— Эй, псих, тебя к телефону. Надеюсь, твоя подружка толстая, как мусоровоз, и такая же страшная. Кто бы еще на тебя позарился? И имя, как будто брюкву жуешь — Гермиона.

— Ты стал еще тощее и уродливей, — сказал Дадли вместо приветствия.

— А тебя что, наконец-то обменяли на пригодную к жизни копию?

— Пояс чемпиона городских соревнований, — хвастливо сказал Дадли. — Такого дохляка, как ты, положу одним хуком слева раньше, чем успеешь вытащить свой кусок дерева. Настоящий спорт — это тебе не орать и всяким дерьмом махать. А у боксеров и победителей всегда толпа красивых телок.

— Дадли, зайка, твой белковый коктейль и куриная грудка, — донесся из кухни голос Петунии. — Гарри, нужно разобрать хлам в гараже.

Гарри промолчал. Если Дурсли ждали целый год, чтобы разделаться с завалом в углу гаража, то не так уж он им и мешал.

— Алло, алло! — взывала телефонная трубка.

— Гермиона!

— Гарри, Гарри! Я так рада тебя слышать! — подруга глотала окончания от волнения. — Ты можешь дать мне ориентир? Литтл Уингинг, оказывается, не такой уж маленький. Я вижу какой-то торговый центр, рядом «Фиш энд Чипс», за ним аптека…

Гарри быстро сообразил, что явлению Гермионы на Тисовой улице никто не будет рад.

— Стой там. Я буду через пятнадцать минут, — он вылетел за дверь и понесся прочь, не обращая внимания на возмущенные вопли тети. Кажется, второпях он наступил на кустик садовой земляники у ворот.

Вытирая пот со лба и задыхаясь, он выскочил на центральную площадь города и завертел головой в поисках подруги.

— Эй, Гарри, сюда, — он слышал знакомый голос, но никак не мог ее отыскать, пока не раздался громкий звук клаксона и из окна маленькой красной машинки не высунулась растрепанная голова. Гермиона сидела на заднем сиденьи, примостив рядом два пакета из «Фиш энд чипс» и раскрытую баночку с соусом.

— Здравствуйте, миссис Грейнджер. Милая машина.

— Рада тебя видеть, Гарри, — кивнула мать Гермионы. — Спасибо, надеюсь, Гермионе тоже понравилось. Это подарок к окончанию курса.

— Офигеть, это твоя машина?

— Назову ее «Красная стрела», не все же на метле летать. Мама подала документы для моей лицензии, но пока… — Гермиона вздохнула. — Только после дня рождения, а если повезет, то на рождественских каникулах. Угощайся, я иногда так скучаю по такой картошке.

Гарри аккуратно взял тонкий ломтик и обмакнул его в соус:

— А я никогда не пробовал, только пустые упаковки видел. Вкусно. Ты что же, прямо с вокзала и ко мне?

— Я сказала маме, что мне срочно нужно тебя увидеть, вот мы и приехали сюда.

— Только обратно ты будешь добираться на автобусе, — заметила миссис Грейнджер, — а я должна вас оставить, у меня на пять вечера запущенный стоматит. Высадить здесь?

— Нет! — запротестовал Гарри, который и без того оглядывался, надеясь, что никто из дружков Дадли не заметил, как он нырнул в машину. — Можете отвезти нас? Я покажу место.

— Мама, а можно я? — вдруг попросила Гермиона.

— Мы уже нарушили четыре пункта дорожных правил, пока летели сюда, — пожала плечами миссис Грейнджер. — Одним больше — одним меньше… Только папа будет долго вздыхать, когда придут штрафы. Садись.

Пока мать обходила машину, чтобы перебраться на пассажирское сиденье, Гермиона быстро зашептала:

— Она не знает, что тебя исключили. Все очень плохо.

— Я видел Рона, он сказал то же самое, — мрачно ответил Гарри, и все его прекрасное настроение мигом куда-то улетучилось. Из динамика у торгового центра грянул веселый марш, и бодрый голос возвестил о скидках на стиральный порошок и разделочные доски.

Гарри поморщился.

Подруга быстро скользнула за руль и завела мотор:

— Теперь, пожалуйста, не отвлекай меня, только показывай дорогу.

Вела машину она так же сосредоточенно, как писала эссе по Зельеварению. Гарри только бормотал: здесь прямо, у заправки налево, чуть дальше, вот!

— Штрафных квитанций придет шесть, — заметила миссис Грейнджер, но Гарри не показалось, что она сердится. — Семь. Здесь нельзя останавливаться, поэтому выскакивайте скорей. Гермиона, ждем тебя вечером. Рада была повидаться, Гарри, удачных каникул.

Маленькая красная машинка унеслась по трассе, оставив их у шоссе на окраине Литтл Уингинга.

Это было прекрасное место. Гарри нашел заросли колючих кустов и высокий, уходящий в небо ствол дуба, когда однажды решил не возвращаться домой из начальной школы. Ноги сами несли его подальше от Тисовой улицы, пока он не оказался здесь. Он просидел под старым деревом до темноты, и вряд ли тетя и дядя перевернули весь город в его поисках. Если бы тогда с дороги прямо в лес не свернула раскрашенная машина с шумной компанией и дочь соседей не узнала бы его, заставив своих приятелей отвезти «бедного заблудившегося ягненочка» домой, то неизвестно, как сложилась бы его жизнь. Тетя потом долго ворчала, что Гарри опозорил их перед всей улицей, и с тех пор встречала из школы не только Дадли, но и его.

— Слушай, а когда у тебя день рождения? — неожиданно спросил он Гермиону. — Я только сейчас сообразил, что ни разу не подарил тебе подарка. А ведь…

— Девятнадцатого сентября, — отмахнулась та, — разве это так важно?

Гарри сполз в траву и приложился затылком об дерево. Это был тот самый день, когда Рон втащил в кабинет едва живого Снейпа, и теперь он казался ему бесконечно далеким, словно прошло несколько лет.

— Давай, рассказывай. Мне тоже нужно быть дома к десяти. Я так скучал по вам, не передать. А ещё у меня есть собака, настоящий ирландский волкодав.

Гарри вдруг почувствовал себя первокурсником под осуждающим взглядом декана — так тяжело и осуждающе глянула на него Гермиона, не донесшая до рта соломинку, торчащую из стакана с колой.

— А еще за тобой никто не следит, ты в любой момент можешь оказаться где хочешь — хоть в Лютном переулке, хоть в «Норе», хоть черт знает где, и даже раздобыть себе палочку. А мы… Я даже «Пророка» не видела с тех пор, как все началось.

— Он сейчас не издается, только ежедневные «Листки». Жаль, что я не догадался сохранить их для тебя.

— Но ты же видел Рона, неужели он тебе ничего не рассказал?

Гарри поразмыслил, стоит ли говорить подруге о незавидном положении всех Уизли и о том, какие каникулы устроила им Молли.

— Вас что там, в отдельных камерах держат? — удивился он.

— Мы не успели даже попрощаться. Рона увели в кабинет директора, едва он положил листок с ответами по истории магии на стол комиссии. Каждого чистокровного или полукровку деканы сдавали родителям под Непреложный Обет не выпускать детей из дома. А я, как и все магглорожденные, вернулась на поезде, и перед выходом на перрон…

Гермиона распахнула воротник блузки, и Гарри увидел золотую узорчатую паутинку, плотно прилегающую к ее горлу.

— Следящий артефакт. До сентября мы не имеем права посещать магический мир. Эта штука не то подает сигналы, не то вообще взрывается, стоит отправиться в Косой переулок или в дом, где есть хоть капля магии. Интересно, как они обеспечат нас всем необходимым для следующего курса? Мне пришлось оставить Живоглота в Хогвартсе, а палочки у всех отобрали в самом конце года, даже у первокурсников.

— Нифига себе, — присвистнул Гарри, — То-то все говорят, что я опять на особом положении.

— Никогда бы не подумала, что стану завидовать исключенному из школы, — вздохнула Гермиона. — Я знаю, что на каникулах нельзя колдовать, но все равно без палочки чувствую себя какой-то неполноценной.

— У меня есть, — признался Гарри, и глаза подруги вспыхнули жадным огнем.

Гарри было не жалко. В конце концов, он мог разжиться и новой. Если сильно припечет — попросит Сириуса достать ему другую. Поэтому он вложил палочку в ладонь подруги, но тут же увидел, как ее лицо покрылось алыми пятнами. Гермиона хватала воздух открытым ртом, скребла пальцами по шее, пытаясь сорвать артефакт, пока не догадалась отпустить рукоятку.

— Вот мы и узнали, как это работает, — невесело сказала она. — Чертова штука сжала горло так, что я едва не задохнулась. Интересно, на книги она будет реагировать так же? Мне кажется, что это очень сильная палочка.