«Бедная моя, – подумал Филипп в неожиданном приливе сострадания, – как же нам пережить еще и этот кризис?» Ему было свойственно в первую очередь думать о Джилли, а потом уже о себе. Удовлетворение ее потребностей и желаний было для него самым главным. Нет, он не закрывал глаза на ее недостатки, но не мог заставить себя сердиться из-за них. Напротив, они казались ему трогательными и милыми. Ее слабости вызывали у него лишь желание защитить ее, а вспышки раздражения и перепады настроения пробуждали в нем терпение. Он видел ее насквозь, но увиденное не могло убить в нем любовь. В самом начале их отношений он взвалил на свои плечи этот достойный сожаления клубок противоречий, который являла собой Джилли, и до сих пор не видел причины отказываться от него.

На этой мысли Филипп сменил курс, развернулся и решительно зашагал вдоль границы Ботанического сада, а затем через парк направился к площади Сент-Джеймс и Элизабет-стрит. Если дело только в этом, думал он, то я смогу помочь ей. Он принялся ломать голову над тем, как бы развлечь Джилли. Быть может, слетать на Восточное побережье Америки, раз уж поездка в Нью-Йорк оказалась пустой тратой времени? Или устроить экзотический отдых на Папуа? Или Бали? Занятый своими мыслями о Джилли, он не обратил внимания на то, что Марсдены неожиданно рано вернулись после прогулки на яхте. Но сейчас он вспомнил, что на грядущий уикенд запланирована теннисная партия. Джилли придет в восторг, она любит теннис с последующим неспешным отдыхом. Игра, ужин, смех и веселье – вот что ей сейчас нужнее всего. «Теннисная партия, – подумал он, – что ж, отлично. Надо заставить Джилли прийти в себя, и если вся проблема в том, чтобы смириться с изменившимся статусом Стефани, то чем скорее она начнет привыкать к нему, тем лучше». Решив, что с теми догадками, коими он располагает, больше все равно ничего придумать нельзя, Филипп поспешил на свой деловой обед.

Пока Филипп Стюарт мерил шагами Королевский ботанический сад, ища покоя для своей мятущейся души, на другой стороне Маккуори-стрит, в штаб-квартире корпорации «Харпер Майнинг» Грег Марсден испытывал необычное довольство собой и жизнью. Он еще до свадьбы знал о том, что Стефани готовит щедрый брачный контракт, дабы обеспечить ему финансовую независимость и сохранить его достоинство. Но лишь совсем недавно ему стало известно, что она пожаловала ему должность в корпорации и соответствующие полномочия.

– Ты войдешь в совет директоров, дорогой, – сообщила она ему. – Пришло время нам влить свежую кровь в старые меха.

Грег пришел в полный восторг. Теперь ему нет нужды кланяться этим старым консерваторам, которыми окружила себя Стефани, – он с возмущением вспомнил щекотливую встречу с финансовым директором компании перед самой свадьбой и его явное недовольство теми суммами, кои он должен был предоставить в распоряжение Грега. Теперь он перестал быть чужаком, и с этого момента им придется считаться с ним, если они не хотят нажить себе неприятности.

И потому на встречу с Биллом Макмастером Грег отправился в приподнятом расположении духа, чувствуя себя вполне уверенно. Прибыв заранее, он без особого труда отыскал для роллса свободное местечко за углом и поднялся на самый верх небоскреба Харпер-билдинг, где располагалось сердце корпорации. Сейчас он сидел в приемной генерального директора, с одобрением поглядывая вокруг. Со вкусом подобранная первоклассная обстановка имела для Грега большое значение. И поэтому, в отличие от многих других посетителей, он оценил и серо-синий ковер с густым ворсом, прекрасно сочетающийся с красновато-оранжевым оттенком удобных кресел, и бледно-розовый тон атласной драпировки на стенах, и солидные столы и двери красного дерева с золотой отделкой. Он старательно избегал смотреть на симпатичную секретаршу, охранявшую доступ в кабинет Билла, – сейчас не время открывать охоту на смазливых кошечек, сказал он себе, хотя и знал, что она не сводит с него глаз и ждет лишь малейшего сигнала, чтобы завязать беседу. Вместо этого он попытался читать «Файненшнл таймс», готовясь к роли будущего бизнесмена.

– А, Грег! Вы уже здесь? Заходите. – Билл Макмастер был не из тех боссов, что звонят своим секретаршам, приказывая им привести посетителей, и предпочитал сам приветствовать их.

– Как поживаете, Грег?

– Хорошо, спасибо. А вы?

– Лучше не бывает. – Билл провел Грега во внутреннее святилище, наслаждаясь, как бывало всегда, тем впечатлением, которое производило убранство его кабинета на тех, кто попадал сюда впервые.

Отсюда, из орлиного гнезда «Харпер Майнинг», расположенного на сороковом этаже небоскреба, открывался один из красивейших видов в Австралии. Из окон была видна вся Сиднейская бухта, Харбор-Бридж и Оперный театр, занимавший центральное место великолепной картинки. Справа, во влажном воздухе, над зданием Ассоциации животноводов и производителей зерна Нового Южного Уэльса вяло колыхались британский национальный флаг и стяг Австралии. Далеко внизу автомобили, похожие на яркие игрушечные машинки, сновали взад и вперед по скоростной Кэхиллской автостраде, а в гавани в гордом одиночестве попыхивал дымом медленно ползущий куда-то буксир.

Настроение у Билла было таким же радужным, как и утреннее солнце, пускавшее зайчики на серебристой поверхности воды.

– Ну что, нравится вид? – коротко рассмеялся он, видя, что Грег замер с открытым ртом.

– Фантастическое зрелище!

– В этом заключается одно из главных достоинств должности директора-распорядителя. Этот угловой кабинет достается ему вместе с назначением. Не знаю, что буду делать без этого вида, когда выйду на пенсию.

– Что ж, нам придется разрешить вам забрать с собой мост, только и всего. – Грег чутко уловил настроение Билла и постарался на мажорной ноте начать их зарождающееся деловое сотрудничество.

– Что, эту старую вешалку? Нет уж, пусть остается там, где ему самое место. Хотя я буду скучать по нему.

– А кто говорит о пенсии? По-моему, «Харпер Майнинг» будет нуждаться в вас еще долгое время.

– Конечно. Что ж, присаживайтесь, Грег.

Билл подошел к буфету красного дерева и открыл дверцу, за которой обнаружился встроенный холодильник.

– Выпьете чего-нибудь?

– Пива, если можно. Благодарю.

Оба мужчины несколько мгновений молча наслаждались холодным пенным напитком, после чего Билл приступил к делу.

– Давайте немного поговорим о вас, Грег, – посмотрим, как вы можете влиться в предприятие, после того как стали членом семьи. Вы когда-нибудь занимались, – Билл едва сдержался, чтобы не сказать «настоящей работой», но вовремя спохватился, – чем-нибудь еще, кроме тенниса?

– С тех пор как мне исполнилось двенадцать – нет, – сопроводив свои слова мальчишеской улыбкой, признался Грег. – Но в наше время, разумеется, теннис давно превратился в бизнес, и потому приходится управлять собой как деловым предприятием. Единственный недостаток, правда, состоит в том, что все ваши ценные бумаги, активы и основной капитал заключены в одном теле, и растяжение сухожилия, связки, любое слабое место может выбросить вас из бизнеса.

– Но тем не менее вы составили себе капитал, – пустил пробный шар Билл.

– Да, разумеется. Но вы же понимаете, что призовые деньги за победу на Уимблдоне – жалкие гроши, а на доходы от славы не проживешь. То же самое и с Ролан-Гарросом. Американцы предлагают наилучшие условия, но все равно это не то, что можно назвать настоящими деньгами.

Билл сидел молча, слушая, как Грег и дальше развивает эту тему. Ему было очевидно, что суммы, которые оказались в распоряжении Грега благодаря выигрышам или различным формам спонсорской поддержки, вряд ли для него были «жалкими грошами» – эти деньги оказались в достаточной мере «настоящими», чтобы позволить ему вести роскошный образ жизни, поощряя свои крайне дорогостоящие привычки и вкусы. Будучи разборчивым в питье, Билл по собственному опыту знал, что большинство из зарубежных вин и в подметки не годятся австралийскому вину, и теперь, слушая философствования Грега по поводу иностранных вин, он понял, на что был потрачен весьма внушительный капитал Грега – бездарно растранжирен, так ничему и не научив своего бывшего владельца.