вел себя так, словно ничего и не было. Сколько раз Клаус, Ребекка и Элайджа это видели и прекрасно помнили, чем все заканчивалось: кинжал в сердце и гроб на несколько десятилетий. Но тогда они не знали причин поведения младшего брата.
— Кол, — мягко проговорила Эстер. — С тобой все в порядке?
— Мамочка, дорогие братья и сестра, со мной все будет в порядке, если вы прекратите лезть мне в душу и позволите мне узнать, что с моей девушкой все в порядке, — и на вампирской скорости исчез из гостиной и направился в свою комнату. Таким образом он в первую очередь решил избавится от нравоучений, которые могут затянуться на всю ночь, а ночь ему хотелось провести в компании своей любимой ведьмочки.
— Какие выводы? — спросила Эстер, глядя на своих детей.
— Отлично сыграл. Если бы мы не знали то, что знаем с твоим ритуалом, то поверили бы, но сейчас. Он специально устроил там побоище, а это значит, что у него либо есть план, либо просто злость сгонял, но с уверенностью могу сказать, что невинных людей он убивать не пойдет, — улыбнулся Клаус. — А теперь, если вы не против, то я пойду смою кровь и уделю внимание своей девушке.
Клаус допил содержимое своего стакана и так же пошел на второй этаж.
— Думаете, с ним точно все нормально? — встревожено спросила Эстер.
— Мам, Клаус знает его лучше всех, так что остается доверится его слову, — ответила Ребекка и покинула гостиную.
