Пурэв решил отправиться на поиски жены, хотя ему доложили, что в разные стороны по долине уже выехали слуги. Пурэв не очень спешил. Он плотно пообедал, выпил полбутылки водки, отдохнул и только после этого велел оседлать коня. Но в седло он так и не сел.
Во двор влетел на коне один из слуг, посланный на поиски княгини.
- Что случилось? - крикнул Пурэв, когда всадник, остановив коня, спрыгнул на землю.
- Несчастье! Княгиня утонула!
- Что?
- Княгиню боги призвали!
- Тую? Где она?
- У Высокого яра.
- Что же это она сделала? Какое несчастье!
К месту происшествия послали телегу, и к вечеру Тую привезли.
А воды Тамира, где она нашла свою смерть, текли спокойно, как будто ничего и не случилось.
Пурэв не позволил вносить труп жены в юрту, и уже на следующий день Тую похоронили.
Боясь, как бы душа самоубийцы не превратилась в злого духа, который может поселиться в его хотоне, Пурэв в тот же вечер привез из Ханундэрского монастыря ламу. Началось чтение молитв, были принесены богам дары, чтобы душа Туи переселилась на тот свет согласно обряду.
Пурэв горевал недолго. Уже через несколько дней он стал подумывать о новом сватовстве. Но ночевать в своей юрте он все же побаивался и велел батраку стелить постель у себя - все-таки с телохранителем спокойнее.
Как-то Пурэву не спалось, и он в уме стал перебирать местных красавиц. Вдруг среди ночи залаяла собака, послышался цокот копыт. Кто-то подъехал к юрте с западной стороны.
- Эй, соня! Там кто-то приехал, вставай! - крикнул Пурэв спавшему батраку.
Батрак потянулся, хотел было встать, но в это время дверь юрты открылась, и при свете лампады они увидели высокого широкоплечего человека в темном дэле. Войдя, он осмотрелся и подошел к Пурэву.
- О, боже мой! - крикнул в испуге Пурэв и вскочил с постели. Он узнал Тумэра. - Вяжи его! - закричал он батраку.
Батрак подскочил к Тумэру, но тот одним ударом сбил его с ног.
Тумэр схватил Пурэва за горло.
- Пощади мою ничтожную жизнь, - заикаясь, прохрипел Пурэв.
- Ты забыл мои слова? Я ж тебе говорил, что, если обидишь Улдзи, будешь иметь дело со мной, - гремел бас Тумэра.
Пурэв сложил молитвенно ладони, воздел руки к небу и едва слышно пролепетал:
- Пощади! Я сделаю все, что ты скажешь!
- Я тебя увезу в лес и брошу на съедение волкам, - стиснув зубы, сказал Тумэр.
Пурэв взвыл нечеловеческим голосом. Он бросился перед Тумэром на колени и, ползая у него в ногах, молил о пощаде.
- Если до завтрашнего дня не возвратишь все, что взял у Улдзи, смотри... - сказал Тумэр и ногой оттолкнул Пурэва от себя.
Продолжать было незачем - Пурэв упал без чувств.
Тумэр исчез так же внезапно, как и появился. Батрак, придя в себя, смотрел на лежавшего без сознания хозяина и приглушенно смеялся. Но, опасаясь, как бы грозный гость не вернулся, сидел не шевелясь и украдкой поглядывал на дверь.
Но вот Пурэв пришел в себя. Осоловелыми глазами он повел вокруг и, заметив батрака, сказал:
- Видел, это был сам хозяин Ханундэра. Он ушел? Твое счастье, а то бы тебе досталось. Но об этом никому не говори! Понял?
На другой день Пурэв отправил Улдзи все, что забрал у него во время болезни Тумэра.
На рассвете Тумэр переправился через Тамир и скрылся в горах. Ночью он хотел встретиться с Эрдэнэ. Но где стоит его юрта, он не знал. Привязав коня к дереву, Тумэр вынул трубку и закурил. Но какая юрта брата? Войдешь в чужую - еще напугаешь людей. В это время к кромке леса подошло стадо: это Дулма пригнала сюда своих овец.
Тумэр решил спросить у девушки, как ему найти Эрдэнэ. Но тут к девушке подъехал всадник на красивом гнедом коне. Тумэр сразу узнал и коня и всадника. Это был Бадарчи, а под ним шел, гарцуя, тот самый гнедой жеребец, которого они угнали с Тугжилом.
Бадарчи уже неоднократно пытался овладеть Дулмой, но всякий раз что-то мешало ему.
- Ну, любушка, как поживаешь?
- Хорошо. А вы?
- Я живу хорошо, только вот давно хочу узнать, на самом ли деле ты так хороша, как о тебе говорят твои возлюбленные. Не подаришь ли ты и мне немножко своей ласки?
- Дарить ее каждому встречному, так самой ничего не останется.
- Итгэлту и Цамбе дарила, а мне жалеешь. А я ведь не хуже их. - С этими словами Бадарчи спрыгнул с коня и подошел к женщине. Дулма бросилась к своему коню и хотела вскочить в седло. Однако Бадарчи схватил ее и стянул на землю.
- Ну чего, дура, упрямишься! Ведь никто не узнает, - тяжело дыша, проговорил Бадарчи.
Но Дулма не собиралась соглашаться. Она вырвалась, но Бадарчи легко подмял ее под себя. И тут на его плечо легла чья-то тяжелая рука.
- Не смей обижать женщину! - раздался над его ухом твердый и властный голос.
Бадарчи обернулся.
- О, да это ты! Сам идешь в руки! - Бадарчи зло рассмеялся.
- Проваливай отсюда подобру-поздорову. Не забывай, что поймал ты меня, когда я лежал без памяти. А женщину эту не тронь, не то...
Бадарчи не дал договорить Тумэру и первым бросился на него. Но Тумэр был начеку, он схватил шею Бадарчи и так стиснул ее, что хрустнули шейные позвонки.
Бадарчи понял, что сопротивление бесполезно. Он встал и подошел к коню.
- Ладно, сегодня твоя взяла, но помни, паршивый вор, от меня ты все равно не уйдешь!
- Вор, говоришь? Да ведь ты сам на ворованном коне сидишь. Смотри, как бы нам вместе за решетку не попасть, - смеясь, ответил Тумэр. - А теперь убирайся отсюда, пока жив.
Бадарчи не стал себя долго упрашивать, он хлестнул коня и вскоре скрылся из виду.
Дулма привела себя в порядок, заплела косу и отряхнула подол.
- Спасибо вам, - сказала она, внимательно оглядев своего спасителя.
Тумэр улыбнулся.
- Когда волк нападает на овцу, человек нападает на волка. Как же не помочь человеку, когда на него нападает волк? - ответил он.
- Откуда вы взялись?
- Из-под земли! А скажите, вы не знаете семью Эрдэнэ?
- Мы с ним вместе батрачим в одном айле. Вон в долине стоят четыре юрты. Самая северная - его юрта, - ответила Дулма.
- А он дома?
- Дома. Вы его брат?
- А что?
- Похожи, - сказала Дулма и улыбнулась, показав ровные белые зубы.
Непонятное чувство сейчас испытывала Дулма к Тумэру. Этот человек неожиданно задел самые скрытые струны в ее душе; не знала она, что и Тумэр, этот мужественный человек, не раз смотревший смерти в глаза, сейчас был смущен и как-то странно смотрел на нее. Чем-то и она тронула его загрубевшее сердце.
