— Если я соглашусь выпить твои помои, ты ответишь на мой вопрос?

Он даже не реагирует на слово «помои».

— Смотря каким будет этот вопрос.

— Почему ты? Неужели нет ни единого специалиста, кроме тебя, Малфой? Да хоть бы маггловского?

— И если я отвечу, ты поклянешься пить зелье каждый раз, когда я тебе скажу?

— Поклянусь?

— Дашь мне своё слово.

— Что ж… хорошо.

— Надо полагать, ты в курсе, что единственный сын Поттера попал на Слизерин?

— Я крёстная мать Ала, как считаешь, в курсе ли я?

— Уверен, вся ваша «львиная компашка» была в полнейшем шоке, узнав об этом.

— Гарри назвал сына Альбус Северус, потому что…

— Только не надо мне задвигать эту ересь про львиное сердце под змеиной шкуркой, Грейнджер. Оставьте эти сказочки для Скитер.

— Факультет определяет далеко не всё в жизни волшебника. Лавгуд училась на Когтевране. Моя вот дочь тоже учится там. Какое вообще отношение все это имеет к…

— Учится там?

— Ну да, все Уизли сперва были немного шокированы, но сейчас привыкли.

Малфой пристально смотрит на тебя, чуть склонив светловолосую голову набок. Но затем, словно отмахнувшись от каких-то своих мыслей, продолжает.

— Так вот, отпрыск Поттера попал на Слизерин, как и мой сын, — впервые за долгое время ты слышишь гордость в голосе Малфоя.

Когда-то, кажется, в прошлой жизни, он с такой же гордостью говорил о своём отце.

— Уж кто бы сомневался…

— Естественно, — тебе даже не нужно смотреть на него, чтобы убедиться, что неприятная ухмылка самодовольства сейчас исказила бледное лицо. — За пять лет я даже привык к тому, что сынишка лохматого героя магической Британии считает себя лучшим другом моего сына.

— Мы когда-нибудь доберемся до сути?

— Какая же ты… Ладно, неважно. Так вот, недавно мой единственный сын и наследник решил доказать мне кое-что. Он слил в Омут Памяти, находящийся в моем кабинете, занятное воспоминание. О том, как они с лучшим его другом пошли в «Кабанью голову», предварительно сняв там комнату на ночь. И пустили по кругу какую-то шлюху с Лютного.

— Эббот что ли совсем охренела? — вырывается у тебя, но Малфой лишь улыбается в ответ. Впрочем, эта его улыбка напускная — взгляд остается серьёзней некуда.

— Во избежание скандала я передал это воспоминание Поттеру. Использовав аврорские связи, лохматый подчистил память проститутке и немного поприжал Ханну Эббот. Узнав от сына о сфере моей деятельности, твой дружок потребовал от меня ответной услуги. Вот поэтому я здесь. А теперь пей.

========== часть 4 ==========

С тех пор, как ты пообещала Малфою быть паинькой, он приходит каждый день. Тебя не особо напрягают эти визиты, ведь за исключением редких попыток сиделки впихнуть в тебя пресную овсянку ты постоянно спишь. Почти не остаётся времени подумать о том, как именно ты не реализовала свой потенциал. Вот ты кладёшь голову на подушку, а вот высокий противный блондин уже расталкивает тебя, чтобы влить в рот очередную порцию зелья. Флаконы, в которых он приносит его, не всегда одинаковы, но само «пойло» безвкусно и не имеет запаха. Спрашивать его, чем конкретно он накачивает тебя, иной раз не хочется. Поэтому ты послушно открываешь рот, чтобы он влил тёрпковатую жидкость. И вновь проваливаешься в густой, тягучий, как трясина, сон без сновидений.

Спустя неделю он настаивает, чтобы верная ему, словно псина, сиделка в очередной раз искупала тебя и обязательно переодела. Ты не можешь винить его, ведь запах медикаментов, смешанный с потом, не первый день витает в воздухе спальни. Это производные твоего организма в результате приёма его чудо-препарата от депрессии. Чистое бельё и пижама, принесенные Поттерами, окрашены в гриффиндорские цвета. Ирония в том, что ты давно не являешься олицетворением ни единого качества вашего родного факультета. Впрочем, твой вид должен слегка взбесить Малфоя, что не может не радовать.

Несмотря на заверения в том, что он якобы убрал побочные эффекты со стороны ЖКТ, приём препарата всё равно требует большей избирательности в еде — многие привычные тебе продукты питания несовместимы с зельем. Тебя, возможно, возмутило бы это, если б ты чувствовала хоть какое-то подобие голода. «Нездоровая худоба», — бормочет сиделка, когда, переодевая тебя, невзначай задевает пальцами ребра. Наверное, тебе должно быть стыдно, что женщина в возрасте Молли вынуждена перестилать твою постель и кормить тебя словно ребенка. Но тебе всё равно. Это почти страшно, но недостаточно ощутимо, чтоб попытаться изменить хоть что-то. Словно важная деталь внутри тебя сломалась, и ты не в силах починить. Никто не в силах. Ты знаешь, что должна выглядеть ужасно, но даже не делаешь попыток подойти к зеркалу.

Малфой выгадывает часы, когда сонливость менее выражена, и сидит с тобой. Он убедительно просит?.. Нет, настаивает на том, чтобы вы говорили по несколько часов в день. Ты «должна рассказывать ему о своей прежней жизни». Малфой называет это маггловским термином «терапия», и ты фыркаешь.

— Ты разве психолог? — говоришь с деланной насмешкой, но все твои старания вывести его из себя не венчаются успехом.

— В Мунго нет четкого разграничения между психологией и психиатрией, я же считаю, что все средства хороши, если это может помочь. Либо ты будешь говорить со мной, либо я заставлю тебя вести зачарованный дневник, Грейнджер, — устало говорит он. — Не стоит во мне сомневаться.

— Магглы-психологи все еще боготворят Фрейда? — вопрос, скорее чтобы не молчать. Тебе на самом деле мало это интересно. Но Малфой, кажется, мрачно рад ему.

— Ага, лично я предпочитаю труды Юнга, но старый извращенец Зигмунд в психологии словно писанина Маркса для экономистов — все знают, что это не работает, но с упоением читают «Капитал».

— Откуда ты?..

— Сам никогда не понимал системы университетского образования простецов, — говорит он с улыбкой, отвечая на не полностью заданный тобой вопрос. — Почему, чтобы получить степень по психологии, мне нужно было изучить ряд абсолютно не связанных с этим дисциплин вроде экономики?

— Не знаю, я ведь оканчивала Салемскую Академию магии, да и то экстерном. Так с чего ты взял, что мне поможет твоя терапия?

— Один из моих университетских преподавателей говорил — и я отчасти с ним согласен, — что излечимые психологические проблемы схожи с зависимостью. Наркотической ли, алкогольной, игровой, сексуальной — неважно, но первый шаг к решению проблемы — её принятие. Разговор поможет тебе признать свою болезнь, только после этого её можно будет излечить.

— То есть ты уверен, что мои проблемы излечимы? Ну слава Мерлину. Я уж начала думать, что ты удерживаешь меня здесь в надежде рано или поздно закрыть в своём стационаре.

— Имею все основания уже это сделать, Грейнждер. Если бы не твой лохматый лучший друг, сидела б ты с Локхартом да Лонгботтомами по соседству. Мягкие стены, все дела. В Мунго дико обрадовались моему выходу на работу и возможности спихнуть подобных пациентов в новое отделение с диковинным названием «Психиатрия». Кроме того, не припомню, чтоб ты хотя бы раз пыталась покинуть этот дом. Да хотя бы эту спальню. Если ты забыла, именно поэтому мне нужно тратить своё время на тебя, чтоб при помощи терапии ты наконец поняла, что…

— Ты думаешь, я НЕ понимаю, что моё состояние далеко от нормы? Малфой, я, вероятно, потеряла должность и стала темой номер один для сплетен в Министерстве.

— Ну, — он странно замялся. Будто бы немного… виновато? — Видишь ли, когда я говорил, что Поттер уведомил твоё руководство, я не совсем точно дал тебе понять…

— Нормально объясни, — говоришь с угрозой. Имея дело с Малфоем, всегда важно искать подвох, ведь бывших слизеринцев не бывает. — Ты сказал, моё начальство в курсе, что я практически недееспособна, так?

— Говоря «руководство», я имел в виду только Кингсли. Остальные считают, что ты в длительном отпуске.

— Кроме Гарри и министра никто не знает?

— Поттер не хотел, чтоб поползли слухи и…