— Я даже не догадывался, что Мэттью Берк мой отец. Мама никогда ничего о нем не говорила. Сколько бы я ни расспрашивал, она молчала.

— Вы из-за этого не ссорились? — спросил Малдер.

— Мы никогда не ссорились. Мама всю себя отдала мне. Она меня защищала.

— Настолько, что полностью отгородила от внешнего мира? — не выдержала Скалли. Она сама не могла толком понять, как относится к решению Миранды Мэй. Сохранить жизнь больному ребенку, воспитать его — достойный поступок. Но запереть его в подвале? Лишить права выбора?

— А что такого необыкновенного ждало в этом внешнем мире, агент Скалли? — грустно усмехнулся Калеб. — Издевки? Насмешки? Да, вы правы, я даже солнца почти не видел. Но зато читал книги, слушал музыку, смотрел фильмы, изучал искусство, науки и разные языки. Я все равно постигал бы мир из своей комнаты, только благодаря матери делал это, не подвергаясь издевательствам других людей. Я ни о чем не жалею.

— Мир изменился. Сейчас уже не семидесятые, — заметил Малдер, которого, кажется, мучили те же сомнения, что и его напарницу.

— И что? — Калеба эти слова явно задели за живое. — Вы вправду думаете, что я бы смог устроиться на работу, путешествовать по миру, завести друзей, семью? — Агенты промолчали, не зная, что ответить. Стоять на своем и разубеждать Калеба было бы лицемерно. — Я не знаю, как изменился мир, агент Малдер, но люди не меняются, что бы они там ни говорили. И благодаря им такие, как я, редко находят в этом мире свое место.

— И что вы планировали делать дальше? После смерти матери? — спросила Скалли.

— Как видите, какое-то время я продолжал незаметно жить в доме. Мне не привыкать: в прежние времена уже пришлось прятаться от мисс Харрис. Мама все хотела ей рассказать, много лет собиралась, да так и не решилась. А Аннетт мне понравилась. — На лице Калеба появилось нечто похожее на улыбку. — Она, кажется, собиралась здесь задержаться, и ее не пугали некоторые… странности. Ремонт доставил мне немало хлопот, да и замок на кухне был очень некстати. Но выведать код оказалось не так уж сложно. Хотя для этого мне пришлось подолгу ошиваться на втором этаже. Пару раз я даже почти попался — когда этот бедняга из дома по соседству упал с лестницы и когда сюда нагрянула полиция.

— Расскажите, что случилось в тот день, — перешел к делу Малдер.

— Аннетт ушла, и я выбрался из своей комнаты, чтобы побродить по дому. Внезапно в магазин зашел мистер Берк и направился прямиком в кладовую, что меня крайне насторожило. Я увидел, что он оставил снаружи свой пиджак и трость, забрался в погреб и принялся что-то расплескивать на стены. По запаху я догадался, что это горючее, и тут… — Калеб, качая головой, замолчал. — Видите ли, я очень боюсь огня. И даже просто яркого света. В общем, я запаниковал, и мне не пришло в голову ничего лучше, как оглушить его каким-то старым салатником и отволочь к себе. Пиджак я забрал с собой, а про трость начисто забыл.

— И что вы собирались с ним делать? — удивленно спросил Малдер.

— В том-то и дело, что ничего. Я не мог его отпустить, но и держать у себя, и уж тем более убивать, понятное дело, не хотел. Поэтому просто затолкал мистера Берка в шкаф и ждал, когда вы меня найдете. Не думайте: я проделал в шкафу дырку, провел туда свет и регулярно приносил ему книги и еду, — торопливо добавил Калеб, испугавшись, что собеседники усомнятся в его гуманности. — А что касается агента Малдера, то это была случайность, и мне очень жаль. Я не собирался причинять вам вред. С такими руками даже мне самому тяжеловато справиться. Я испугался и выронил фонарь прямо у вас перед носом. На нем-то вы и поскользнулись.

— Вы знаете, зачем Берк хотел поджечь дом? — поинтересовалась Скалли.

— Нет, за это время мне так и не удалось с ним поговорить. Стоило мне перед ним показаться, как он начинал голосить во всю глотку. Интересно, догадался ли он, кто я…

— Вряд ли. По его словам, он не знал о вашем рождении. Был уверен, что ваша мать сделала аборт. — Скалли бросила на мужчину сочувственный взгляд. — А что касается поджога, то его причина банальна — деньги. Ваша комната находится прямиком под пристройкой в доме Мэттью Берка. Когда он и ваша мать тайно встречались, они использовали этот тоннель. Если бы ваш особняк сгорел, то Аннетт, конечно же, разорилась бы и покинула Новый Орлеан, а земля перешла бы прямиком к Берку, как только он доказал бы в суде, что чисто технически это один дом, а не два. Он знал, что мадам Арно вложила в магазин все свои средства. И, потеряв источник дохода, ни за что не потянет еще и судебных тяжб.

— Он настолько… нуждался в деньгах? — Откровенное недоумение Калеба было в своей наивности даже очаровательным. Только человек, ни разу в жизни не заработавший и не потративший ни копейки, мог настолько искренне не понимать, какую роль в жизни большинства людей играют деньги.

— Якобы на учебу дочери, — прояснил Малдер. — Мечтал отправить ее подальше отсюда, в хороший колледж.

— Джейми… — Теперь уже рот Калеба без всякого сомнения растянулся в жуткой улыбке. — Она милая девушка.

— И ваша сводная сестра, — добавила Скалли. — Которая, кстати, очень хочет с вами поговорить.

Калеб вздохнул.

— Сначала расскажите, что мне грозит.

Агенты переглянулись.

— Ну… — начал Малдер. — Мэттью Берк, скорее всего, отделается условным сроком и несколькими часами общественных работ. Мадам Арно сказала, что не станет требовать тюремного заключения, если он пообещает покинуть штат и откажется выдвигать обвинения против вас.

— Вот как? — изумился Калеб.

— Она вам очень благодарна. Вы спасли ее дом. Ее мечту, — сказала Скалли.

— Так что же в итоге? Я… свободен?

— Да. — Малдер кивнул. — Можете идти.

Калеб дернулся, словно и впрямь собирался встать со стула, но тут же опустился обратно.

— Но… куда?

— Идите домой, — с улыбкой предложила Скалли. — По закону особняк — ваша собственность. Но я думаю, вам стоит пообщаться с Аннетт. Уверена, вы с ней непременно найдете общий язык.

***

В свой последний вечер в Новом Орлеане агенты еще раз навестили кондитерскую. В канун Дня благодарения посетителей в ней заметно прибавилось, а хозяйка заведения прямо-таки светилась от счастья. Выпроводив последнего покупателя, она усадила Малдера и Скалли за стол вместе с Калебом и Джейми. Та явно изнемогала от неловкости и поначалу держалась очень скованно. Кажется, она всерьез опасалась, что какое-нибудь лишнее слово или жест спровоцируют вопросы, которые еще больше скомпрометируют ее семью перед Калебом. Но мало-помалу девушка расслабилась. Ни Малдер ни Скалли не собирались заводить разговоров об ее отце. Легко ли в один вечер узнать, что самый близкий для тебя человек водил за нос влюбленную в него женщину, зачал с ней ребенка и отрекся от него, а потом еще и попытался сжечь ее дом?

Сам Калеб, не привыкший к компании, по большей части молчал. Свободно чувствовала себя одна Аннетт. И с первого взгляда было видно, какой теплотой она прониклась к Калебу. «Нет ли в этом чего-то… неправильного? — задумалась Скалли. — Ведь она наверняка видит в нем погибшего сына». Но, в конце концов, какое это имеет значение, если две одинокие души наконец обрели друг друга?

В честь завершения дела Аннетт накрыла поистине королевский стол — с закусками, тарталетками, канапе и вином. Венцом всему, конечно же, стал десерт — огромный торт в два или даже три яруса, оформленный в виде новоорлеанского особняка, подозрительно похожего на дом Берков, каким он был до пожара. Возможно, это была случайность, а может быть, символ. Символ единения, символ дружбы, возродившейся из пепла.