– Они обращались в опеку?

– Обращались, но я выиграл. Я долгое время обвинял их в ее смерти. Это было нечестно с моей стороны. Мои родители были не рады нашему поспешному и тайному браку так же, как и ее родители. А потом я наказал тебя тем, что увез от бабушки с дедушкой, потому что не смог простить их за попытку забрать тебя у меня. Слишком много лет я считал их своими врагами, не желая видеть в них тех, кем они по-настоящему были – семьей моего сына.

– Пап, тебе не кажется, что тебе стоит быть внизу и разговаривать с репортерами?

– Ты важнее. Она важнее. – Он показал на скульптуру. – Я хочу, чтобы ты встретился со своими бабушкой и дедушкой. Они все еще живы. У меня есть их номер, их адрес. Они должны увидеть скульптуру. Они должны увидеть своего внука и его девушку, которая ее сделала. Все находится внизу, в моем офисе. Как только будешь готов, я все тебе дам. И я надеюсь, ты сможешь простить мне мой эгоизм тридцать пять лет спустя. Было трудно простить людей, которые пытались отобрать у меня сына. Было так легко думать только о своей боли и своем горе вместо того, чтобы вспомнить, что они потеряли дочь и вели себя так из-за боли и горя, как и я сам. Я не знаю, простят ли они меня, но они тебя полюбят, а это все, что имеет значение.

– Я не знаю, что сказать.

– Нечего говорить. Я был не прав. И ты знаешь, насколько трудно политику говорить, что он не прав.

– Рождественское чудо.

– И все благодаря твоей милой леди. А где она? Я хотел бы поблагодарить ее за это.

– Я не знаю. – Ян выглянул в коридор. – Я хотел подарить ей рождественский подарок, поэтому отправил ее сюда...

Искра должна была сделать то, о чем он ее попросил. Она приходила к нему в спальню. Она видела скульптуру. И он сказал ей, что у него для нее большой рождественский подарок...

И она должна на него чертовски сильно злиться, потому что просила его не покупать ее скульптуры. Он не покупал, зато папа купил.

– Вот, черт, – зарычал Ян.

– Ян!

– Пап, мне пора – выпалил он.

– Пора? Куда?

– Мне нужно найти Искру.

– Она только что была здесь.

– Я знаю свою девушку. Она увидела это и сбежала.

– Почему?

– Потому что она просила меня не покупать ее работы.

– Ты и не покупал. Я купил.

– Да, но она об этом не знает. Мне нужно ее найти.

– Хорошо, найди. У меня для нее рождественский подарок.

– Пап, я не думаю, что она…

– Она захочет, обещаю. Иди, найди свою леди. Делай, что угодно, чтобы вернуть ее. Верь мне.

Ян не вышел из комнаты. Он побежал. Он выбежал из спальни, вниз по коридору, по ступенькам и запрыгнул в «Приус» отца, потому что к нему было легче подобраться, чем к собственной машине. А отец сказал, что он может делать все, что угодно, чтобы вернуть Искру. Конечно же, включая и угон автомобиля.

Он ехал настолько быстро, насколько позволяла безопасность, к дому Искры. Он подбежал к двери и постучал.

И постучал.

Снова постучал.

Тишина.

Он сбежал вниз и постучал в дверь миссис Шайнберг.

Ему очень не хотелось этого делать. Половина одиннадцатого, и она уже, наверное, спит, но если Искра вернулась домой, то миссис Шайнберг могла слышать ее грузовик.

Дверь открылась на два дюйма, и Ян увидел миссис Шайнберг.

– Ян? Что случилось?

Она закрыла дверь, чтобы снять цепочку, и открыла ее полностью.

– Искры здесь нет, да? – спросил он без преамбул.

– Нет, с какой стати? Она уехала на вечеринку.

– Она приехала, а потом уехала. Она не отвечает на сообщения и звонки. Долгая история.

– Ты ведь не был груб с ней? Или твоя семья?

– Нет, клянусь. Просто недопонимание. Не очень хорошее, но все будет в порядке, как только она поговорит со мной.

– Ты же знаешь, она гордая.

– Да. Я знаю, я знаю. Слишком гордая. Мне пора. Нужно ее найти. Есть мысли, где она может быть? Любые?

– Попробуй Прескотт стрит, 7212.

– Какой очень точный ответ, – заметил Ян.

– Это ее мастерская, – объяснила она. – Если ее там нет, тогда я понятия не имею, где она. Но она там.

– Уверены?

– Туда она поехала после того, как ее выгнали с последней вечеринки.

– Мы исправим эти истории с вечеринками в конце концов.

– Определенно. Мне осталось не так много и хотелось бы успеть погулять на свадьбе.

– Обещаю, – сказал Ян. – Вы можете быть моим шафером.

– Ловлю на слове.

Он поцеловал ее в щеку и отправился обратно в Портленд. По дороге в Прескотт Ян воззвал к вере матери и отца и молился, чтобы Искра была там. Если ее не будет в мастерской, он не имел понятия, где она. У нее было других друзей, к которым она могла уехать, и где она могла остановиться, и он снова увидел бы ее только через несколько дней или недель. Он постарался не допускать мрачных мыслей. Это просто недопонимание. Это просто ошибка. Он не собирался быть, как его отец, и двадцать лет корить себя за то, что потерял любимую женщину.

Он подъехал к заросшему зеленью дому с вывеской от руки «сдается в аренду». Он вышел из машины и безошибочно услышал искрящийся звук сварочной горелки.

Ян знал, что ему стоит вести себя осторожнее, если не хочет получить ожог лица. Он не постучал в дверь, а просто тихо проскользнул внутрь и остался на безопасном расстоянии от рабочего стола Искры. Она сменила платье на рабочие брюки и белую майку. Платье висело на крючке за дверью. Она обернула его в пакет для безопасности.

Пока ждал, когда она заметит его присутствие, мужчина решил оглядеться. Он увидел литейные формы, которыми она пользовалась, чтобы сделать листья плюща для скульптуры его матери. Она удивила его тем, что смогла сделать своим умом, мышцами и воображением.

Искра, наконец, закончила и поставила горелку на стол. Она подняла козырек шлема и повернулась к нему лицом.

– Что? – спросила она. И все. Одно слово. Что?

– Над чем работаешь?

– Ни над чем, – ответила она.

– Мне показалось, что над чем-то.

– Практикую новую технику, которую увидела в интернете. Я играю с остатками. Весело, когда можно не бояться, что испортишь что-нибудь.

– Ты – единственная женщина из тех, кого я знаю, которая называет практику новых технологий «весельем». Нет, дай поправить. Ты – единственная среди людей любого пола, кто бы так сказал.

– Не моя вина, что ты не знаешь столько же классных людей, сколько я.

Ян сделал шаг вперед. Она не сказала ничего, чтобы остановить его, поэтому он сделал еще шаг.

– Ты хочешь спросить, почему я здесь?

– Нет, – сказала она. – Но я догадываюсь, что ты хочешь сказать.

– Да. Но сначала, тебе понравился мой рождественский подарок тебе?

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что я сказала тебе, что, если ты купишь хоть одну мою скульптуру, я больше не буду с тобой разговаривать, а ты это сделал, потому что так поступают люди, подобные тебе – ты делаешь все, что угодно, потому что можешь, а на остальных тебе плевать.

Ян показала на платье, висящее на крючке за дверью.

– Вот мой рождественский подарок. Я купил для тебя платье у миссис Шайнберг.

– Ты что?

– Я купил это платье. Она даже сделала мне скидку, потому что я пообещал ей сходить с ней в синагогу. Это твой подарок на Рождество от меня. Не скульптура. Мой отец купил скульптуру. Я понятия не имел, что он ее купил и понятия не имел, что она стоит в моей старой спальне, когда отправил тебя наверх. Я был так же, как и ты, шокирован увидеть ее там.

– Твой отец ее купил?

– Ты была права. Его не обрадовало то, что мы встречаемся. Он политик. Имидж для него все, и ты заставила его понервничать. Я это понимаю. Но мой отец хороший парень девяносто девять процентов времени, и, когда я сказал ему съездить и посмотреть твои работы в галерее, он так и сделал. Он увидел скульптуру и влюбился в нее. Он купил ее, чтобы оставить в семье.

Искра скрестила руки на груди, опираясь на рабочий стол.

– Ты сказал ему съездить посмотреть мои работы.