Первое время Гуров старался поддерживать стремление жены принять участие в судьбе Николетты. Позволял притаскивать эту взбалмошную особу в свой дом, поить ее подарочным коньяком пятидесятилетней выдержки и отдавать ей на ночь хозяйскую кровать. Мирился с тем, что его супруга часами ведет телефонные беседы с Николеттой, причем в самое неурочное время. Закрывал глаза на частые отлучки супруги. Ведь Николетта нуждалась в поддержке, а его жена просто не могла смириться с тем, что кому-то плохо.

Но когда из дома начали пропадать вещи, Лев забеспокоился. Дорогие сердцу жены безделушки типа фарфорового Купидона, подаренного ей благодарными зрителями, или флакона французских духов, приобретенных по великому блату в самой Франции, стали исчезать из дома с катастрофической быстротой. Разумеется, Николетта их не крала, она просто закатывала печальные глаза, произносила одну из своих коронных фразочек про несчастную жизнь брошенной женщины, лишенной «милых пустячков», и Мария сама отдавала приглянувшуюся вещь.

Гуров пытался поговорить с женой, указать ей на неприятные черты характера новой подруги, но та и слушать не хотела. «Николетта нуждается в друге», – заявляла она, и разговор на этом заканчивался. Тогда Гурову пришлось в категоричной форме отказать притворщице в доме, но все, чего ему удалось этим добиться, стал внезапный отъезд жены и, как следствие, пустая холодная квартира. Это обстоятельство не способствовало поднятию настроения. Никак не способствовало.

В таком состоянии легкой ипохондрии и застал своего друга и соратника полковник Стас Крячко. Он ворвался в кабинет, точно ураган, мокрый и взъерошенный. Сбросил у порога промокший плащ одноразового применения, плюхнулся в кресло и шумно поздоровался:

– Привет отечественному уголовному розыску! Как жизнь холостая? Все хандришь?

– Есть отчего, – недовольно поморщился Лев. – А ты все по столице носишься? Надеешься подцепить хоть какое-то дельце?

– Почему бы и нет? Все лучше, чем просиживать штаны в кабинете и любоваться на твою кислую физиономию, – весело произнес Крячко.

– И как успехи?

– Пока глухо, – ответил Станислав, но голос его при этом звучал так жизнерадостно, что Гуров снова поморщился. – Знаешь, я пришел к выводу, что мы с тобой настолько гениальные сыщики, что искоренили преступность в столице целиком и полностью. Похоже, придется выйти в отставку, иначе московская полиция останется без зарплаты. Кому же захочется отдавать бюджетные деньги задаром?

– Очень смешно, – буркнул Лев в ответ на шуточную тираду друга. – Лучше скажи, чем собираешься заняться? Полагаю, к составлению отчетов ты и не приступал?

– Успеется, – беспечно отмахнулся Крячко. – Я чувствую, скоро начнется заварушка. Может, даже не одна.

– И ты копишь силы, чтобы справиться с наплывом преступлений, – съязвил Гуров.

– Так и есть, приятель, – кивнул Крячко, – так и есть.

– Смотри, не переусердствуй, – начал Гуров, но договорить не успел, так как в этот момент зазвонил телефон внутренней связи.

Он поднял трубку, молча выслушал дежурного и так же молча положил ее на рычаг. Крячко весь подобрался, внимательно наблюдая за выражением лица напарника. На самом деле он не чувствовал ни бодрости, ни веселья и не меньше Гурова мечтал о настоящем деле, но не в привычке Стаса было унывать, потому он и напускал на себя вид эдакого бодрячка. Звонок нес в себе надежду на освобождение от безделья, и он едва сдерживал нетерпение.

– Генерал вызывает, – коротко доложил Гуров.

– Что у него? Дело?

– Пойдем вместе, там и узнаем, – пожал плечами Лев.

Дважды ему повторять не пришлось, Стас сорвался с места и пулей вылетел из кабинета. Секретарша генерала Орлова, начальника уголовного розыска, кивком головы указала на дверь, опуская процедуру доклада. Это могло означать лишь одно: у генерала к полковникам настоящее дело. Дело, не терпящее промедления.

Орлов сидел в кресле и хмуро разглядывал сложенные на столе руки. Полковников он приветствовал сухим кивком головы. Присесть не предложил, поэтому Гуров и Крячко остановились у стола и переминались с ноги на ногу, в ожидании, когда генерал заговорит. А тот сообщать о причине вызова не спешил. Вдоволь налюбовавшись на свои руки, собрал в аккуратную стопку лежащие перед ним бумаги, выдвинул верхний ящик стола, убрал туда стопку, потом передумал и достал бумаги обратно. Потянулся к настольному органайзеру, перевернул листок перекидного календаря, взял в руки карандаш и что-то нацарапал на верхнем листе. Затем вернул на место и карандаш.

– Товарищ генерал, вы нас вызывали? – прервал затянувшееся молчание никогда не отличавшийся терпением Крячко.

– Вызывал, – коротко ответил Орлов, продолжая странные манипуляции с канцелярскими принадлежностями.

– Тогда, может, скажете, для чего мы вам понадобились? Потому что, если дело стоящее, хотелось бы поскорее приступить, а если вам просто скучно стало одному в кабинете, то могли хотя бы присесть предложить. Ноги-то не казенные.

На фамильярную речь Станислава генерал ничуть не обиделся. Давняя многолетняя дружба давала полковнику право обращаться к начальнику не по уставу.

– Хочешь присесть – садись, – рассеянно произнес Орлов. – А насчет скуки ты ошибся. Было мне скучно, да тверские ребята постарались, избавили меня от нее, думаю, не на один день.

– В чем там дело? – присаживаясь на свободный стул, спросил Гуров. – Что-то серьезное?

– Серьезное, Лева, – подтвердил Орлов. – Сижу вот и думаю: с чего начать? С того, что четыре звонка от вышестоящего начальства за последние тридцать минут получил, или с того, что два достойных человека внезапно в мир иной отправились? По мне, так последнее важнее, но высокое начальство почему-то в первую очередь не об этом печется, а об арестанте, будь он неладен. И задачу-то ведь как ставят: не преступников, лишивших жизни людей при исполнении, искать, а по следу заключенного ищеек запускать. Им, видите ли, поимка беглого преступника куда важнее. А уж если при этом еще и убийцы отыщутся, так совсем хорошо.

– Погоди, Петр Николаевич, не спеши, – мягко остановил генерала Гуров. – Так мы со Стасом ничего не поймем. Давай по порядку, а с приоритетностью после разберемся.

– В этом-то и загвоздка, Лева. Поди разберись, где тут начало, – вздохнул Орлов, – на сто пятом шоссе, где произошел инцидент, в тверском изоляторе, откуда автозак выехал, или же в обворованных частных владениях, из-за которых шумиха в верхах идет?

– Ладно, тогда коротко об инциденте, – предложил Лев. – Так легче будет разобраться.

– Коротко? Будет тебе коротко, – внезапно согласился Орлов. – Сегодня из тверского СИЗО в Москву этапирован вор по кличке Хамелеон. На перегоне сто пятого шоссе на автозак совершено нападение. Двое охранников убиты, заключенный сбежал. Вот тебе короткая версия, Лева.

– Хамелеон? – Крячко аж со стула вскочил. – Тот самый Хамелеон? Ни хрена себе, дельце!

– Радость-то поубавь, – осадил его генерал. – Двое охранников убиты, радоваться тут нечему.

– Да я и не радуюсь, – снова опустился на стул Стас, – скорее удивляюсь. Это ж надо так облажаться! Его ведь не один год половина ментов московских ловили, а когда поймали, удержать не смогли. Чую, полетят чьи-то головы.

– Твоя башка в первую очередь полетит, если ты его не отыщешь и в «Лефортово» не доставишь, – сердито проговорил Орлов.

– А я-то тут с какого боку? – возмутился Крячко. – Не мне же его этапировать доверили.

– Зато поимку доверят именно тебе. – Орлов снова вздохнул. – Вот и думай теперь, где тут начало.

– Хамелеон вроде не по «мокрому» делу, – задумчиво произнес Гуров. – Или я ошибаюсь?

– Был не по «мокрому», да и в команде никогда не играл, если ты понимаешь, о чем я. Но ведь кто-то его побег устроил, и «мокрухой» не погнушался.

– Кто сообщил о происшествии?

– Случайный водитель. Ехал по тому же шоссе из Твери в Москву и обнаружил их на дороге. Автозак, а возле него два тела. Вызвал полицию. Из Твери опергруппа выехала, о случившемся наверх доложили, а те мне позвонили. Дело Хамелеона на особом контроле в верхах. Короче, дали понять, что Хамелеона нужно найти как можно скорее. Я тут кое-какие материалы для вас собрал. Ознакомитесь по дороге.