Когда в тот день на переоборудованном футбольном поле зазвучало имя Сэма, мои родители спорили о том, стоит ли перекрасить наш задний дворик. Мне пришлось ткнуть папу локтем в бок, чтобы привлечь его внимание.

– Ребята, – сказала я. – Вызывают Сэма.

– Самьюэл Маркос Кемпер, – объявил директор школы.

Мы втроем встали и начали аплодировать ему вместе с его родителями, сидевшими в толпе с противоположной стороны.

Когда Сэм сел, я быстро переглянулась с ним, увидев, как его лицо расплывается в улыбке.

Спустя четыре часа мы с Оливи стояли на кухне в доме Билли Йена, наполняя красные одноразовые стаканы на вид ничем не примечательным пивом из холодной как лед металлической банки.

Мне было почти семнадцать лет, и я уже целовалась с двумя парнями и целый месяц встречалась с Робби Тиммером, позволив ему заниматься со мной оральным сексом. Можно с уверенностью сказать, что я собиралась расстаться с девственностью, как только подвернется удобный момент, и надеялась, что он рано или поздно наступит.

Оливи, со своей стороны, призналась родителям в своей бисексуальности и привела их в замешательство, начав встречаться с Мэттом Дженингсом. Оливи терпеливо объяснила родителям, что бисексуальность – это не лесбиянство, это бисексуальность. И хотя они, как ей показалось, поняли, они снова пришли в замешательство, когда после расставания с Мэттом Оливи начала встречаться с девушкой, вместе с которой после уроков работала в аптеке. Они знали, кто такие геи, и все понимали правильно, но они не понимали Оливи.

– Ты видишь, кто здесь? – спросила Оливи. Сделав глоток пива, она состроила рожицу. – По правде говоря, на вкус, как вода.

– Кто? – спросила я. Отпив из своего стакана, я согласилась с тем, что Оливи права. Вкус был, как у воды.

– Д-Ж-Е-С-С, – сказала Оливи.

– Он здесь? – спросила я.

Оливи кивнула:

– Я уже видела его у бассейна.

Мы с Оливи, когда услышали о вечеринке, не знали, что в доме есть бассейн и все будут бегать вокруг него в бикини и плавках, сбрасывая друг друга и резвясь, как дети. Но даже если бы мы знали об этом, то все равно пришли бы и все равно не надели бы купальники.

Я потягивала алкоголь, а потом решила просто допить пиво, сделав несколько больших глотков, после чего снова наполнила стакан.

– Ладно, все нормально, – сказала я. – Давай просто обойдем вокруг и посмотрим, где он.

В этом году после весенних каникул Джесс и Кэролайн расстались. Было не так уж глупо предполагать, что Джесс заметит меня.

Если не считать, что это было глупо. Это было совершенно абсурдно.

Джесс теперь был капитаном команды по плаванию, благодаря которому наша школа становилась победителем в трех сезонах подряд. В местной газете о нем напечатали статью под названием «Одаренный пловец Джесс Лернер поставил рекорд по плаванию вольным стилем на дистанции 500 метров». Мне он был не по зубам.

Прихватив свои стаканы, мы с Оливи присоединились к общей суматохе, которая царила во дворе и у бассейна. В открытом дворике, отделанном красным деревом, девушки курили пряные ароматизированные сигареты и смеялись, все как одна были одеты в маечки на тонких лямках и джинсы с заниженной талией. Я была смущена тем, что на мне тот же самый наряд.

На мне была черная маечка и расклешенные джинсы, пояс которых начинался на пару дюймов ниже моего пупка. Между топом и джинсами был зазор, демонстрирующий мою талию. На Оливи были надеты слаксы без защипов и фиолетовая майка с V-образным вырезом, также выставлявшая на показ ее живот. Сейчас я смотрю на наши фотографии тех времен и думаю, что дернуло нас выйти из дома с голым пупком.

– Между прочим, ты выглядишь великолепно, – сказала Оливи. – К тому же сейчас ты, возможно, как никогда привлекательна.

– Спасибо, – сказала я и подумала, что она говорит о моих длинных светло-каштановых волосах, спускавшихся по спине и разделенных прямым пробором. Но я также заподозрила, что она намекает на то, что я повзрослела. Я уже не так переживала из-за своей задницы и меньше стыдилась своего бюста. Я подросла и постройнела. Стала красить ресницы темно-коричневой тушью и накладывать румяна. Я, как и все остальные девчонки в нашей школе, не могла обойтись без блеска для губ. Хоть отнюдь и не считала себя прекрасным лебедем, но также больше не ощущала себя и гадким утенком. Я была чем-то средним и думала, что все начали замечать, что я стала увереннее в себе.

Оливи помахала ладонью перед лицом, отгоняя дым от сигарет, который ветер гнал в нашу сторону.

– Почему девчонки считают, что если сигарета слегка попахивает мускатным орехом, я вдыхала бы ее запах с большим удовольствием, чем запах обычной сигареты? – Она отошла к бассейну, чтобы быть подальше от дыма.

Едва я ступила на бетонный пол, окружавший бассейн, как поняла, кто собирался в него нырнуть.

Там в прилипших к телу красно-белых плавках, прижав пальцы ног к бортику бассейна, стоял… Сэм.

Его мокрые волосы были зачесаны назад. Торс был совершенно обнажен. Под редким пушком на груди с развитой мускулатурой выделялись мышцы брюшного пресса.

У Сэма был рельефный пресс.

Что?

Мы с Оливи увидели, как он не спеша подпрыгнул, готовясь взлететь. А потом я увидела его в воздухе.

Он прыгнул в бассейн, и я услышала знакомый хлопок от бьющегося о воду живота.

Кто-то закричал: «Ооооооо, чувааааак! Наверное, он ушибся!» А потом голова Сэма вынырнула из воды, он смеялся. Вытряхнув воду из ушей, он взглянул на меня.

Улыбнувшись, он поплыл к бортику бассейна, так как сразу вслед за ним прыгал еще один парень.

Я внезапно занервничала. Если Сэм, мокрый и полуголый, подойдет ко мне, чего бы мне хотелось?

– Еще пива? – спросила Оливи, опрокидывая свой стакан, чтобы показать, что он пуст.

Я кивнула, полагая, что она принесет нам пива.

Но вместо этого она сказала:

– Будь умницей, – протягивая мне свой стакан.

Я засмеялась в ответ:

– Ты такая зануда.

Она улыбнулась.

– Я знаю.

Я направилась к бочонку, стоявшему на улице, и накачала достаточно для того, чтобы наполнить один стакан, пока не услышала шипение.

– О черт! – раздалось у меня за спиной.

Я повернулась.

В шести дюймах[5] от меня стоял Джесс Лернер, в майке, джинсах и кожаных сандалиях. Он улыбался так, что казался уверенным в себе, но в то же время слегка стыдливо, словно понимал, как красив, и поэтому смущался.

– Ты осушила бочонок до дна, – сказал он.

Впервые Джесс обратился ко мне, проговорив целую фразу. Я не сводила глаз с его губ, пока он говорил. Странным было только одно – что он не казался мне странным. В одно мгновение из человека, на которого я смотрела издали, Джесс превратился в того, с кем мне хотелось бы разговаривать всю жизнь. Я даже не нервничала. Чувствовала себя так, будто много лет тренировалась, готовясь к гонке, и наконец дождалась участия в ней.

– Кто не успел, тот опоздал, – поддразнивая его, сказала я.

– По правилам, если ты забираешь последнее пиво, ты должна выпить его залпом, – ответил он.

А потом из толпы долетели слова, которых не хотелось бы услышать ни одному подростку, державшему в руках одноразовый стаканчик.

– Копы!

Джесс быстро огляделся, весь его вид служил подтверждением того, что опасность была реальной, что это не дурацкая шутка.

В дальнем углу двора, там, где заканчивалась подъездная дорожка, сквозь зелень проглядывали синие и красные огни.

А потом раздался вопль.

Я осмотрелась, пытаясь отыскать Оливи, но она уже ретировалась в гущу деревьев и ловила мой взгляд, призывая сделать то же самое.

Я выронила из рук стаканы, расплескав пиво себе на ноги. А потом почувствовала чью-то руку у себя на талии. Джесс тащил меня за собой в противоположном направлении от того места, где находились все. Мы не стали прятаться за деревьями, мы скрылись за кустами, отделявшими этот дом от соседнего.