Девушки вскипятили чай, поставили еду и пригласили гостей к столу.

Хорошо сидеть в теплой юрте, пить ароматный чай в обществе таких гостеприимных хозяек, и Эрдэнэ немного отвлекся от своих тяжелых дум.

- Зачем вам коня держать у ламы, сорить у него во дворе, он этого не любит. Пусть твой папа оставит коня здесь, да и сам заночует у нас. И вы тоже, - сказала Чимиг.

- Мы не можем, нам за это попадет, - сказал Бато.

- Он с нас шкуру спустит, - добавил Хонгор.

Вскоре в юрту зашел Тугжил, и мальчики отправились домой. Чимиг дала им печенья и конфет.

Когда мальчики ушли, Чимиг подала водку и мясо. Эрдэнэ выпил две чашки. Приятная теплота разлилась у него по телу, закружилась голова. Все печали отодвинулись куда-то, и он вдруг запел.

Пел Эрдэнэ всегда задушевно, а сегодня как-то особенно тепло и проникновенно. Цэцэг, прильнув щекой к его плечу, тихонько подпевала. Ей было сегодня очень хорошо.

Всю жизнь Цэцэг служила развлечением для других, и никогда она не испытывала к навещавшим ее мужчинам нежного чувства. А сегодня впервые она ласкалась не по принуждению, глаза ее горели радостным блеском, а на губах играла нежная улыбка.

Эрдэнэ провел у девушек две ночи. На третий день Чимиг в тревоге прибежала домой и рассказала, что в монастыре получен приказ, предписывающий местным властям арестовать батрака Эрдэнэ, ограбившего своего хозяина.

Эрдэнэ сгоряча хотел принять вызов Итгэлта, но, вспомнив, что уже пострадал за правое дело, счел разумным на этот раз не ввязываться в открытую борьбу, а скрыться в Урге и спокойно обдумать, что делать дальше.

На прощание Цэцэг сняла с пальца золотое кольцо и протянула его Эрдэнэ.

- Возьми на счастье и в память обо мне, - просто сказала девушка. Из глаз ее покатились слезы.

Эрдэнэ от подарка отказался.

- Будь счастлива, ты очень хорошая, - сказал он и быстро вышел из юрты.

Эрдэнэ ехал на восток. Время от времени он вспоминал о Долгор и иногда в душе жалел ее. Но когда в памяти вставало самодовольное лицо Итгэлта, он снова приходил в ярость и о жене думал с ненавистью. В эти минуты ему казалось, что он слышит голос Петра, говорившего, что Итгэлт относится к нему хорошо не потому, что добр и щедр, а потому, что по дешевке покупает его кровь, пот и душу.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

В один из холодных зимних вечеров с запада на восток через широкую степь брел полузамерзший послушник в рваном дэле. Это был Бато.

Уставшие ноги в огромных не по росту гутулах с трудом несли его тело. Казалось, он вот-вот упадет. Но желание видеть отца вливало в него новые силы. Бато решил сам добраться до Урги - ведь отец столько времени не давал о себе знать. Он шел уже несколько дней, а до цели было еще далеко. Что с отцом? Почему он не сдержал своего слова и не приехал? Может быть, с ним что-нибудь случилось? Может, его арестовали? Эти мысли не давали Бато покоя, и он решил отправиться на поиски отца. Он предложил Хонгору пойти в Ургу вместе, но тот отказался.

- Не могу я бросить сестру, родителей, имущество. Но помочь я тебе помогу, - ответил Хонгор. И Хонгор помог, чем сумел. Он украл у ламы восемь хадаков и несколько лепешек и отдал их Бато. Затем он проводил друга к подножию горы Булган. Там росли две черемухи.

- Вот эта, повыше, будет моей, - сказал Хонгор, - а эта - твоей. Если я буду жив и здоров, моя черемуха будет расти и цвести, но если мне будет плохо, она засохнет. Так и твоя. А если, когда мы станем взрослыми, судьба не сведет нас вместе, пусть каждый из нас время от времени будет навещать наши черемухи.

Холодно, тревожно. Немного отдохнув, Бато снова зашагал вперед. Наступила ночь, небо покрылось мириадами звезд. Холодный ветер пронизывал насквозь, и у Бато не попадал зуб на зуб. Конечно, если бежать, будет теплее, но Бато совсем выбился из сил и бежать не мог. А как хочется спать! Вот бы сейчас зайти в теплую юрту, согреться, но разве зимой в этих местах кого-нибудь встретишь? Голая холодная степь, и Бато один в этой степи. Он стал читать про себя молитвы - теперь он их знал великое множество, - но ни одна не приносила тепла.

Вдруг Бато услышал звон колокольчиков. Он обернулся. Из темноты показался верблюд. Видно, его нагонял караван. Бато стал у обочины дороги.

- Эй! Кто там? - окликнул его караванщик с головного верблюда.

- Помогите мне, я совсем замерз, - отозвался Бато.

- А как ты сюда попал?

- Да вот иду в Ургу, хочу стать ламой, - ответил Бато.

Так отвечать научил его Хонгор. "Если так скажешь, тебе помогут", сказал ему Хонгор. И действительно, в пути Бато уже дважды пришлось проситься на ночлег, и эти слова его выручали. Старухам нравилась настойчивость мальчика, идущего в столицу, чтобы стать ламой, и они сытно кормили его.

Караванщики сначала отнеслись к мальчику с некоторым недоверием, но, разглядев при свете спички жалкую фигурку, они дали ему овчинный тулуп и усадили на верблюда.

Когда звезды померкли, караван остановился на отдых. Караванщики стали ужинать, накормили они досыта и Бато. Старший погонщик, которого звали Балданом, уложил Бато с собой и укрыл меховым дэлом.

Караван этот шел из Нарванского шабинского ведомства и вез кожи китайской торговой фирме.

Утром снова двинулись в дорогу. В пути Бато помогал караванщикам, и на мальчика никто не жаловался. Через два дня караван уже входил в Ургу.

Урга показалась Бато по размерам куда больше Заяинского монастыря, но он не заметил, чтобы она чем-нибудь особенным от него отличалась.

Тут тоже было много златоглавых храмов, по улицам важно шествовали ламы в красных и желтых дэлах, сновали китайские торговцы в черной и синей одежде, проезжали конные, тарахтели телеги и повозки, запряженные мулами и лошадьми, и толпами, особенно у храмов, стояли нищие. Как и в Заяинском монастыре, на улицах было много бродячих собак.

Бато казалось, что Урга не имеет конца.

- Скажите, сколько дней надо идти, чтобы дойти до другого конца города? - спросил Бато у Балдана.

- Не знаю, дорогой, никогда там не был, - ответил караванщик.

"Вот это здорово! Значит, очень далеко до другого конца, раз и он туда не добирался. А он уж тут много раз бывал", - подумал Бато.