– Ну уж нет, – запротестовал Рик, – меня интересуют лишь биохимические механизмы, лежащие в основе…

– Грузи все это будущим инвесторам.

Карен бросила взгляд на Питера, который расположился рядом на переднем сиденье.

– Ну а ты? У тебя ведь тоже замыслов полная голова. Взял с собой что-нибудь?

– Вообще-то, – медленно проговорил Дженсен, – взял.

Нащупывая в кармане куртки компакт-диск, Питер Дженсен ощутил нервную дрожь. Теперь, уже входя в главное здание «Наниджен», он осознал, что план свой разработал далеко не окончательно. Предстояло каким-то образом перед лицом всех собравшихся выманить у Бендер и Дрейка признание в содеянном, и если он даст всем прослушать запись их разговора, которой его снабдил Хорхе, это наверняка послужит нужным толчком. А если признание услышат все студенты до единого, то Дрейку будет просто некуда деваться, мстить он не станет. Всего их семеро – сразу такому количеству людей он ничего не сделает.

По крайней мере, именно таков был план Питера.

Полностью погрузившись в собственные мысли, он машинально двигался вместе с остальными вслед за Элисон Бендер.

– Сюда, пожалуйста, дамы и господа…

Все столпились посреди обширной и весьма элегантной приемной, отделанной черной кожей.

– Мне нужны ваши мобильные телефоны, камеры и вообще любое записывающее оборудование, которое при вас имеется, – потребовала Элисон. – Оставите его здесь, на обратном пути заберете. И не забудьте каждый подписать обязательства о неразглашении, пожалуйста.

Она раздала готовые бланки. Питер бездумно поставил подпись, даже не удосужившись прочитать документ.

– Тот, кто не хочет ничего подписывать, может подождать окончания ознакомительной экскурсии здесь, – предложила Бендер. – Есть такие? Нет? Все хотят пойти? Отлично. Тогда за мной.

Она устремилась в коридор, за дверями которого их уже поджидал Вин Дрейк. За стеклянными стенками по обеим сторонам центрального коридора тянулись ряды биологических лабораторий, оборудованных по последнему слову техники. Обилие сложных электронных приборов и аппаратов навело Питера на мысли о том, что в такой обстановке, скорее, уместны инженеры, а не биологи. В «Наниджен» было тихо, рабочий день подошел к концу, хотя кое-где все же еще сидели люди – судя по всему, работа тут не останавливалась даже по ночам.

Шагая по коридору вдоль череды лабораторий, Вин привычно тарабанил:

– Протеомика и геномика… химическая экология… Фитопатология, в том числе растительные вирусы… Стохастическая биология… Электрическая сигнальная система растений… Ультразвуковая лаборатория по изучению насекомых… Фитоневрология, это из области межклеточных медиаторов у растений… Питер, а вот и твои любимые яды и токсины… Летучие субстанции арахнидов и жесткокрылых… Бихевиористическая физиология – управление социумом посредством экзокринной секреции, тут, в основном, муравьи…

– А для чего вся эта электроника? – спросил кто-то.

– Для роботов, – пояснил Дрейк. – После каждого выхода «в поле» их нужно перепрограммировать и иногда чинить. – Он ненадолго примолк и оглядел собравшихся. – Вижу здесь много недоумевающих лиц. Ладно, давайте зайдем, глянем поближе.

Все гуськом потянулись в лабораторию справа. Здесь ощутимо пахло землей и прелыми листьями. Винсент подвел их к большому столу, на котором стояло несколько уже виденных ими квадратных поддонов с землей. Над каждым нависала видеокамера на суставчатом штативе.

– Это образцы, доставленные из леса, в котором мы сегодня побывали, – сказал Вин. – Каждый предназначен для своего отдельного проекта, но над всеми без исключения работают роботы.

– Где? – удивилась Эрика. – Не вижу никаких…

Дрейк настроил свет и поправил камеру. На мониторах сбоку стал виден какой-то крошечный белый объект, во много раз увеличенный.

– Это и есть такая машина. Тоже роет землю и тоже добывает образцы, только на сей раз совсем микроскопические, – рассказал Винсент. – И работы у нее по горло, потому что этот небольшой пласт земли содержит в себе целый необъятный мир со множеством сложных взаимосвязей, до сих пор неизвестный человеку. Здесь триллионы микроорганизмов, десятки тысяч видов бактерий и простейших одноклеточных, и едва ли не все они до сих пор не описаны наукой. В таком маленьком клочке земли могут скрываться тысячи миль тончайших мицелиальных, грибничных нитей, миллионы микроскопических рачков и прочих мелких насекомых, слишком крошечных, чтобы разглядеть их невооруженным глазом, десятки земляных червей различного размера. На самом-то деле в этом квадратике земли со стороной всего в один фут обнаружится больше микроскопических живых существ, чем крупных живых существ на всей нашей планете! Только задумайтесь об этом. Мы, человеческие существа, живем на поверхности. Мы уверены, что именно тут и есть жизнь. Мы мыслим в масштабах людей, слонов, акул, деревьев в лесу… Но такие представления отнюдь не соответствуют действительности. Настоящая, исконная, фундаментальная жизнь бесконечно бурлит, копошится и без устали множится там, этажом ниже. И именно там нас и ждет множество новых великих открытий!

Речь вышла весьма впечатляющей. Дрейк произносил ее уже далеко не впервые, и каждый раз в конце воцарялось благоговейное молчание. Но только не сейчас. Первым, естественно, высунулся Рик:

– А что за открытия делает в данный момент конкретно этот робот?

– Ищет нематод, – ответил Вин Дрейк. – Микроскопического размера червей, которые, как мы считаем, обладают ценными биологическими свойствами. В подобном срезе может находиться миллиона четыре нематод, но мы собираем только тех, которые до сих пор не описаны наукой.

Винсент повернулся к ряду больших окон, за которыми среди нагромождения чрезвычайно сложных аппаратов трудилась горстка лаборантов.

– То, чем занимаются в этой лаборатории, – объяснил он, – называется сравнительной сортировкой. Мы можем очень быстро рассортировать и разделить на составляющие тысячи разнообразных образцов, используя методы высокоскоростного фракционирования и масс-спектрометрии – для этого и служит аппаратура, которую вы там видите. Мы уже обнаружили несколько десятков совершенно новых веществ, потенциально пригодных для создания лекарств. И все они исключительно натуральные. Все самое лучшее от матушки-природы.

Подобный парад технологий явно впечатлил Амара Сингха, но многое по-прежнему оставалось непонятным. Взять, к примеру, роботов. Роботы и вправду были маленькими. Слишком уж маленькими, чтобы разместить в них хоть какой-нибудь компьютер.

– А как тот робот сортирует червей и отбирает нужных? – начали спрашивать студенты.

– О, с легкостью! – отозвался Дрейк.

– Но как?

– Ему в этом помогает разум.

– Но каким все-таки образом? – не отставал Амар, указывая на робота-букашку, который лихорадочно копался в грязи. – Он же всего лишь восемь или девять миллиметров в длину! Меньше ногтя на мизинце! Да какой процессор в такой размер впишешь? Это же совершенно нереально!

– Вообще-то вполне реально.

– Но как?

– Пройдемте в конференц-зал.

Над головой у Вина Дрейка полыхали четыре огромных плоских экрана, на которых переливались какие-то темно-синие и багровые волны – если бы не чересчур яркие краски, это было бы очень похоже на вид на океан с самолета. Дрейк расхаживал перед своей аудиторией, прицепив к лацкану пиджака крошечный микрофон. Отработанным лекторским жестом он обвел пурпурные экраны.

– То, что вы видите перед собой, – объявил он, – представляет собой модель конвекции в магнитном поле, сила которого достигает шестидесяти тесла. На сегодняшний день это самое сильное поле, искусственно созданное человеком. Чтобы было понятней: магнитное поле в шестьдесят тесла в два миллиона раз сильнее собственного магнитного поля Земли. Подобные поля создаются в условиях криогенной сверхпроводимости с использованием специальных сплавов на основе ниобия.