— Да ерунда, я несколько раз ломал кости. Пара дней плюс Костерост, и твоя рука будет как новая.

Снейп посмотрел на него так, словно они не лежали в одной постели и словно в ней не происходили самые невообразимые и приятные вещи, которые могут случаться с людьми. Как профессор Зельеварения на ученика, взорвавшего котел.

— Три недели. Минимум. И не смей сам лезть в лабораторию, сделаешь только хуже.

Слова отняли у Снейпа последние силы. А может быть, он притворялся, что заснул, чтобы Гарри больше не беспокоил его.

Точно — притворялся. За то время, пока Гарри сооружал нехитрый ужин, Снейп не мог выспаться и залечить руку. Теперь его левое предплечье сковывал белоснежный кокон гипса, который вибрировал от магии так, что воздух в комнате становился вязким.

— Вау! — сказал Гарри. — Ты нашел способ изолировать метку от действия Волдеморта?

Снейп кивнул, поправил перевязь, на которой покоилась неподвижная рука, и заявил:

— Жаль, что твою голову нельзя упаковать в гипсовый каркас.

.

*

Три недели обернулись для Гарри сплошной нервотрепкой, как будто вместе с костью в левой руке Снейпа треснуло и что-то между ними. Нет, ничего необычного: Северус так же взволнованно интересовался его самочувствием по утрам, позволял вечерами оставаться в своей постели и ни разу не высказал недовольства, когда Гарри слишком широко разводил его колени или сбивался с ритма, теряясь в ощущениях. Да и сам он с легкостью научился управляться одной рукой, но однажды чуть было не свернул Гарри челюсть твердой гипсовой повязкой, когда вжимал его голову в подушку.

Дело было не в этом.

Снейп прекратил отвечать на вопросы. В лучшем случае он старался перевести разговор, в худшем — затыкал рот поцелуем и брал Гарри так неистово и исступленно, что тот несколько часов не мог прийти в себя. Кто бы сказал ему, что он посчитает этот случай худшим. Но всякий раз, когда он заговаривал о порядке уничтожения крестражей или способе убийства Волдеморта — получал лекцию, забавную историю из жизни Хогвартса или крышесносительный секс. В глазах Гарри это было равно недоверию. Снейп — единственный, кто никогда не боялся сказать ему правду, в этот раз предавал его.

— Если бы мы с тобой не трахались, — однажды ночью спросил его Гарри, — ты впустил бы меня в лабораторию? Откуда я могу знать, может, ты давно уничтожил все крестражи и боишься об этом сказать, потому что считаешь, что со смертью Волдеморта у нас не останется ничего общего. Вдруг ты думаешь, что, победив его, я забуду о тебе? Это невозможно, Северус. Ты сам так говорил — первые не забываются.

Изголовье кровати треснуло под ударом загипсованной руки.

— Это совсем не то, что ты думаешь, — процедил Снейп.

— Да, точно. Именно так ты сказал, когда мы вернулись от Тонкс.

Едва они смогли нормально двигаться, Гарри настоял на визите к ней, и Снейп подхватил жуткий насморк на осеннем ветру — покрасневшие крылья носа покрыли шелушащиеся корочки, а голос стал напоминать гнусавых французских певцов, которых так любила тетя Петуния. Он имел причину сердиться — Гарри скользнул в приоткрытую дверную щель, не дождавшись приглашения, и оставил его за порогом. Он вовсе не мог быть уверен, что Снейп не выкинет какой-нибудь финт или легкая ткань мантии-невидимки не соскользнет с перевязанной руки. Поэтому Снейп бушевал по праву.

Несчастная Тонкс все еще болела и выглядела ужасно — в волосах грязно-бурого цвета виднелись седые пряди, взгляд был мутным и пустым — от смертоносной Валькирии не осталось даже осанки, хрупкое тело казалось старушечьим, высохшим.

— И вот здесь, — Гарри обрисовал руками два подобия воздушных шаров, — совсем ничего не осталось. Не то чтобы мне не нравилось, просто никогда не видел, чтобы грудь так менялась.

— Это совсем не то, что ты думаешь, апчхи! Рад, что ты способен оценить размер женской груди. Не хочешь рассказать что-нибудь еще? Например, почему ты едва выполз из-за ее двери.

Гарри повел губами от ключицы вниз, через сосок до самого пупка и нежно коснулся языком края треугольника волос. Это был беспроигрышный маневр — короткие черные волоски в паху Северуса нежно покалывали щеку, и прикосновение к ним доставляло обоюдное удовольствие. Северус прикрыл глаза и задержал дыхание. Гарри точно знал, что сейчас следует чуть тронуть губами основание члена и пробраться пальцами ниже, под мошонку, начать ритмично поглаживать, и тогда тишина превратится в едва слышный стон, а затем — в настойчивое требование не останавливаться и двигаться глубже, резче и лучше бы не пальцами.

— Я ждал другого ответа, — наконец рвано выдохнул тот. Гарри закусил нижнюю губу, глубоко толкнул указательный палец и с первого раза попал по нужной точке.

— У меня отличный профессор, — зашептал Гарри влажными губами в самое ухо, — он научил меня, как нужно действовать, когда не хочешь отвечать.

Должно быть, Снейп пытался что-то возразить, но совершенно невозможно ясно мыслить, когда тебя трахают одновременно языком в рот, а пальцами в задницу — это Гарри усвоил на собственном опыте. Не рассказывать же ему, в самом деле, как полыхал болью шрам, пока он пил с Тонкс обжигающий травяной чай и как та уговаривала его не разгуливать без охраны и не совершать глупостей. Потому что «ведь ты понимаешь, Гарри, что твоя жизнь — величайшая ценность, и придет момент, когда ты сыграешь главную роль, ради которой так тесно переплелись наши судьбы, и тогда нужно знать, где тебя искать».

Она горбилась под плотным одеялом, прятала руки и глаза, и было ясно, как дважды два, что Тонкс врет. Зелье, которое, по ее словам, должно было помочь несколько недель назад, не оказывало эффекта. И крестраж…

— Наверное, отправилась охотиться на полевых мышей и заблудилась, — вздохнула Тонкс, с тоской глядя на покрытое пылью гнездо Нагини у камина. — Такая милая… Мы с ней друг друга понимали. Я очень страдаю, что она исчезла.

Ладонь Снейпа сомкнулась на его члене, мышцы сжались вокруг пальцев, полузадушенный, почти жалобный вскрик напомнил Гарри, что он ритмично тычется подушечкой пальца в одну единственную точку внутри. Похоже, Северус больше не мог терпеть — от легкого прикосновения его кадык конвульсивно дернулся, бедра взлетели вверх, и по животу прошлась волна судороги.

— Остановись, бога ради, — едва слышно прошептал он, и движения рукой по члену Гарри стали рваными, почти болезненными. Гарри ухмыльнулся и еще раз провел пальцем по округлости простаты — Северус низко застонал, выгнулся, сперма выплеснулась на живот, на грудь и, кажется, достала до подбородка. Впрочем, Гарри был не уверен — возможно, это его семя попало на лицо и плечи Северуса — как бы ни хотелось ему видеть, он не смог удержать глаза открытыми, пока кончал.

14 октября

Берни старался не высовывать нос из-под стола и правильно делал. Когда по кухне летают ножи и осколки посуды, следует избрать самое надежное укрытие.

— Я взломаю твою чертову лабораторию, — надрывался Гарри, и фарфор старинного сервиза Блэков вторил ему тонким позвякиванием.

— Можно подумать, ты не пытался позавчера, — ледяным тоном отвечал Снейп, но вилка, лежащая у его руки, сама собой взмыла вверх и воткнулась в столешницу.

— Как долго ты намерен морочить мне голову?! Отвечай, немедленно отвечай, почему до сих пор мы не уничтожили ни один крестраж! Волдеморт бесится от ярости и только и мечтает о том, чтобы отомстить своим врагам, я чувствую это каждый день без всяких усилий. Он ждет, пока наберется сил, а чего ждешь ты? Держишь в руках оружие, но до такой степени струсил, что не можешь спустить курок? Не молчи, или я…

— Что — ты? — Снейп сидел за столом белее, чем гипс на его руке, и такой прямой, словно его спина и плечи были привязаны к перевернутой швабре.

Гарри был очень зол. До предела. До потери контроля. Иначе бы у него точно ничего не получилось. Наверное, он и сам не ожидал, что сможет так резко и сокрушительно снести ментальный щит Снейпа, влезть к тому в голову, в самые темные, тщательно оберегаемые закутки его сознания. Ужас и отвращение заставили его содрогнуться от увиденного. Разорванное на клочки тело Рона, плавающие в луже крови длинные каштановые пряди Гермионы, отрезанная голова Добби, насаженная на метлу, словно на пику. Ненависть — дикая, как неуправляемая стихия, царила в сознании Снейпа, и ее волна выталкивала Гарри прочь из видения, где мертвые пальцы подруги соскальзывают с ручки исчезательного шкафа, а василиск терзает клыками горло друга.