Ноёнов, которые прибыли вести переговоры, Чен И встретил в парадной одежде у входа в свою резиденцию. Он приветливо улыбался, показывая острые желтые зубы.

- Уважаемых министров и князей я должен был встретить еще за пределами своих скромных покоев, но не смог, прошу извинить меня. Я беспредельно благодарен вам за то, что вы соизволили посетить меня, - сказал Чей И и пригласил гостей в дом. Там их уже ожидало богатое угощение.

Он внимательно выслушал просьбу монгольской делегации, все время дымя душистой сигарой.

- Это замечательно. Китай и Монголия еще со времен Чингис-хана вместе строили и укрепляли свое государство. Конечно, не мне, простому чиновнику, преподавать историю мудрым монгольским князьям. О вашей просьбе я немедленно сообщу своему правительству. Что еще пожелали бы высокие гости передать моему правительству?

- Я осмелюсь просить о том, чтобы были по-прежнему сохранены нам служебные посты и титулы, как богдо-хану, так и князьям и правителям аймаков и хошунов, - сказал один поён.

- Я прошу оставить на государственной службе высших чиновников гражданских и военных ведомств со всеми прежними служебными привилегиями, добавил Довчин, подобострастно улыбаясь.

- Я уверен, что правительство великого Китая удовлетворит ваши просьбы, - ответил Чен И.

Так в историю китайских и монгольских отношений вошел договор под названием "64 пункта Чен И", и во главе многочисленных китайских войск, вступивших в Монголию, стал генерал Сюй Шу-чжен, на которого была возложена защита северо-запада Китая.

Шанзав Бадамдоржи, опоздавший к этой сделке и не получивший никаких титулов и доходов, решил добиться расположения Сюй Шу-чжена. Со своими приближенными он написал генералу Сюй Шу-чжену письмо, в котором изложил свои планы. Письмо составляли всю ночь. К утру оно было готово.

- Ну, теперь идите, - сказал Бадамдоржи, - а я подумаю, как доставить письмо.

- Шанзав, разрешите, я отнесу, - сказал один из лам.

- Нет, вам этого делать нельзя. Ноёны сразу догадаются, в чем дело, и наши планы рухнут. Письмо надо отправить с человеком, которого никто не знает.

- Светлый ум у вас, ваше святейшество, с таким главой церкви мы не пропадем.

- Ладно, идите, я подумаю обо всем.

Приближенные могущественного настоятеля Шабинского ведомства ушли.

Шанзав встал. Хитрая улыбка искривила его губы. "Если бросить яблоко раздора, - подумал Бадамдоржи, - между Чен И и Сюй Шу-чженом, с помощью последнего можно будет устранить Чен И. Ведь они оба тщеславны. Каждому из них хочется считать своей заслугой то, что Монголия включена в состав Китайской республики. А если Сюй Шу-чжен его, шанзава, поддержит, он расправится с этими светскими ноёнами в два счета и станет во главе Монголии. Нет, голубчики, Бадамдоржи вам не провести, он никогда не окажется на задворках. Пусть он уже беззубый, но вас он проглотит".

Дверь открылась, и вошел лама. Бадамдоржи от неожиданности вздрогнул.

- Прибыл гонец от богдо-гэгэна, он просит у вас аудиенции, - сказал лама, почтительно сложив ладони.

- Не хочу я ни с кем говорить. Приготовь мне коня.

- Слушаюсь. - Лама попятился и бесшумно закрыл дверь.

Вскоре он снова вошел.

- Гонец говорит, что должен вам вручить очень важное распоряжение от его светлости.

- Тогда впусти, - приказал шанзав.

Вошел Жамбал, помощник настоятеля Заяинского монастыря. Протягивая конверт, он преклонил перед Бадамдоржи колено.

- Святейший настоятель наш гэгэн Зая приветствует вас, достославный шанзав, и передает вам это письмо, - сказал он и поднялся.

- Но мне сказали, что гонец от его светлости...

- Да. Многоуважаемый шанзав должен знать, что мы, шабинары, нашего гэгэна величаем "ваша светлость", - с трудом пряча улыбку, сказал Жамбал.

Жамбал знал, что Бадамдоржи в последнее время не принимает никого, за исключением гонцов богдо, и поэтому решил схитрить.

Бадамдоржи разгадал эту хитрость, но теперь ему ничего не оставалось, как распечатать конверт.

Прочитав, он долго молчал, переводя взгляд с гонца на письмо.

В нем воздавалась хвала Бадамдоржи, который, не щадя сил, защищает духовенство от притязаний светских властей, и излагалась просьба - помочь побыстрее разобрать конфликт, возникший между настоятелем Заяинского монастыря и правителем Сайдванского хошуна.

- Вы, по всей вероятности, хотите отхватить у них еще кусок земли? Это же несправедливо, - сказал Бадамдоржи.

- Ни один халхаский хутукта не может пойти на несправедливое дело, тем более наш преподобный настоятель. И об этом я бесстрашно осмелюсь доложить уважаемому шанзаву, - сказал Жамбал и достал из-за пазухи золотой слиток. Меня святой отец просил передать это вам, - добавил он, кланяясь.

- А ты, оказывается, толковый гонец, - сказал Бадамдоржи, пряча слиток.

- Вы же знаете, достославный шанзав, что наш гэгэн является вашим хорошим другом. Да и кто вас защитит, если правители хошунов и ноёны поднимутся против вас с оружием в руках? Только мы, шабинары. Мы верные ваши кони и собаки, - сказал с поклоном Жамбал.

Бадамдоржи смекнул, что такие люди ему пригодятся. Усевшись на тюфяк и поджав под себя ноги, он сказал:

- Если заяинский гэгэн имеет много таких слуг, как ты, то мы Халху спасем.

- Если наш высокочтимый шанзав покровительствует нам, ничтожным своим шабинарам, то, видимо, наше скромное желание будет исполнено? - спросил Жамбал и вопросительно посмотрел на могущественного старца.

Шанзав благосклонно кивнул и тут же написал распоряжение о передаче спорного участка земли Заяинскому монастырю. Более того, он решил поручить Жамбалу передать свое письмо генералу Сюй Шу-чжену.

- Высокочтимый шанзав, я с радостью исполню вашу просьбу и сделаю все возможное, чтобы вы смогли тайно встретиться с генералом Сюй, - сказал Жамбал.

Вскоре Бадамдоржи действительно несколько раз встретился с генералом Сюй Шу-чженом. На этих встречах было решено низложить богдо-гэгэна, чтобы развязать руки китайским оккупантам в Монголии.

Генерал Сюй Шу-чжен не терял времени даром. Он посадил под домашний арест Чен И, денонсировал заключенный им договор и силой низложил богдо-гэгэна. Затем он составил договор о вечном подчинении Монголии Китаю и отправил его в Пекин. Со стороны Монголии договор подписал Бадамдоржи. Так была установлена в Монголии военная диктатура генерала Сюй Шу-чжена, который ввел жестокий оккупационный режим.