Я вытянулась в струнку так, что спину ломило от напряжения. Вечер неизбежно становился ужасным. На поляне не было никого, кто хоть немного приглянулся бы мне. Меня уже приглашали танцевать несколько раз. Первый парень отдавил мне ноги. Он прошелся по ним как камнепад по цветам. Моим туфлям, наверное, пришел конец. Он тянул меня все время куда-то не туда. После него танцевать с другими стало настоящей пыткой. Болели ноги. Виски противно скребла боль. Я устала, но продолжала принимать приглашения, все больше разочаровываясь в спутниках.

Всё не то. И все не те.

Вечер первого дня закончился ничем. Как и вечер второго, и третьего дня. На четвертый день Большого Совета я уже непрерывно ощущала ком в горле от того, что все мои усилия идут впустую.

Обидно…

Столько стараний, волнений, такой длинный путь пройден до места Большого Совета… Я оторвала брата от семьи, чтоб меня было кому проводить сюда… И все, похоже, напрасно. Мне придется вернуться в родной клан поджав хвост.

Микан будет смотреть на меня с жалостью и снисхождением. Мол, бедная девочка, но ничего, подрасти сначала… А мне снова придется наблюдать за его сюсюканиями с женой… Мной завладевало отчаяние.

Брат был со мной мил и с деликатностью дикого вепря утешал возможностью приехать на Большой Совет еще раз. Ага! Непременно! Через три года!!! Я не вынесу столько.

Я перестала различать лица парней. Они слились для меня в один образ, не подходящий мне. И, видимо, мой образ не подходил им. На меня действительно смотрели заинтересовано, но на этом все заканчивалось.

Пара мужчин из более взрослых холостяков показались мне интересными. Я даже подошла к одному из них и заговорила. Меня вежливо и холодно развернули. Ко второму я даже приближаться не стала. Было обидно. Очень.

Кроме того, я поймала себя на том, что все, кто хоть немного понравились мне были чем-то похожи на Микана. Как заставить себя переключиться, когда перед глазами, в мыслях, в сердце — он? Идеал. И при сравнении с ним, никто из «новичков» не выглядит хоть сколько-нибудь привлекательным. Но я попытаюсь. Я должна!

Итак: Микан высокий с темно-русыми волосами. Значит, надо внимательнее смотреть на черноволосых, рыжих и совсем белобрысых. И по характеру нужен кто-то другой. Микан спокойный, молчаливый, уверенный, надежный, сильный… Тьфу! Нужно перестать привязывать эти качества ему одному. Меня снова чуть не понесло в воспоминания о достоинствах моего возлюбленного. Рыжий мужчина, например, тоже может оказаться уверенным, надежным и сильным. А что? Я рыжая, он рыжий. Мы бы хорошо смотрелись вместе.

Я крутила головой, как сова в разгар охоты. Вглядывалась в лица, пыталась угадать по лицу характер его обладателя. Претендентов вокруг становилось все меньше. Может быть их отпугивали мои глаза, горящие лихорадочным огнем. А может быть они уже просекли во мне госпожу «Кого хочу – не знаю, кого вижу — не хочу», поняли, что со мной у них ничего не выйдет и отстали. В итоге, половину последнего пятого вечера я просидела на покрывале своего клана одна.

Вокруг костра уже миловались новообразовавшиеся парочки. Были и те, кто остался в одиночестве. Обе девушки из нашего клана тоже нашли себе пару. Они разъедутся в разные кланы. Счастливые и разрумянившиеся, они ворковали со своими новыми мужчинами в сторонке. Мы — их прежний клан — словно перестали для них существовать. Они про нас не вспоминали. Надеюсь, завтра утром они хотя бы попрощаются с нами.

С нами… Я уже записала себя в неудачницы. Мысленно я уже обреченно тряслась по горным тропам на спине ящера брата по пути домой. Вернее в клан, где я перестала чувствовать себя дома.

Я сдалась. Вечер скоро закончится, завершится последний бездарно потраченный день. Утром мы соберем наши пожитки, свернем палатки и для меня начнутся самые длинные три года в моей жизни. Ожидание следующего Большого Совета.

Я окунулась в свое уныние. Перегорела. Силы кончились как-то очень внезапно. Музыка теперь казалась слишком громкой, а поляна — слишком людной.

Сидящий рядом брат смотрел невидящими глазами в пламя костра, медленно потягивал наливку из стакана и улыбался. Наверное, думал о своей семье. Его любят и ждут обратно. Ему есть к кому возвращаться.

Мысли о Микане опять обошли выстроенный усилием воли барьер. В голове снова завертелись безответные «почему» и «за что». Тоска соскребала с души надежду, и, выжимая из ее куцых стружек слезы, топила меня в них. Безжалостно. Я уже с трудом сдерживала плач.

Быстро шепнув моему брату Айгиру, что намереваюсь отойти подышать свежим воздухом, я юркнула за пределы круга. Удивительно, но мне сразу полегчало. Слезы отступили и я почувствовала себя гораздо спокойнее. Словно само это одурелое место перестало давить на меня своей любвеобильностью. Я зашла за нашу палатку и опустилась прямо на землю. Влажная от ночной росы травка ощущалась подо мной шелковой.

Самое то, чтоб привести мысли в порядок. Немного жаль было платье. На нем могли остаться пятна от травы, но я отбросила эти мысли. Найрани бы меня поняла. Она бы не обиделась.

Однако всласть позаниматься самобичеванием и самокопанием мне не удалось. Чей-то низкий голос поразительно близко произнес:

- Эй, тут, вообще-то, место для предающихся унынию.

Меня чуть не подбросило от неожиданности.

«Мне подходит как нельзя лучше», – буркнула я, оглядываясь в поисках говорившего.

- Да, здесь я. Здесь! – из под приоткрытого полога соседней палатки показалась ладонь, которая бодро помахала мне. – Что? Все плохо?

- Нормально, – чуть более нервно, чем хотелось бы бросила я. – А ты чего тут один сидишь.

- Не люблю шумные любвеобильные сборища.

Я согласно фыркнула.

- Что, тоже не клеится?

- Тоже… – согласился невидимка.

- А с тобой что не так? Ты лицом не вышел, раз в палатке прячешься? – я выпалила эти слова раньше, чем сообразила, что они оскорбительны. Мне захотелось хлопнуть себя по лбу. Вот же, язык мой враг!

- Не встретилась та, с которой бы хотелось продолжать вечер, – он не обратил внимания на мою грубость.

- Так и говори, что всех разобрали, пока ты клювом щелкал.

Из палатки послышался веселый смех. Я не сдержалась и тоже улыбнулась.

- А почему бы тебе не вылезти оттуда? Как-то неудобно разговаривать с темнотой.

- А может тебе стоит залезть сюда? В этом случае мы тоже будем в равных условиях. Вот, здесь хватит места двоим, – тень в глубине палатки зашуршала, видимо, двигаясь.

- Ага… Сейчас! Разбежалась, – я насупилась и подтянула колени ближе к себе.

- Ты на холодной земле сидишь — простудишься. А здесь можно спрятаться.

- Если я захочу спрятаться, уйду в свою палатку.

- Не уйдешь. Там тебя сразу найдет брат, а тебе этого не хочется. Я же предоставляю тебе мое скромное убежище, – теперь голос звучал почти иронично.

- А ты всем подряд предлагаешь убежище? – скопировала я его интонацию.

- Нет. Только тем, у кого дела на Совете идут плохо. – я ясно слышала в его фразе улыбку. – Подумай только… Скоро твой брат решит, что тебя нет слишком долго. Где он станет искать тебя в первую очередь? А потом он будет тебя расспрашивать, что случилось. Или еще хуже — утешать.

Я прикусила губу. Он был прав. Я была не готова воспринимать утешения и сочувствующие взгляды. Но и лезть в компанию того, кого я даже не вижу тоже не прельщало.

- Откуда ты знаешь о моем брате?

- Наши палатки стоят рядом, забыла? Не бойся. Не трону. Я тебе предлагаю просто небольшую паузу, во время которой тебя никто не найдет.

- А я и не боюсь, – выпалила я поспешно, тут же осознав насколько глупо и по-детски это прозвучало. – А что ты хочешь взамен?

- Ничего. Я абсолютно бескорыстен, – с легким смешком сказал голос, растянув слово «абсолютно».

Вся ситуация напомнила мне древнюю сказку о чудище, которое заманивало путников в свою пещеру сладкими обещаниями и подарками. Раскрытый черный зев палатки превращал моего собеседника в чуть различимую тень. Я не видела его лица. Я не могла сказать, какого он роста и какие у него волосы. По голосу я могла предположить только, что он не стар. А по разговору — что он не дурак. Да… Не много, но уже не плохо.