Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Ракот хмыкнул, отвернулся.

Нет, она не будет служить Хедину. В конце концов, что, бывший Владыка Тьмы не сыщет достойного дела для валькирии?

– Тогда не будем мешкать. Дорога дальняя, в безопасности твоя мать окажется, лишь когда мы достигнем Обетованного.

– Тогда не будем терять времени, великий Бог.

«Да, не будем. Вернёмся к Хедину, отыщем его, если нужно. Пусть вернёт Сигрун плоть или, по крайней мере, скажет как. А потом я должен рассказать об Оке Творца. А ещё потом – к Источнику Мимира. И ещё Гелерра, так и сгинувшая бесследно. Райне нечего делать в Обетованном. Если, конечно, не захочет остаться с матерью».

Дорогу к Обетованному Ракот отыскал бы из любой точки Сущего с закрытыми глазами и даже вообще развоплощённым. В последнем случае это даже получилось бы куда быстрее. Сейчас же он просто шагал рядом с Райной, то и дело оглядывавшейся на плывший за ними призрак Сигрун.

И, наверное, Ракот заметил бы неладное быстрее, если б не так пристально пялился на точёный профиль валькирии.

– Владыка! – Райна остановилась, озабоченно глядя куда-то вбок – там за тенями Межреальности угадывались голубоватые очертания мира, отсюда, из страшной дали, похожего на огромный плоский блин, раскрашенный синим, зелёным, голубоватым и белым. – Повелитель Ракот, ты чувствуешь?..

Повелитель Ракот ничего не чувствовал, а только удивлялся: где были его глаза и почему он не видел раньше, насколько красива воительница?

– Повелитель? – повторила Райна, заглядывая в лицо Восставшему. – Этот мир, что поблизости… Я ощущаю… что-то очень-очень знакомое, только давно забытое. Словно – словно вернулись времена до Боргильдовой Битвы…

– Что ты хочешь сказать, храбрейшая?

Райна чуть покраснела:

– Не зови меня так, владыка, я ещё не доказала тебе свою храбрость, а слова других стоят мало. Мир, мир вблизи от нас – я чувствую… ощущаю… слышу… запах силы… нет, не могу сказать! – Она аж всплеснула руками.

– Нам надо спешить в Обетованное, – напомнил Ракот. – Мы не можем задерживаться.

– Я знаю, великий! – Райна болезненно сморщилась. – Сердце моё тоже велит спешить, но долг, долг воительницы… что-то неладное творится там, честное слово, неладное!

– Рандгрид! В Упорядоченном полным-полно миров, где творится «что-то неладное». Ты забыла мои слова Трактирщику? Мы не кидаемся на всякую войну и беду. Войне и беде надо уметь противостоять самим, а не надеяться, что кто-то явится и «спасёт». От таких надежд рождается Спаситель, если хочешь знать. Тот самый, что едва не сожрал Эвиал на наших с тобой глазах.

– Да, великий, – смиренно ответила валькирия, склоняя голову. – И всё-таки я готова рискнуть даже моей матерью. Сигрун была воительницей, как и я. Она билась безоружной с драконейтом, когда все остальные её товарищи по несчастью только и могли, что выть, вопить, голосить да пытаться спасти собственные задницы. Валькирия не пройдёт равнодушно мимо битвы. Моя мать дождётся нас здесь.

Ракот только хмыкнул.

– Хорошо, – вдруг сказал он. – Будь по-твоему, воительница.

Эх, как же славно, как хорошо горят у неё глаза! Да, истинная Дева Битв; и какая же жалость, что они не встретились раньше!

Взять за руку, и…

Нет, не взять, и не за руку. Встать рядом, закрыть от…

Опять же нет. Валькирии не из тех, кого «закрывают».

Нет, надо просто встать рядом и сражаться вместе с нею.

Мир послушно раскрывался им навстречу. Один из множества, зелёно-бело-голубой, с лёгкими росчерками жёлтых пустынь. Тропа Межреальности кончалась, их охватывало привычное тепло ласкового солнца, слух заполнил плеск волн, шорох ветра в кронах, запах цветущих садов.

Могучий воин с чёрным клинком на плече и высокая и статная воительница в полном вооружении вышли из зарослей на широкий тракт.

Призрак растаял в ярком солнечном свете.

Люди, непрерывный живой поток. Смуглые и низкорослые – никто не дотягивался Райне даже до плеча. Одетые в сероватые, светло-жёлтые, грязно-белые свободные туники и простые сандалии. Ослики тянут двуколки, гружённые мешками и корзинами, там – какие-то местные овощи, зелень. В клетках квохчут куры и гуси; мужчины, женщины и дети – все текут лишь в одну сторону – туда, к самому берегу, где над морской лазурью вознеслась тёмно-багровая скала.

Совершенно чуждая на этих берегах, где жёлтый песок встречает густую тёмную зелень масличных рощ, где среди низких изгородей из блёкло-лимонного известняка сгрудились белостенные домики под черепичными крышами, где в море тянутся узкие языки скал – серые, густо испятнанные коричневатым и пыльно-зелёным упрямых деревцев и кустов, сумевших укорениться на голых склонах.

Но это вокруг. А прямо перед ними – скала цвета запекшейся крови. И бесконечные колоннады вдоль тянущейся к вершине лестницы из сотен и сотен ступеней; а там, на самой вершине, словно корона или лепестки невиданного каменного цветка – вздымаются снежно-белые глыбы, и впрямь точно раскрывающийся навстречу светилу бутон.

Над белыми скосами стены поднимается густой чёрный дым.

Белое, чёрное и багрово-алое.

На Ракота и Райну косились, людской поток опасливо обтекал их. Многие – на всякий случай – кланялись.

– Что дальше, воительница? – рыкнул Восставший. Он вдохнул полной грудью, расправил плечи. – Нет, честное слово, любой мир куда лучше Междумирья. Дышишь там и сам не знаешь чем. Обман какой-то.

– Дальше – туда, – указала валькирия. – Куда все идут. Не ошибёмся.

– Что-то я пока ничего тут не чувствую. – Ракот с сомнением глядел на людскую реку. – Народ как народ. Рабов многовато, а так – всё, как обычно. Город где-то там, за рощами. Река, небось. Храмы. Гладиаторские арены. – Он ухмыльнулся, явно вспоминая что-то.

Валькирия замерла, вскинула лицо к солнцу. Наискось с вершины алой скалы поднимался неправдоподобно густой и длинный столб дыма, чёрно-серая полоса, протянувшаяся через весь небосвод.

– Ты… ничего… не чувствуешь, великий Бог?

Ракот молча покачал головой.

– Не может быть, – выдохнула она.

– Так просвети меня, – усмехнулся Восставший.

– Древние, – коротко бросила валькирия, не отрывая взгляда от дымного росчерка.

– И что?

– Древние вернулись, – голос воительницы упал до шёпота. – Вернулась их сила. Я… чувствую. Это словно как старое вино. Не может быть, владыка Ракот, чтобы ты ничего не замечал!

Восставший нахмурился. Он исходил сотни, тысячи миров – в отличие от братца Хедина, предпочитавшего Межреальность. Этот мир ничем не выделялся.

– Ты знала, куда заглянуть, – наконец вымолвил он.

– Конечно, владыка. Меня потянуло сюда, и сюда мы вышли.

– Тогда идём, – пожал плечами Восставший. – Что бы ты ни хотела тут сделать, давай сделаем. И – дальше.

– Нам туда. – Валькирия ожидаемо указала на беломраморную корону, что венчала скалу.

Они шагали, рассекая толпу. От Ракота и Райны шарахались все, даже смирные длинноухие ослики. Ближе к скале по обочинам появились стражники с копьями, в коротких белых юбках, с ярко-жёлтыми щитами и кривыми серповидными клинками. При виде Восставшего и валькирии первая пара воинов аж попятилась, широко поразевав рты.

Ракот ухмыльнулся, выразительно качнув длинным чёрным мечом. Стражники безуспешно попытались спрятаться один за другого.

Восставший и Райна миновали первую пару. Названый брат Хедина усмехался, валькирия оставалась серьёзной – а миг спустя мимо них сломя голову промчался один из оставшихся позади стражников.

– Предупреждает, – хохотнул Ракот. – Ну, пусть их.

Валькирия лишь нахмурила брови. Восставший откровенно забавлялся, а вот Райне отчего-то было совершенно не до смеха.

…Перед скалой, у подножия лестницы, лежала широкая полукруглая площадь, тщательно вымощенная аккуратно пригнанными друг к другу плитами. Вокруг – низкие белёные здания безо всяких украшений, с крошечными оконцами. Стены да крыша, ничего больше.

Здесь сходились три дороги, здесь кипел людской водоворот, здесь стояла многочисленная стража. Тележки проворно разгружались руками полунагих слуг с узкими ошейниками; тюки, мешки и корзинки быстро исчезали в раскрытых дверях. Вверх по широкой лестнице поднималось уже настоящее шествие – плотно, локоть к локтю.

20
{"b":"625545","o":1}