Исторический визит к архимагу, который должен был расставить все точки в недостающих местах, ясности в ситуацию не внес совершенно. Архимаг вовсе не спешил делиться своими мыслями, так что у покидающих приемную отщепенцев вопросов было больше, чем на входе. То, что покидали они ее сами, без конвоя, и на своих двоих, вселяло некоторую уверенность в завтрашнем дне, да и позволение продолжить учебу намекало на то же, но... Но... Что-то изменилось. Собственно, остаться все в нетронутом состоянии после таких событий и не могло. Всегда следуют какие-то отчеты, отставки, обещания разобраться и прочая мишура. Это все пустое, речь не об этом. Что-то изменилось в отношении отщепенцев. Некое мнение в верхах, которые могут позволить себе не замечать неудобные вещи, уразумели вдруг, что оставленное без присмотра не только никуда не исчезает, но и имеет свойство увеличиваться как в размерах, так и в важности. Игнорировать после случившегося сам факт существования отщепенцев отнюдь не так удобно, как раньше, а вот игнорировать собственный дискомфорт согласны далеко не все.
Но пока это были лишь домыслы, вяло обсуждаемые отщепенцами вечерами у камина. Они без труда сдали зимнюю сессию, отгуляли короткие каникулы и готовились приступить к новым сражениям на полях учебных и личных. Первые учебные дни неполной рабочей недели особых новостей не принесли и, пожалуй, это была лучшая новость из всех возможных. Выходные тоже прошли без эксцессов, и отщепенцы не то чтобы перевели дух, но общий уровень напряжения, сопровождающий начало каждого семестра, пошел на убыль.
***
В течение первого курса Сержи часто задавал себе вопрос: почему его вызывают "на ковер" к руководству прямо посреди занятий? Ни перед, ни после, ни хотя бы в промежутках? Ведь результативность вызова от этого не изменится, а вот учебный процесс от такого обращения страдает сильно. Потом он понял, что учебный процесс руководство Академии волнует едва ли не в последнюю очередь, и приносить его в жертву тем или иным явлениям уже давно стало для Академии доброй традицией. Другой доброй традицией можно считать нерушимость рабочего расписания руководства - если принято у них сначала выпить чашечку чая, а потом сладко потянуться, то хоть конец света начнись - ему тоже предложат обождать. Вот почему наиболее частым временем вызова к руководству была середина второго занятия. Академия умела чтить свои традиции.
Уже по скорости без стука открываемой двери Сержи мог предугадать важность предстоящего вызова. Ему не нужно было измерять угол искривления брови вошедшего или тембр голоса - все это тоже полезно, но второстепенно. Истинная информация кроется в ускорении, которое было предано излишне инертной пятой точке посыльного. Судя по всему, в этот раз что-то срочное...
Наскоро оглядев свою команду, и особо задержавшись взглядом на Тридрилле, Сержи пришел к выводу, что отщепенцы ничего особого отчебучить не успели... Насчет гремлина уверенным быть до конца никогда не получалось, но, когда на его лице отражалось беспокойство и проявлялись старческие морщины, сине-зеленый карлик был, скорее всего, не при чем. Вот если там царствует святая невинность - тогда плохо дело.
Дождавшись позволительного кивка от преподавателя, Сержи оправил свою черно-серебристую мантию и покинул аудиторию вслед за провожатым. Небольшая заминка случилась в коридоре, когда погруженный в свои мысли староста по привычке свернул к деканату... Один. Провожатый проследовал дальше, не останавливаясь у привычного порога, а следуя к центральной части Академии.
"В ректорат" - подумал Сержи и поежился еще сильнее. Если уж говорить о традициях, то мало что могло поколебать привычку руководства делегировать неприятные поручения подчиненным, то бишь деканату. Очень мало что. И кто. На ум сразу пришли две колоритные фигуры - чопорный королевский советник, чье самолюбие было уязвлено отщепенцами в прошлом году, и архимаг с улыбкой доброго дедушки и повадками тарантула, чьего протеже отщепенцы угрохали в прошлом семестре. Вопрос: что лучше, или какая, в сущности, разница?
Массивные двери в приемную ректора... Нет, не подавляли. Голан и Струк часто спорили, что было в техзадании на их изготовление, и какому безумцу с ярко выраженным комплексом неполноценности оно досталось. Не одобрявшие подобного отношения к лесу Лоувель и Налинна все время сокрушались о тех акрах, что были уничтожены ради создания этого выкидыша помпезности, ну а Баргез в минуты философского настроя любил порассуждать, что если бы эту деревяшку запихнуть в головы к руководству, то там появится хоть что-то ценное... Такое уж у орков представление о философии...
В приемной у ректора студентам доводится бывать нечасто. Здесь все время дают понять, что тут слишком заняты, чтобы уделять внимание подобной ерунде. Вот и сейчас создавалось ощущение, что Сержи со своим визитом ну очень не вовремя. Минимум - прерывает некое священнодействие, вроде размышлений о судьбах мира. Максимум - отрывает от чашки чая. Некая разлитая в воздухе важность подступала комом к горлу и вызывала першение, а рука сама собой сползала к поясу, чтобы проверить наличие оружия - чувство беззащитности перед силой Администрации тут ощущалось, как нигде. То, что Сержи холодное оружие не носил уже много лет лишь подчеркивало силу наваждения.
Помотав головой, чтобы отогнать это прилипчивое марево, Сержи решительно шагнул в святая-святых Академии - ректорский кабинет.
-А, Сеерижжаккаад Нексилл, мы вас уже заждались!..
Встречающий голос трудно было назвать очень приветливым. На ум скорее приходило слово "дежурным". Еще на ум приходило, что говорить о себе во множественном числе - это диагноз, не подлежащий исцелению, и что меньше всего сидящий за большим столом маленький человечек похож на занятого, хотя именно сейчас он разглядывал какие-то бумажки. Сержи готов был спорить на пуговицу от своей мантии, что сделано это было специально. В его честь, так сказать.
Вообще-то Алан Канер - ректор Академии - был личностью весьма незаурядной. Можно даже сказать, таинственной и загадочной. Например, вопросом для всех было его магическое умение... Понятно, что степень у него была - ректор Академии Высокого Колдовства, как-никак. Но никто и никогда не видел его колдующим. Да и в целом слово "видел" относительно ректора было большой редкостью. Насколько было известно, Алан Канер территорию Академии практически не покидал, за исключением редких официальных визитов к архимагу или ко двору. Но при этом на территории Академии его практически никто никогда не видел - ни во время занятий, ни в перерывах, ни до, ни после. Ни в основном корпусе, ни в общежитии. Просто-таки мифическая личность ректора обросла со временем массой легенд о его всевидении, всеведении и вездесущности, и именно этим легендам выпадала честь быть первыми, в которых разочаровывались первокурсники. Достаточно было послушать одну из коротких пустых речей на любом официальном мероприятии, которые ректор все же посещал.
Он являл собой разительный контраст с деканом - шумным, грузным, полноватым мужчиной с вечно красным лицом. Ректор был мал ростом, худ, лыс. Его глаза не горели огнем безумия или негодования... Они вообще не горели. Ну а ректор... Ректор просто был.
Никак не прокомментировав условно-приветственное заявления ректора, Сержи ждал продолжения. Оно запаздывало - видимо, ректор обнаружил в своих бумажках какую-то очень важную закорючку.
- А, так вот, да... - через пару минут своей медитативной деятельности ректор словно бы очнулся и обратил внимание на то, что в кабинете он все-таки не один, и дело тут вовсе не в приснопамятном "мы". В том, что ректорское "мы" все же надуманно, Сержи убедился как раз за эти несколько минут - он просканировал кабинет на предмет постороннего наблюдения, и удостоверился в его отсутствии. Просканировал аккуратно, и вовсе не потому, что колдовать студенту в приемной ректора недопустимо. Сержи не опасался ректора, а вот того, кто еще мог наблюдать в этих стенах, опасаться стоило.
