Ведь если людям нечего делать, то им только и остается, что изнывать от страсти к своим половинам противоположного пола. На самом деле телевизор и прочие развлечения технологической цивилизации изрядно снижают репродуктивный потенциал общества; но тут-то совсем другое дело. При столь редком населении этот самый потенциал следует всяческим образом повышать, ибо дети, зачатые этим вьюжным днем, будут среди тех, кто унаследует эту Землю со всеми ее богатствами и красотами.

Первым в соответствии с правилами старшинства загородку опробовал сам вождь-шаман со своей темнокожей супругой Алохэ-Анной, потом зашел Андрей Викторович со своей женой, молодой Ланью Митой, за ними пошли следующие по очереди Сергей-младший и белозубая смуглянка Таэтэ-Таня; и так далее по списку. Но самое интересное началось, когда пора уединяться за занавеской дошла до Гуга, который потянул за собой за руку растерянную и раскрасневшуюся Люсю. С некоторых пор бывшей французской учительнице начали нравиться все те ласки, обжимания и поглаживания, которыми ее в последнее время щедро оделял этот первобытный кроманьонец. И что ей было делать – упираться до последнего или покориться столь настойчивому ухажеру и влечению естества, которое в последнее время нашептывало ей о том, что пора прекратить бессмысленное сопротивление? И вот она встала и, передав своего кота Ами в руки Анне Паскаль, сделала несколько шагов, и вслед за Гугом скрылась за брезентовой занавеской.

При этом Петрович подумал, что, может, так оно и к лучшему. Ведь Гуг для Люси – это не самый плохой вариант. Да, он родился дикарем, но никто из нас не выбирает место и время своего рождения. Зато он умен и хорошо вжился в общество вождей племени Огня, разделяя все их цели и интересы, отчего считается правой рукой главного охотника Андрея Викторовича. Кроме того, в его многосложной семье царит если не идиллия, то вполне дружеские и теплые отношения, когда между собой жены ведут себя как добрые подружки, а мужчина никогда не применяет для утверждения своей власти окрик, или, не дай Великий Дух, свой тяжелый кулак. Если Люся выйдет за Гуга замуж, то по обычаям племени Огня, как прибывшая из далекого будущего, автоматически станет в его семье старшей женой – а это не только права, но и ответственность.

Все же остальные наблюдали за происходящим с некоторой долей изумления и даже обалдения. Некогда неприступная твердыня все-таки выбросила белый флаг и гостеприимно распахнула свои ворота перед настойчивым завоевателем, уже давно осаждавшим ее стены. И вот, некоторое время, сперва потихоньку, а потом все громче и громче из-за занавески начали раздаваться звуки женской страсти, которую никто и никак не ожидал от чопорной и замкнутой Люси. Порой они становились довольно громкими, так что остальные начинали переглядываться многозначительными и одобрительными взглядами. Минут через сорок растрепанная француженка вышла из-за занавеси – цветущая, как майская роза, и довольная, как кошка, сожравшая килограмм сметаны. Она словно помолодела лет на десять, и была похожа на шаловливую студентку.

– Пардон, месье и медам, – смущаясь, сказала она, забирая у Анны Паскаль своего кота, – прошу меня простить, но, кажется, я, наверное, немножко громко кричала…

«Месье и медам» грохнули оглушительным хохотом – не только потому, что слова Люси «немножечко громко» не отражали полноту ситуации, но и потому, что появившийся за ее спиной донельзя довольный Гуг показал всем оттопыренный большой палец – мол, все прошло вполне успешно, и женщина – первый сорт.

Тогда же и там же. Люси д`Аркур – медсестра и уже почти не феминистка

Этот рыжий дикарь просто не дает мне прохода… А я хочу на него рассердиться, но не могу! Сколько я ни боролась с собой, в итоге пришлось признать, что меня влечет к этому самонадеянному мальчишке… Подумать только – ему ведь всего семнадцать лет! Многим моим ученикам там, дома, было столько же. Но там мне бы никогда и в голову не пришла мысль о подобной интрижке… А здесь… Меня бросает в жар, и сердце начинает трепетать, когда он ко мне прикасается. У него такая необычная внешность… И ведь, если честно, я вовсе не воспринимаю его как мальчика. У него красивое тело и сильные руки… А самое главное – нет, ну надо же! – он в меня влюблен. Никогда бы не подумала, что меня до такой степени впечатлит влюбленность какого-то неотесанного дикаря…

Что же это со мной происходит? Итак, будем анализировать. Я – нормальная молодая женщина гетеросексуальной ориентации. Там, во Франции, у меня случались романы. Никогда не была ханжой, но и распутницей тоже… Но как-то с некоторых пор стала я уж чересчур привередлива к мужчинам. В их поведении, словах мне виделись поползновения против гендерного равенства. Раз от разу я убеждалась, что подавляющее большинство мужчин не считают женщину равной себе. На словах они могли соглашаться со мной, но я чувствовала, что в душе они посмеиваются над моими убеждениями. В основном их конечной целью было удовлетворить свой примитивный инстинкт – то есть затащить женщину в постель; это они воспринимали как своеобразную победу. В юности со мной так и произошло… Я любила того человека, хотела серьезных отношений… А он мне заявил, что не создан для этого, что он мужчина-охотник, и его всегда влечет новая «добыча»… И, покровительственно гладя меня по щеке (мы с ним лежали обнаженные на черных шелковых простынях), добавил, что надеется навсегда остаться в моей памяти как первый мужчина… Он всерьез предполагал, что я буду ему благодарна! Он считал, что сделал для меня благое дело. А я… я честно пыталась быть благодарной. Быть современной. Смотреть на жизнь проще… Но только вот опустошение в душе еще долго не позволяло мне радоваться жизни как раньше, от чистого сердца. И только идеи феминизма спасли меня от этой губительной пустоты. Я научилась относиться ко всему так, чтобы не испытывать горького разочарования. Да, я многому научилась, стала сильной и довольной собой. Я сделала идеи гендерного равенства своей религией (люди склонны боготворить то, что принесло им спасение).

Да, на том этапе феминизм действительно оказался полезен для моей истерзанной мятущейся души. А потом я перестала думать и сомневаться, и моя вера стала слепой… Или я просто боялась? Боялась, что и эта вера рассыплется подобно карточному домику, как когда-то вера в Бога?

Но вот я оказалась в Каменном веке – и от моих идей не осталось почти ничего… Я думала, что феминизм универсален, а оказалось, что это заблуждение. Вообще, если отбросить всю шелуху и оставить лишь суть, то тут, в этом обществе, как раз и имеет место самое настоящее гендерное равенство. Женщины здесь не бесправны, они решают вопросы наравне с мужчинами. Работают тоже. Да, в силу обстоятельств у них не велик выбор в плане «работы» и спутника жизни, но нельзя не признать, что законы этого общества справедливы. Теперь я убедилась, что «предназначение» существует, так же как существует и многое другое, «что и не снилось нашим мудрецам». Я же во время пребывания здесь научилась терпению, сопереживанию, чуткости; необычайно расширились мои горизонты восприятия, мой разум стал яснее и гибче. И еще – я научилась доверять себе и своим чувствам. Как это легко – просто жить, воспринимая все напрямую, а не через призму приобретенных убеждений… Именно у русских я научилась этому – и, кажется, даже полюбила их…

А мой дикарь… Что ж, наверное, не стоит дальше сдерживать себя. У меня не было секса года два. И такого сильного влечения мне, пожалуй, испытывать еще не приходилось. И вот ведь интересно – у этого Гуга на меня матримониальные планы… Разве в нашей Франции 21 века я могла рассчитывать выйти замуж за молоденького красавчика? Ха-ха, да ничего подобного! Такие, как он, юноши могли бы только поразвлечься с такой как я. Черт возьми, не могу не признать, что мне это ужасно льстит… Я ощущаю себя красивой и желанной… К тому же приятно ощущать себя «статусной» женщиной… Да ведь я и есть статусная! Кто я была во Франции? Обыкновенная училка – одна из тысяч. А здесь я – важная персона, от которой многое зависит, завидная невеста…