– А теперь отрегулируй кондиционер. Здесь холодно, как в морозилке, – сказал он, когда Вероника уже собралась удалиться.

Та послушно взяла пульт, что лежал возле руки хозяина, и, направив его на систему, нажала одну единственную кнопку, пустив поток холодного воздуха на потолок. Карлов не обращал на нее внимания, читая газету и прихлебывая кофе. Выждав минуту, Вероника развернулась и направилась в кухню. Уже в дверях снова услышала звон колокольчика.

– Свою машину я оставлю дома. Распорядись, чтоб ее помыли к двенадцати часам. Мне она понадобится в это время, – равнодушно велел Карлов, когда Вероника снова появилась на пороге гостиной. – Да чтобы она блестела, поняла? Когда он, кстати, вернется?

– В городе пробки. Вот и задерживается.

– Еще! Сегодня вечером у нас гости. Накрой стол в гостиной к восьми часам на… – он подсчитал в уме, – семерых. Поняла? – Вероника кивнула. – Все, свободна, – закончил Карлов, пренебрежительно махнув рукой, – убирайся.

Вероника ушла, глотая слезы.

Карлов не спеша допил кофе, так и не притронувшись к еде, свернул газету и бросил ее прямо в тарелку с омлетом.

– Тупая дура! – в сердцах проговорил он. – Курица без мозгов. Да заменить некем. Да и другая будет такой же тупой.

Вероника служила в его доме уже четыре года. Ее рекомендовал Максиму Анатольевичу друг – заместитель мэра. Сказал, что лучше он вряд ли найдет. Карлова раздражало в ней все: огромная фигура, не сочетающаяся с мягкими чертами лица, покорный и трусливый характер, даже ее высокая трудоспособность порой выводила его из себя. Обычно он сдерживался, не позволял такого, как сегодня. Просто день не задался с самого утра. Ему приснилась покойная жена. Во сне она сказала только одну фразу, которая сильно напугала Карлова: «Если не перестанешь издеваться над моим сыном, я заберу тебя к себе». Проснулся он, объятый паническим страхом. Постепенно успокоился, потому как не отличался суеверием и не верил в загробную жизнь, но настроение было окончательно испорчено, вот и сорвался на Веронике.

Встав из-за стола, Карлов покинул гостиную. В просторной прихожей с массивной входной дверью главным украшением служили огромные зеркала на стенах, в позолоченных рамках. Дубовые балки по углам создавали иллюзию прочности и надежности и монолитом поддерживали потолок. Карлов аккуратно, чтобы не поцарапать каблуками, прошел по полу из мореного дуба и остановился перед зеркалом. Он повертелся в разные стороны, оглядывая совершенство дорогого темно-синего костюма, и вышел во двор.

На подъездной аллее его уже ждал черный Мерседес. Водитель услужливо распахнул заднюю дверь, куда Карлов элегантно втиснул натренированное тело. Охранник открыл автоматические ворота и машина, не спеша, выехала на проезжую часть коттеджного поселка «Гайд-парк», что находится в пятнадцати километрах от центра Екатеринбурга, на живописном берегу озера Шарташ.

– Козел! – в сердцах проговорила Вероника, глядя в окно на отъезжающую машину.

***

Илья медленно подъезжал к дому. Он взглянул на часы – время приближалось к десяти. Долго же он добирался! А все эти пробки… Из автомагнитолы механический голос сообщал последние сводки. По сведениям гидрометцентра день сегодня обещал быть аномально жарким: температура воздуха прогреется до тридцати градусов. Последний раз пятнадцатого июня в Екатеринбурге такая жара наблюдалась в пятьдесят шестом году. Интересная статистика, но какая-то бесполезная. Что ему от этих знаний?

Открыв ворота просторно гаража, Илья заметил машину отчима – серебристый Ауди последней модели. Так, одно из двух: либо тот дома, либо ему мыть эту красавицу. Уж лучше второе, к этому он хоть привык, чем лишний раз видеть этого человека. Мысли от усталости лениво ворочались в голове. Спать хотелось дико.

Илья отогнал свою машину в дальний угол гаража и вышел через боковую дверь. По широкой дороге, мощенной бежевой плиткой, направился к большому особняку, построенному в викторианском стиле. Этот дом из красного кирпича, с множеством узких и длинных окон, не вызывал у Ильи ни малейшего теплого чувства. С двумя просторными пристройками, одна из которых выполняла роль летней столовой, а другая – зимнего сада, дом казался неестественно крупным. Лишь мансарда с большими полукруглыми окнами не рождала ассоциаций с неприступной крепостью.

Илья предпочитал пользоваться наружной лестницей, что вела прямиком в отведенные ему «апартаменты» – просторную мансарду, расположенную над гостиной. Она единственная выбивалась из общего стиля – кое-как отделанная изнутри и захламленная всякими старыми вещами. В углу он оборудовал себе уютное гнездышко, где и старался проводить свободное время. Не считая работы в больнице, он еще много чего выполнял по дому, тем самым оплачивая проживание здесь. Когда умерла мать, отчим сразу поставил такое условие – либо он трудится на благо семьи, либо убирается на все четыре стороны. Сразу же уволили двоих домработников, чьими обязанностями занялся Илья. Он следил за садом и газоном; раз в месяц проводил капитальную чистку бассейна, регулярно мыл машины и выполнял различные мелкие поручения главы семейства.

Илья уже начал подниматься по крутой лестнице, когда услышал голос Вероники:

– Илюш, пойдем, я тебя накормлю, пока все горячее.

Он вернулся и заглянул за угол дома. Вероника высунулась из окна и приветливо помахала полной рукой.

– Дома никого нет, все разъехались. Иди умойся и дуй на кухню.

– Ладно, Ник, через пять минут буду.

С Вероникой они дружили. Не считая родной сестры Олеси, она была единственным человеком, кто по-доброму относитлся к нему в этом доме.

Быстро взбежав по лестнице, Илья осмотрелся. Куда бы запрятать этот ящичек? В руках он вертел реликвию, от которой мечтал поскорее избавиться. Надо убрать так, чтоб надежно и, главное, не забыть потом, куда. Так ничего лучше и не придумав, Илья закопал древний сосуд в груду старых вещей, до которой ни у кого в этом доме не доходили руки. А потом поспешил обратно. Ополоснулся он из колонки, расположенной на заднем дворе возле просторной площадки для мытья машин. С кухни доносились настолько дурманящие запахи, что аппетит разыгрался не на шутку.

– Садись, дорогой, сейчас буду кормить тебя, – приветливо улыбнулась Вероника. – Обед еще не готов, но пироги уже подоспели. Сейчас только налью тебе чаю, и можешь приступать. – Она внимательно на него посмотрела. – Что, тяжелая выдалась ночка?

– Да, не то чтобы очень… Но поработать пришлось, – отшутился Илья. – А как Олеся, нормально себя чувствует? Она уже уехала? Жаль, не застал ее, хотел пожелать удачи на экзамене.

– Да, сегодня выехала пораньше, у нее какое-то дежурство там. Вроде здорова, но настроение, по-моему, не очень, больно грустная, – ответила Вероника.

– Не знаешь, почему? Ее никто не обижал?

– Думаю, что нет, – ответила Вероника. – К ней тут хорошо относятся, не то что к тебе… Может, Эдька опять приставал? Честно говоря, не видела. Он, как одержимый, ходит за ней по пятам, но вроде не обижает.

– Чего только хочет от нее? Она же еще ребенок. Может, мне поговорить с ним? – размышлял Илья, уплетая пирожки с капустой.

– Не стоит, Илюш, – перебила его Вероника. – Пока ведет себя нормально, не лезь. Только себе хуже сделаешь. Этот деспот ведь и выгнать может, – зло закончила она.

– У тебя что-то произошло с ним сегодня? – догадался Илья.

– Да позавтракать ему вздумалось раньше на час, – в сердцах ответила она. – То валяется в постели неизвестно до скольки, завтрак приходится несколько раз подогревать. А тут решил вскочить ни свет ни заря. Ну а я в наушниках была и не слышала его воплей. Можешь представить, как он разъярился? Вот и работаю сегодня бесплатно, – сокрушенно закончила.

– Вот, дерьмо! – в сердцах выругался Илья. – Почему ты не уволишься? Можешь не отвечать, – жестом остановил ее, – сам знаю. Из-за нас тут все терпишь? – с сожалением посмотрел на женщину. – А он-то думает, что облагодетельствовал тебя, что ты держишься за свое место не знаю как. Не стоим мы такой жертвы, Ник, – грустно закончил.