Я и Дафна находились на берегу океана. Мы трансгрессировали сюда, что отдохнуть от всех, отметить окончание учебного года. Здесь нас и застигли. Пожиратели смерти схватили Дафну и пытали за то, что ее отец еще не объявил на чьей он стороне. Дафна расплачивалась за его грехи. Я произнесла заклинание оглушения. Пожиратели увернулись и это разозлило их ещё сильнее. Они бросили Дафну и начали пытать меня. Я плохо владела беспалочковой магией и не смогла себя защитить, сама палочка осталась в поместье. Брошенная Дафна пыталась встать и обезоружить их, но не смогла поднять даже руку, единственное, на что у неё хватило сил — это трансгрессировать. Гринграсс бросила меня. Я не винила ее, она ничем не могла помочь. Я надеялась, что она вернётся, вот только отыщет палочку, которую она тоже оставила в поместье, позовет кого-то на помощь. Дафна пришла слишком поздно, Пожиратели смерти превратили меня в фарш, я чудом выжила.
С тех пор моя мать ненавидит Дафну за то, что она бросила меня. Когда я находилась у медиков, мать явилась в дом Гринграссов. Она уничтожила его в щепки, срывая свой гнев на жителей особняка. Она произнесла страшные слова: если я не выкарабкаюсь, не очнусь, она будет фурией преследовать Асторию и Дафну. Она убьёт их, чтобы родители девушек испытали подобное горе.
В конце концов отцу благодаря своему бесконечному обаянию, красноречию удалось успокоить и мать, и семейство Гринграсс, он предотвратил династическую войну.
Все окончилось хорошо, я выжила. Все три месяца лета я пыталась реабилитироваться, а также привыкнуть к переезду. Мы тогда уехали из Франции в Британию. «Поближе к Гарри Поттеру, он же наш великий спаситель», — шутил отец. Но…я была с ним согласна. Мальчик, который выжил, я, черт побери, надеялась на него.
Я поднялась в комнату. Закрыв за собой дверь на замок, я направилась в ванную комнату. Мне было необходимо расслабиться. Вызвав своего домовика Цисси и возложив на него все соответствующие обязанности, я встала возле большого, инкрустированного алмазами зеркала. Когда-то я привезла его из Болгарии, зеркало напоминало мне Родину, бабушку и дедушку. Их я не видела уже очень давно. Встав напротив, я принялась себя рассматривать. Бледная кожа не пропускала солнца, она казалась какой-то серой, безжизненной. Мои глаза были совсем как у папы, но блеск и теплоту я унаследовала от мамы. В обрамлении очень густых ресниц, они казались ещё шире. У меня был пухлый нос и губы, из-за чего я сильно комплексовала, называя свой нос противной картошкой. При таком сложении, у меня должны быть щечки, но их место занимают высокие скулы, довольно грубо врезавшиеся в лицо. Да, выглядела я немного ассиметрично, но все восхищаются мной, говоря, что я очень красива. Во Франции меня каждый спрашивал, не имею ли я родства с вейлами. Я лишь смеялась в ответ и отвечала, что всему вина мои прекрасные родители.
Но истинной своей гордостью я считала волосы. Красивые, шелковистые темно-рыжие волосы. На солнце они были похожи на жидкую медь. Этот идеальный оттенок всегда заставлял меня гордиться собой и я отрастила их до пояса. Странно, что мой отец брюнет, а мама блондинка. Я немного нелепо смотрюсь на их фоне, они всегда подшучивают надо мной по этому поводу.
Медленно осматривая себя, я снимала одежду. Стройная фигура была ещё одним поводом для гордости, причём усилия, прикладывающиеся для этого, были нулевыми. Мартин часто восхищался моей точеной фигурой, отмечая, что несмотря на все, я обладала довольно пышными формами. Все это должно было выглядеть нелепо, но не тут-то было. Я все равно оставалась красавицей.
Сзади приоткрылась дверь и эльф робко позвала меня, помогая мне войти в воду. Через минуту она с легким хлопком исчезла, оставив меня в одиночестве. А я принялась лихорадочно размышлять. Почему меня считают отметиной зла? Из-за этого мне пришлось переехать во Францию с родной Болгарии. Французы довольно скептически относятся ко всему проклятому, к тому же, многим моя фамилия ничего не говорила. Но сейчас я в Британии. Отец настоял, чтобы я закончила Хогвартс. Он считает, что Дамблдор сможет лучше защитить своих учеников. Мне было все равно, Францию я не любила, но Шармбатон оставил глубокий след в моей душе. Флёр, Жизель, Софи, Мартин и Мария, Жервеза… Мне будет так их не хватать. Они единственные, кто принимал меня за внутренний мир, а не за кошелёк. Они видели во мне личность, не пустую богатенькую игрушку. А Мартин? Я буду скучать по нему сильнее всех. Нам пришлось расстаться из-за моего переезда, но он обещал писать. Хотя. Я думаю, что он все-таки забудет обо мне. Расстояние сломает нас.
Я тяжело вздохнула. Я смогу, я переживу. Стефания Денница и не через такое проходила, все будет хорошо.
Мой отец часто говорил, что трудности нас закаляют, заставляют быть сильными. Я верила ему. Несмотря на все ужасы жизни, я старалась быть хладнокровной, держать свои эмоции. Гордо подняв голову, я сносила все обиды, зная, что могу надеяться только на себя. Но я боялась Хогвартса, не знала, что меня там может ожидать. Опять одиночество? Что я обрету в этой школе? Я спрашивала отца, просила рассказать о Хогвартсе. Он учился в Дурмстранге. Папа говорил, что Хогвартс создан четырьмя основателями: Годриком Гриффиндором, Кандидой Когтевран, Пенелопой Пуффендуй и Салазаром Слизерином. Каждый возглавлял свой факультет и производил на него отбор исходя из качеств ученика. Соответственно: смелость и благородство, ум и смышлёность, доброта и отзывчивость, хитрость и гордость. Родители говорили о том, что не знают, как проходит распределение, но они уверены, что мои интересы обязательно учтутся. Мама с папой предостерегали меня: Гриффиндор и Слизерин — враждующие факультеты, это крайности. Выбрать один из них, значит определиться на какой ты стороне в будущей войне. «Выбирай Когтевран. Нейтральность», -говорила мне мать.
Я и сама не знала, что мне лучше подойдёт, я считала, что во мне есть качества всех факультетов. Эх, мне было очень трудно. Мама училась в институте Салемских ведьм и мало знала о Хогвартсе. Но одно родители осознавали хорошо: Хогвартс-сейчас самое безопасное место для меня.
========== Начало конца ==========
Я долго пролежала в ванне, вода уже остыла, пузырьки полопались, а мне всё не хотелось уходить. С грехом пополам я поднялась, обтерлась полотенцем и вышла в комнату. Солнце уже успело сесть, вечерело. Я включила свою любимую лампу, она давала приятное, мягкое, тёплое свечение. В комнате стало заметно уютнее. Высушив волосы, я натянула ночную сорочку и села напротив зеркала. Я принялась расчесывать свои длинные волосы красивым гребешком. Он был нашей семейной реликвией, на протяжении тысячи лет он передавался по женской линии.
Раздался стук в дверь и через минуту вошла тетя.
Я улыбнулась ей и предложила сесть. Тетя Джози присела на краешек кровати.
-Ты невероятно красива, Стеф, — произнесла она.
Небольшой румянец покрыл мои щёки, я всегда смущалась комплиментам.
-Спасибо, тетя. Вы что-то хотели? — сказала я.
-Да, милая. Я бы хотела с тобой поговорить. Ты же знаешь, что тебя ждёт завтра?
-Ох, вы про письмо из Хогвартса? Да, я помню про Косой переулок, — сказала я, попутно отметив, что тетя пришла поговорить совсем не о письме.
Повисло недолгое молчание. Я ждала, когда она сдастся и наконец-то скажет, чего хочет.
-Стефани, я знаю, что ты чувствуешь. Расскажи мне, ведь раньше ты делилась со мной всем сокровенным. Ты не можешь скрывать эту боль, Шармбатон —твой второй дом. Я не верю, что ты согласилась так быстро его забыть, — на одном дыхании произнесла тетя. — Мартин, он… Ты ведь скучаешь по нему, он тебе пишет?
-Тётя Джози, я прекрасно справляюсь со своими эмоциями, у меня нет нужды в жилетке, — со злостью сказала я. «Какая же ты дура, она ведь хочет тебе помочь».
Я повернулась к ней.
— Хорошо, я… Мартин не писал ни разу. Мы договорились расстаться и быть просто друзьями, но он похоже уже забыл обо мне. Мы прошли с ним столько, помогали выкарабкаться друг другу из сущего дерьма, были вместе каждую минуту, а он… Наверное, теперь мой «любимый» развлекается с кем-то ещё. Конечно, зачем же ему помнить обо мне, зачем ждать? Легче просто забыть.
