Как-то с запада через станцию проходили войска. Это были передовые части Магсаржава, которые сражались с белогвардейцами в Западном крае. Услышав, что прибывает сам Магсаржав, уртонщики засуетились, заранее приготовили обед, вскипятили чай, почистили коней.
На исходе дня часть подошла к станции. Впереди колонны гарцевали два человека на белых конях со знаменами в руках. Одно было красное, другое желтое.
За ними на вороных конях с обнаженными саблями ехали в ряд шесть человек. И только потом на рыжем коне ехал сам Магсаржав. Перед уртонной станцией колонна остановилась. Кавалеристы спешились. Уртонный начальник в форменном дэле подошел к Магсаржаву и пригласил его пожаловать в специально приготовленную для него юрту. Перед юртой поместили знамена и к каждому выставили караул. Бойцы расположились полусотнями. Полусотня Хояга заняла одну юрту и одну палатку.
- Пить что-то хочется, пойду поищу воды, - сказал Тумэр. Он взял флягу и вышел из палатки. В стороне от дороги стояла большая войлочная юрта, над ней поднимался голубоватый дым. Возле юрты колола дрова женщина. "Там, где горит огонь, должна быть и вода", - подумал Тумэр и направился к юрте. По мере того как Тумэр подходил, женщина все пристальней всматривалась в него.
И вдруг женщина закричала: "Тумэр, мой Тумэр!" - и бросилась навстречу. Но она не добежала, внезапно упав как подкошенная. Тумэр торопливо подошел к женщине, нагнулся и откинул упавшие на лоб волосы.
- Дулма! Дулма!
Но Дулма не отвечала, она была без сознания.
Собрался народ, прибежал и муж Дулмы.
Кто-то побрызгал на лицо Дулмы водой. Она очнулась и медленно обвела взглядом стоящих вокруг людей. Но вот ее взгляд остановился на Тумэре.
- Тумэр, мой Тумэр! - как-то отчаянно крикнула она и залилась слезами.
- Что же ты плачешь? Ведь я живой, и ты живая. Не надо плакать, сказал Тумэр и обнял Дулму.
- Вы расстегните ей пуговицу на воротнике, - сказал муж Дулмы, обращаясь к Тумэру.
Тумэр добродушно посмотрел на этого человека, улыбнулся и стал расстегивать у Дулмы ворот. А она, словно боясь, что Тумэра кто-то у нее отнимет, ухватила его за плечи и прильнула головой к его груди. Встретились! Но что она скажет ему сейчас?
Муж Дулмы слышал о Тумэре и от брата, и от самой Дулмы. Так вот какой он, этот добрый молодец! Да, такого надо сторониться, и, как бы боясь, что Тумэр сейчас схватит Дулму и унесет, он сказал:
- Спасибо за помощь. А все же жену я должен отвести в юрту.
Тумэр ничего не, понимал.
- Какую жену? Что ты мелешь?
Но тут Дулма встала, поправила волосы и, как-то отрешенно посмотрев Тумэру в глаза, сказала:
- Да, Тумэр, я его жена. Зачем ты так долго не приходил? Я была в безвыходном положении.
Тумэр все понял.
- Где сын? - спросил он.
- Когда ты скрывался, сын заболел и умер, но я не сказала тогда об этом. Я не хотела прибавлять тебе страданий. О, небо, какая я несчастная!
Новый удар! И жены нет, и сына. Тумэр машинально поднял с земли флягу, постоял в растерянности, будто не зная, куда идти, и вдруг обратился к Дулме с неожиданным вопросом:
- У тебя седло есть?
21
Главные силы Унгерна, наступавшие на Кяхту, были разгромлены монгольскими сотнями Сухэ-Батора и бойцами Красной Армии. Сухэ-Батор решил послать Эрдэнэ в Ургу для связи с ургинскими товарищами.
Перед отъездом Эрдэнэ увиделся с Петром, они обстоятельно рассказали друг другу, что произошло с каждым после того, как они расстались.
- На твоем коне, - говорил Петр, - я доехал до Бийска, там продал его и кое-как добрался до родных мест. Вскоре партия послала меня на фронт. Вот с тех пор и воюю за Советскую власть.
- А правда, что у вас там голод? Говорят, что вы долго не продержитесь.
- Это верно, трудно приходилось. И хлеба было мало и оружия. А тут еще интервенты - чуть ли не пол-Европы на нас двинулось. Но, как видишь, мы выстояли, еще и вам помогаем. Нам и самим нелегко, но мы все преодолеем. Вот посмотришь, Эрдэнэ, какое мы могучее государство создадим! Ты еще ко мне в гости в Россию приедешь!
- Ну, коли так, то и наша Монголия будет сильным государством. Ведь ты так говорил. Все по-твоему выходит, и теперь я спорить с тобою не стану.
- Обязательно будет! Только сразу этого не добьешься. Придется, дорогой Эрдэнэ, много потрудиться. Но ведь тебе к этому не привыкать! Только теперь ты будешь работать на себя.
Они расстались на рассвете, и Эрдэнэ тотчас же направился в Ургу. Доехал он благополучно и письмо Сухэ-Батора передал по назначению.
Он узнал, что Довчин пошел на службу к Унгерну. А как раз у него был один очень важный документ, и ургинские товарищи не знали, как его получить.
- Я их знаю - и его, и его жену, я у них работал батраком, может, мне удастся раздобыть эту бумагу, - предложил свои услуги Эрдэнэ. - Только вы мне объясните, что это за документ.
- В этом документе говорится, что в случае поражения Унгерна несколько людей во главе с ваном Найданом должны убежать. Нам нужно знать, что это за люди.
- Ладно, попробую, - сказал Эрдэнэ.
К вечеру, когда солнце клонилось к закату, Эрдэнэ отправился к Довчину. Того дома не было. Эрдэнэ встретила Гэрэл.
- Вы куда же это пропали? Вам совсем, видно, не жалко меня, - сказала она с обидой.
- В это смутное время я не могу долго задерживаться на одном месте, ответил Эрдэнэ.
Гэрэл не стала добиваться подробностей, Эрдэнэ был с ней, и этого было достаточно. Она распорядилась накрыть на стол и принялась угощать Эрдэнэ.
- Как вы поседели! - с улыбкой сказала она и выдернула из головы Эрдэнэ седой волосок.
- Видно, пришло время и мне седеть, - смеясь, ответил Эрдэнэ. - А что поделывает Довчин?
Гэрэл нахмурилась.
- С белогвардейцами связался, - осуждающе сказала она, - а по-моему, они такие же грабители, как и гамины.
- Это верно, - поддержал Гэрэл Эрдэнэ, - настоящие грабители. Но мы их тоже вышвырнем с нашей земли, сейчас уже есть кому это сделать. Только нужно, чтобы все помогали нам.
- А как я могу помочь? - Гэрэл подняла лицо и посмотрела прямо в глаза Эрдэнэ.
- Ты слышала про Народную партию? После изгнания гаминов из Кяхты там образовано Временное народное правительство.
