– Домой, – бросаю немного резко. Лицо отца вмиг становится более строгим. Выдыхаю, пытаясь смягчить своё поведение широкой улыбкой. К чему так реагировать? – Я устала, папуль и задерживаться здесь не имею желания.

– Вызову водителя, – отвечает более спокойно, но, не позволяя обмануться в том, что мои действия сейчас не проходят детального анализа на адекватность.

– Не утруждайся, – целую щеку, медленно отступая. Хмыкаю про себя, понимая, что настроение в корне испорчено. Вскидываю голову, нейтрально произнося: – Вызову такси.

– Кристюш, – удерживает за руку, пристально смотря в глаза. Затихаю, выдерживая тяжесть взгляда, охлажденного то ли излишним беспокойством, то ли желанием видеть в моих поступках лишь то, что он хочет. Безропотное следование его указаниям. Опускаю взгляд вниз, ощущая, насколько эта мысль усиливает скопившееся внутри, на протяжении вечера, раздражение. Осознание способствуют его безудержному росту, развитию, которое я уже не в силах сдержать. Хочу немедленно покинуть зал, не усугубляя ситуацию выплеском негативных эмоций, а он всё ещё удерживает в замке своих пальцев моё запястье.

– Прекрати тотально меня контролировать, – бросаю резко, сжимая губы и яростно глядя в родные глаза. – Я уже выросла, пап! Сама способна решать чего я хочу и что готова себе позволить! – проговариваю вроде и тихо, а на деле – вызывающе громко.

– Поговорим после, – произносит недовольно, отпуская мою руку и безмолвно качая головой. Отворачиваюсь, не решаясь больше что-то сказать. Отхожу в сторону, опустив в пол невидящий взгляд. Каким-то чудом не сталкиваюсь с людьми, пробиваясь в сторону желанного выхода,за которым словно существует другая реальность. Тишина.

Касаюсь железной ручки, с чувством облегчения захлопывая дверь за своей спиной. Выдыхаю, сильно дрожа. Десятки метров до гримерки. Быстрым шагом. Разрывая гулом звучащих в пустоте каблуков, окружающую тишину. Тугая дверь. Усмехаюсь, остановившись за ней. Цветов не стало меньше. От силы не хватает лишь пары букетов. Жаль оставлять их здесь, обрекая на быструю смерть. Осыпятся в раз, как и те, что брошены Ваней, разлетевшись на десятки нежных лепестков. Завянут, потеряв свою красоту.

Наскоро переодеваюсь, подхватывая на руку легкую куртку. Конец мая, хоть и ознаменовался хорошей погодой, да поздние вечера всё ещё достаточно прохладны. Выхожу из гримерки, осматриваясь по сторонам. Чёрный или парадный? Верчу в руках прихваченную на автомате связку ключей, делая выбор в пользу первого варианта. Не хочу с кем-то встречаться! Лучше улизнуть незаметно, словно меня здесь и не было вовсе.

Поворачиваю ключ, попадая во двор—колодец, освященный парой подвесных фонарей у подъездных козырьков. Кривлюсь, слыша за спиной знакомые голоса. Не одна я решила воспользоваться этой дверью.

Плавно поворачиваюсь, пряча ключи в карман Джинс, будто застуканная на месте преступления, слыша совсем рядом еходно—звонкое:

– Котова, от кого ж ты бежишь?

– Не твоё дело, – бросаю, пытаясь казаться спокойной.

На самом деле вопрос достаточно сложный. Не признаваться же мне, что бегу от самой себя?

Оглядываю широко улыбающуюся Светлану, облокотившуюся на капот машины, которую украшает букет белых роз. Поблизости несколько ребят и девчонок из нашей труппы. Кто-то курит в сторонке. Кто-то, весело смеясь, пьёт шампанское прямо с горла. При этом десяток пар глаз направлены на меня.

Противное чувство. Тебя вновь сканируют рентгеновскими лучами, пытаясь вывести на чистую воду.

– А поехали с нами? – лукаво произносит брюнетка. – Позволь хоть иногда себе развлечься!

Недоумённо смотрю на неё, воспринимая данную фразу, словно очередную издёвку. Вокруг в затишье, все переглядываются и ожидают решения, явно не понимая, что пришло на ум этой взбалмошной девчонке.

– А поехали, – усмехаясь, вторю в ответ. Этот вечер не способен стать хуже от одного необдуманного решения.

– Умеешь ты удивлять, – смеётся в ответ. – Поехали? – уточняет у парня, выполняющего роль водителя. Хотелось бы верить, что трезвого. По внешнему виду это определить достаточно трудно.

Получаем согласие, усаживаясь в машину. Достаточно вместительную и маленькую для восьми человек, желающих в ней расположиться. Садимся под весёлый смех, сопровождая данное действо двоякими комментариями. Буквально через двадцать минут тормозим возле невзрачного на вид здания, привлекающего взгляд неоновой вывеской, установленной над металлической дверью, ведущей в подвал.

Скептически хмыкаю, осматриваясь вокруг. Достаточно странное место. Внешне, действующее абсолютно диаметрально. Сюда ни то, что входить не хочется. Нарастает желание поскорее убраться подальше, не влипнув в историю! Никогда ранее не имела опыта посещения столь неординарных заведений.

– Да не дрейфь ты! – смеётся рядом Светлана, легким движением руки подталкивая меня вперёд. – Сейчас выпьем, потанцуем. Разом забудешь того, кто сподвиг на побег через чёрный выход.

Отвечаю недоверчивой гримасой, шагая за всеми. Взрывы световых лучей на входе бьют по глазам. Узкая винтовая лестница, ведущая вниз, тонет в тени, переходящей в непроглядную мглу. Грозя сломать каблуки, ступаю вниз, вцепившись в перила и, порой натыкаясь на спину впередиидущего человека. Тяжелый скрип двери, впускающий в вакуум лестничного пролёта, оглашающие басы музыки взрывают сердечный ритм, поднимая его до значения максимума.

Змейкой, сквозь занятые диванчики и танцующих рядом людей, пробираемся к бару. Оглядываюсь по сторонам, наблюдая обилие полуголой, пьяной публики. Щёки вмиг заливает жаром. Поджимаю губы, бросая взгляд на часы. Четверть одиннадцатого. Может, удастся свалить минут через двадцать, затерявшись в толпе? Идея отправится (отправиться) сюда была самой худшей, что могла придти (прийти) в мою голову. Утро принесёт с собой огромное сожаление… Ещё и отцу нагрубила. Ведь не хотела… Всё сошлось к одному: он, Ваня, Всеволод…

– Первый до дна! – громко командует Светлана, вверяя мне в руку небольшую рюмку. Не пытаясь возражать, подношу прозрачную жидкость к губам. Хуже уже ее будет! Пульсирует, словно усмешка, в висках. Хуже просто некуда! Точно!

Опрокидываю бокал, зажмуриваясь до слёз от обжигающей горло горечи. Пытаюсь отдышаться, кратко глотая воздух, чтобы хоть как-то прийти в себя.

– Дыши медленнее, – усмехается кто-то поблизости. – Вторая пойдёт легче.

Слушаюсь совета, мысленно проклиная себя на чём свет стоит за эту авантюру. Какого чёрта я вообще согласилась ехать сюда? Сердце стучит, повторяя темп быстрой музыки, отдающейся звуковыми волнами от стен. Кажется, обитых чем-то мягким. Или это иллюзия? Чёрно – красный… Поворачиваюсь вокруг себя, испытывая небольшое головокружение. Везде давящий бордо, чёрный и красный. И Света хочет, чтобы я смогла здесь расслабиться?!

– С левой руки, за любовь, – расстилается смехом кто-то из присутствующих, раздавая обновленные рюмки.

– До дна! – поддерживает звонкий голос.

Фыркаю в ответ, искривляя лицо. Мало того, что неопределенная жидкость в моём бокале вызывает отвращение, так и тост способствует возрастающей неприязни. К чему пить за иллюзию? Поддержание мифа того, чего нет в реальности? Проще утопить остатки самообмана в горечи алкоголя, отрешившись от назойливых мыслей, осаждающих тем, что быть счастливой с кем-то, не ища выгоды и, не испытывая подозрения к звучащим словам, – всё же возможно… Особо не испытывая мук заткнувшейся совести, опрокидываю второй. Втягиваю воздух в себя, медленно выдыхая. Не обманули. Растягиваю на губах, отчасти удовлетворенную улыбку. Второй идёт легче.

На барной стойке появляется подобие нехитрой закуски. Один тост сменяет другой. Время, доселе бегущее, словно замедляет свой ход. Улыбки, смех, музыка, искры ярких огней – всё смешивается воедино, становясь чем-то важным и, в тот же миг, не имеющим смысла.

Забитый танцпол, ограничивающий манёвр движений. Душный воздух вокруг, усиливающий действие алкоголя, замещающего сознание. Жар, возрастающий в груди. Мелкие пряди волос, липнущие к щекам. Прикрываю глаза, подчиняясь всеобщему ритму. Двигаясь в такт музыке. Позволяя звуковой волне пройти сквозь себя. Испытывая от этого неподдельное удовольствие. Поистине расслабляясь. Уже не жалея о хаотичных решениях. Сейчас… всё происходит так, как надо. Разрушая границы, ощущая свободу, возникает желание жить.