Литмир - Электронная Библиотека

Аргумент был весомым. Последние лет десять мама существовала исключительно на Машины доходы, и ее запросы были гораздо масштабнее, чем у самой Маши. Парикмахер, косметолог, маникюрша и педикюрша приходили к маме на дом раз в неделю. Продукты она покупала исключительно в дорогих супермаркетах, коньяк пила только французский, а одежду приобретала в бутике «Гардероб», в который Маша не могла заходить без внутреннего содрогания. Сама она носила только джинсы, стараясь приобретать их в секонд-хендах, но маме отказать не могла. Да, пожалуй, идея уволиться с работы не прокатит.

Маша собралась в очередной раз вздохнуть из-за собственного несовершенства, но не успела. Зазвонил телефон. «Лиля», – было написано на экране, и Маша все-таки вздохнула.

– Привет, пропажа, ты уже вернулась? – приветствовал ее звонкий голосок подруги, и Маша вдруг почувствовала себя неловко. В конце концов, Лиле было вот-вот рожать, а Маша даже ни разу не удосужилась хотя бы в сообщении узнать, как у нее дела. Впрочем, за Лилю можно было не переживать. С такой семьей, как у нее, пропасть было невозможно.

– Вернулась, – покорно сказала Маша. – Ты там как?

– Да я-то нормально, – подруга, как всегда, внутренним камертоном чутко настроилась на ноты Машиного настроения, – а ты какая-то не такая, Листопад. Для человека, только что прилетевшего с Кипра, у тебя слишком унылый голос. Поездка не удалась, после самолета устала или влюбилась?

Нет, Лилия Ветлицкая умела смотреть в корень. Маша снова вздохнула.

– Лилька, не приставай ко мне, а, – жалобно попросила она. – Я потом тебе все расскажу. Честное слово.

– Рассчитываешь, что я рожу, погружусь в круговерть пеленок и сосок и про тебя забуду? – проницательно спросила Лиля. – Даже и не надейся, Листопад. Ничего у тебя не выйдет. Что? – теперь она говорила куда-то в сторону. – Да, хорошо. Валерия Сергеевна тебе привет передает, – ее голос снова послышался у Маши прямо в ухе. – Спрашивает, нормально ли ты отдохнула и когда выйдешь на работу? Вы какой-то новый заказ взяли, так что она без тебя как без рук.

– Скоро, – сказала Маша чужим, набухшим вдруг голосом. Слезы встали в горле, мешая словам. – Скажи, что я скоро выйду, Лиль. В следующий понедельник. Еще немного дома посижу и выйду. Куда я денусь.

– Ты там что, плачешь, что ли? – с подозрением спросила Лиля. – Слушай, Машка, хочешь, я к тебе сейчас приеду? Я же слышу, у тебя там что-то серьезное.

– Нет, не надо ко мне приезжать. – Маша так всполошилась, что даже плакать перестала. – Лиль, ну что ты придумала, право слово. Тебе рожать через две недели, а ты все скачешь, как Гаечка в мультике «Чип и Дейл спешат на помощь». Все у меня нормально, а что ненормально, то уже не исправишь. Не о чем и говорить. Все, давай, целую. Привет Лавре.

Она нажала на отбой раньше, чем Лиля успела что-то возразить, упала лицом в подушку и отчаянно зарыдала.

* * *

То, что он ищет уже несколько лет, теперь находилось совсем рядом. Осталось только руку протянуть и взять принадлежащее ему по праву. Боже мой, сколько же усилий для этого понадобилось. Оглядываясь назад, он понимал, что ни за что бы не прошел весь этот путь заново. А может быть, и прошел бы… Сумма, стоящая на кону, по крайней мере, точно стоила любых затраченных на нее усилий.

Он с отвращением оглядел комнату, в которой находился, и даже передернулся от охватившего его омерзения. Он мог остановиться в гостинице, принимающая сторона была вполне способна выдержать такие расходы, но в деле, которое он затеял, ему нужна была свобода передвижений и способность оставаться незаметным. В гостинице это было вряд ли бы возможно, и он выбрал съемную квартиру, старую и убитую, но в таком месте, где до него точно не было никакого дела соседям.

Боже мой, как же он это все ненавидит! Стены, оклеенные дешевыми обоями, вечно подтекающий унитаз в туалете, журчание воды в котором не дает ему спокойно спать по ночам. Или это не вода прогоняет сон, а нечистая совесть? Нет, ему нечего стыдиться, поскольку он пришел не за чужим, а за своим. Он просто восстанавливает историческую справедливость, не более того… Вернуть свое – не значит украсть. Нет, он не вор и ни на минуту не позволит самому себе усомниться в этом.

Старое зеркало, в дверце такого же старого шкафа, стоящего в углу комнаты, которую он снимал, безучастно отражало крепкую, чуть коренастую мужскую фигуру и насупленное лицо со сверкающими глазами цвета стали. Мужчина в зеркале знал, что нравится женщинам. Всем женщинам, без исключения. Его план отчасти был построен именно на этом: понравиться женщине, которая стоит между ним и принадлежащей ему вещью, втереться в доверие, попасть в дом, понять, где именно она ЭТО хранит, и, оставшись одному в квартире, забрать. Главное – не привлечь внимание к этой вещи. Ведь девица понятия не имеет, что именно попало ей в руки. И узнать не должна. Если она не поймет, чего именно лишилась, это будет хорошо. Правильно.

Он посмотрел на висящий на стене календарь и тихо выругался себе под нос. На все про все у него осталось не так уж и много времени. Скоро уезжать, а он еще с ней даже не познакомился. Слишком долго он собирал нужную информацию. В чужом городе трудно сделать это, не выказывая своего особого интереса.

Ему казалось, что все вокруг следят за ним с преувеличенным вниманием. Отчасти так оно, наверное, и было. Для этого старинного, чуть сонного провинциального города он был диковинной птицей, невесть как занесенной сюда попутным ветром. Поймать, окольцевать, приручить, под крылом этой птицы унестись в другую жизнь – это стремление, не прикрытое хотя бы тончайшей кисеей скромности, он читал в глазах всех встреченных тут женщин.

Жадность, нетерпение, расчет, цинизм и похоть видел он в этих глазах. Не любовь, не интерес, нет. Что ж, это только облегчало его задачу. Та, единственная, ради которой он приехал в эту тьмутаракань, по всем законам жанра, должна была оказаться точно такой же – расчетливой и циничной. Именно поэтому он заранее не испытывал ни стыда, из-за того что собирался сделать, ни жалости к ней, неизбежно обманутой. Как говорится, ничего личного, только бизнес.

Об этой женщине, которую он выпасал уже больше месяца, он знал все – от маршрута, которым она добиралась от дома до работы и обратно, до потенциальных деловых партнеров и привычки закупать продукты один раз в неделю, чтобы потом сгибаться под тяжестью огромных пакетов с провизией. Кстати, именно на этом и строился его план – помочь ей поднести пакеты от машины до дома и тем самым завязать знакомство. Вот только сделать этот последний шаг, отделявший его от цели, он никак не мог, потому что женщина внезапно пропала.

Он бы голову дал на отсечение, что она не могла никуда уехать, потому что в ее квартире каждый вечер исправно зажигался свет. То в кухне, то в маленькой комнате, служившей спальней. В гостиной свет не горел никогда, но там по вечерам давал синеватый отсвет экран работающего телевизора, так что он был уверен – хозяйка дома. Вот только на работу она отчего-то не ходила и даже за продуктами не вышла ни разу. Болеет, что ли?

Странно было и то, что к ней тоже никто не приходил, хотя до этого он не замечал, чтобы она была особенной затворницей. К ней периодически захаживали то подруги, то какие-то коллеги. Только женщины, правда. Мужчин не было ни одного, но это ему было только на руку.

Он снова мельком посмотрел в зеркало и, подойдя к окну, выглянул за занавеску. Ужасный стылый январь, такой холодный, что он был уверен, что отдаст здесь богу душу, замерзнет навсегда в этом диком медвежьем углу, сменился унылым, бесконечным, но все-таки дающим надежду выжить февралем. Если бы такая погода была дома, то спать приходилось бы в пальто, а здесь, ничего, в квартирах хорошо топили, поэтому было тепло.

Местные коллеги на работе обсуждали огромные счета за отопление, которые они были вынуждены оплачивать, но он только посмеивался про себя. Знали бы они, что такое счета за отопление…

2
{"b":"625533","o":1}