Прошло всего два часа с того момента, как Суилэ-Света выскочила за дверь, как ночную тишину разорвал резкий и требовательный крик ребенка, провозглашающего благую весть о своем рождении. И пусть в племени Огня и до этого рождались дети, но этот мальчик был первым, родившимся у женщины, пришедшей из мира будущего, от такого же мужчины. В дальнейшем таких детей должно было появиться достаточно много, но рождение этого, первого, было символичным. Когда Сергей-младший вернется из своего похода, то его будет ждать хороший подарок, потому что хотел он как раз сына.

Катя почувствовала неимоверное облегчение, и тут же в ней пробудился сильнейший материнский инстинкт, буквально ошеломивший девушку. Ощущение было похоже на эйфорию, вместе с тем она остро осознавала важность момента. Произошло величайшее таинство – человек родился, ее ребенок, как желанный плод любви ее и ее мужа… И в этот момент Катя готова была обнять весь мир. Она чувствовала, как в одночасье безвозвратно изменилась, исполнив свое великое предназначение – то, ради чего и создала ее природа…

Так она лежала, притихшая, и блаженно улыбалась, а вокруг происходила деловитая суета. Осмотрев ребенка и убедившись, что с ним все в порядке, Марина Витальевна отдала младенца двум следующим по старшинству женам Сергея младшего – Дите и Тате, чтобы те перепеленали его и поднесли матери для кормления. Никаких искусственников в племени Огня быть не могло, и каждая мать сама кормила своих младенцев. Когда новорожденного положили матери на грудь, та с новой силой почувствовала нежность к этому беспомощному родному существу, потребность защищать его и лелеять. Материнская любовь расцветала в сердце девушки, заставляя ее плакать от доселе неизведанных чувств. «Милый мой, родной, – шептала Катя, глядя на то, как ребенок деловито и сосредоточенно, прикрыв глаза, с чмоканьем вцепился губами в ее сосок, – ты у меня самый родной, вот приедет папка, знаешь, как он тебе обрадуется…».

18 января 2-го года Миссии. Четверг. Около полудня. Все там же в окрестностях пещеры клана Северных Оленей

Ольга Слепцова

Этот поход на большую охоту с каждым днем открывает передо мной все новые и новые грани – как того многосложного человеческого коллектива, который именуется племенем Огня, так и чисто аборигенных сообществ, которых еще почти не коснулось жаркое дыхание зарождающейся цивилизации. Племя Огня – это сложный многосоставной социальный организм, части которого, плотно пригнанные друг к другу усилиями вождей, уже начали сплавляться в единое нерасторжимое целое. Полуафриканки и кроманьонки из клана Лани, которые первоначально состояли в конфликтных отношениях хищников и жертв, теперь стали друг другу добрыми подружками и собрачницами. Я только совсем недавно узнала подробности той трагической истории, в результате которой вожди многократно увеличили численность своего племени, а потом еще и обросли своими разноплеменными гаремами. Взять на перевоспитание бывших людоедок – это же уму непостижимо! Такая дерзость, наверное, могла прийти в головы только русским, которые всех других людей считают априори равными себе.

Бедные полуафриканки (или, как они сами себя называют, «дочери тюленя»)! Сначала их собственные мужчины в голодный год⁶ впали в грех людоедства, начав пожирать не только разных чужаков, но и собственных женщин и детей. В результате вспыхнувших конфликтов с соседями, которые не желали, чтобы их ели, племя «Детей Тюленя» было изгнано со своей родины и направилось на негостеприимный север. А потом «Тюлени» столкнулись с эмигрировавшими в прошлое нашими современниками, которые разгромили их, истребив мужчин и юношей и полностью подчинив себе женщин. Суровые победители приказали им забыть свое прошлое и начать жить новой жизнью, не имеющей ничего общего с тем, как эти женщины жили прежде.

Но я не заметила в них никакой печали – все темнокожие женщины Племени Огня живут полнокровной жизнью, радуясь каждому новому дню и каждому родившемуся ребенку. Да-да, многие из них попали в племя уже беременными, и только одни роды закончились неудачно. Но та история, наверное, и не могла завершиться счастливым концом, потому что забеременевшей в результате жестокого изнасилования одним из своих родственников-людоедов Футирэ-Фриде было всего двенадцать или тринадцать лет. Бедная девочка не перенесла тяжелых родов; правда, извлеченная при помощи кесарева сечения девочка по имени Гаэтано все же осталась жить. Ее взяла на воспитание молодая женщина Туэлэ-Тоня, незадолго до этого родившая мальчика по имени Ален. О бедной юной матери, умершей родами, плакало все племя – вне зависимости от пола, цвета кожи и происхождения. Даже наши французские девочки говорили, что им очень жаль несчастную крошку. Бедный ребенок, который жил без радости в сплошном ужасе людоедского племени и умер на самом пороге счастья, которое должно было принести ей рождение дочери.

Ну так вот – на фоне того крепко сбитого, дружного коллектива, где мужчины и женщины – русские, французы, Лани и полуафриканки, а теперь еще и волчицы – стеной стояли друг за друга, клан Северного Оленя выглядел, надо сказать, не очень благополучно. Мужчины там, за некоторым исключением, считали своих женщин малополезной обузой, которую держали впроголодь и на приниженном социальном положении. Женщины аборигенов считались способными только на то, чтобы доставить удовольствие мужчинам, на рождение детей, из которых ценились только мальчики, да еще в летний период на сбор дикопроизрастающих корнеплодов и овощей. Еще женщины занимались выхаживанием раненых охотников, но к этому ответственному делу допускались только те, которые сдали определенный жизненный экзамен и получили звание мудрых женщин, то есть равных мужчинам по положению. Такие были даже не в каждом клане, потому что для получения этого звания мало было владеть искусством врачевания, требовалось еще уметь не раздражать вождя, когда он не в духе.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что как только рядом с пещерой Северных Оленей оказался разбит наш лагерь, местные женщины, как мошки на свет, полетели к нашему покрытому шкурой временному жилищу, представлявшему из себя нечто среднее между казахской юртой и чукотской ярангой. В первый день за немудреную помощь в установке этого жилища наши вожди распорядились щедро накормить добровольных помощниц, а потом такие посиделки сделались регулярными. Женщины Северных Оленей любой ценой стремились присоединиться к нашему коллективу, чтобы хоть на какое-то время почувствовать себя полноправными и уважаемыми членами общества.

Я видела, насколько при этом задумчив был вид у нашей главной феминистки. То, что рыжий нахал Гуг сумел затащить ее на свое ложе, еще не значило, что мадмуазель Люси поменяла свое мнение по поводу мужчин – а здесь они, ко всему прочему, представали перед ней в своем самом неблаговидном виде, как эгоистичные, жадные, неблагодарные эксплуататоры. Какой контраст с поведением вождей племени Огня, к которому мы все успели привыкнуть. Хорошо хоть Северные Олени не имели привычки приставать к чужим женщинам и не распространяли на них свое скотское поведение. Впрочем, наверное, это потому, что у нашего главного охотника имелась репутация записного убивца, который чуть ли не в одиночку истребил уже целых два клана.

Говорят, что когда мы только приехали, местный вождь предупредил своих оглоедов, что все неприятности, которые они получат от Андрея Викторовича, задирая нас, любимых, будут на их и только на их совести. Что, мол, он имеет привычку сперва оторвать ослушнику голову, а потом задавать этой голове риторические вопросы. Вождям тут положено верить, так что все и в самом деле решили, что наш Главный Охотник такой ужасный. На самом деле совсем нет. Он вполне милый и дружелюбный мужчина, к тому же выглядящий значительно моложе и интереснее Сергея Петровича. Нет, я не влюбилась, просто рано или поздно я решу, что пора выбирать себе мужа, и тогда я выберу этого дерзкого качка с глазами ласкового убийцы. Мне не все равно, от кого рожать, у моих детей должен быть сильный, умный и красивый отец с высоким социальным статусом.