-Это не самый плохой шанс, но если там нет Ангелина Костоломовой, то подобный выпад будет означать лишь новую кровь. А мне так надоели все эти массовые убийства. И вообще стоит ли нам драться с Чертовым паханом, может Ленин или Стенька Разин еще хуже. Был у нас один такой Пугачев, вроде хотел добра народу, а вышло тотальное опустошение страны.
Тут уже девушка говорила, черпая информацию из альтернативных источников развившейся иным путем истории.
Потом спустя семьдесят лет казацкой вольницы все вернулось в круги своя, вновь появились олигархи жадно пьющие народную кровь, и восстановилась монархия. - Галина Ломоносова вспомнив, прошлое уточнила. - Только их место заняли не Романовы, а Шуйские.
Капитан Наташа Ястреб гордо расправила плечи и столь резко тряхнула головой, что с нее слетели кучки пепла, от чего алебастровые волосы стали рыжее:
-Ты не прав! Чертов пахан зверь и маньяк. Я расскажу тебе, что было со мной. Происходило все это два года назад. В нашем селе партизаны останавливались редко, но все же я поддерживала с ними связь, а моя младшая сестра Августина, не смотря на свой малый возраст, умудрилась поступить на летные курсы.
Августина охотно и с жаром кивнула.
-Она неплохая летчица и смело пошла на таран. - Подтвердила, широко улыбаясь жемчугом во рту Галина Костолома.
Капитан Наташа, слегка поперхнувшись, в горло попало жженым деревом, и получив освобождающих хлопок по спине, продолжила:
-За последние три года в нашей деревне ни разу не пролилась кровь. Несмотря на тяжкое бремя оккупации, регулярно платила налоги. - Тут юная капитан-блондинка приложила пальчик к пыльным от пепла губам. - Но они все же пришли, когда наступили легкие сумерки, деревню окружили карательные войска. Он выгнали всех, больше тысячи жителей из хат, и ударами прикладов загнали в машины. Брать с собой ничего не разрешали, в кузовах торчали остро оточенные железные гвозди. Моя сестра попробовала сопротивляться, и ее так сильно избили прикладами, что она потеряла сознание. Везли нас долго, машины петляли, унося живой груз в высокие горы. Моя сестра Катерина задыхалась и бредила, у нее были сломаны ребра, у бедной девушки пересохли губы, и она все время просила пить. В горах было холодно, и во время краткой остановки я соскочил с машины и набрал в банку свежего снега. Каратели заметили это, один из них пырнул меня штыком.
Наташа Ястреб показала пальцем на едва заметный шрам, на смуглой коже мускулистой, похожей на пару коричневых дынь груди и более заметный длинный пониже и сбоку. С ненавистью капитанша продолжила:
-Мне повезло, штык скользнул по ребрам. Затем нас бросили в железобетонный бункер, включили шланги и обильно полили холодной водой. Затем вывели на мороз, у многих женщин на руках были грудные дети и они умерли в результате истязаний. После нас загнали в бронированные герметически закупоренные вагоны.
В них было очень холодно и вместе с тем душно. От нехватки воздуха только в нашем вагоне погибло два десятка детей и примерно столько же стариков. Потом эти звери все же пустили немного воздуха, но нас стала доставить жажда. Конвоиры издевались над нами, а на просьбу попить, справляли в нас малую нужду. Когда, наконец, поезд остановился, и нас принялись выгружать, люди не выдержали и словно звери набросились на отливающий фиолетовым цветом снег. Конвоиры открыли огонь на поражение, спустили шакалов-кобр. Это были особые специально откормленные животные, ужасающие пасти легко перекусывали руки и ноги.
Нас сбили в кучу и погнали по снегу как гонят на бойню скот. Посему водилось, что видно, что тут и раньше проходили такие несчастные как мы. Вдоль дороги валялся мусор и закоченевшие сильно изуродованные трупы. Стоял сильный мороз, а многие люди, особенно дети, брели босиком. Да и на мне были только легкие сандалии. Моя сестра не могла идти, и я взвалила ее на спину. От природы я тогда очень сильная девочка, титан для своего возраста, и поэтому могла идти даже с такой поклажей, но многие другие ребята выбивались из сил. Кто отставал того загрызали чудовищные шакалы-кобры. Он из моих друзей предложил свою помощь и мы, соорудив носилки, понесли вдвоем несчастную девушку. Некоторые из детей отморозили ноги и движимые состраданием я и Катюша посадили их на носилки. Как нам было тяжело, пригнали нас к уничтоженной деревне. Были видны глубокие воронки от вакуумных бомб, сожженные в пепел строения, все это было обнесено колючей проволокой. Стоящие по бокам вышки ощетинились пулеметами, особенно зловеще смотрелись шестиствольные огнеметы. Нас сбросили на снег, мы были голодны, негде сварить пищу. Люди корчились от холода, корчились, плакали. Наш дядя крепкий деревенский мужик схватился руками из проволоку и потребовал дать хлеба. В ответ по нему ударили огнеметом, вспыхнув восковым факелом, дядя упал в снег. Через половину часа он скончался. Наша сестра металась и стонала, иней покрыл ее ресницы, девушка умирала от холода. Возле сгоревшего хлева мы нашли кучу навоза, разгребли его голыми руками. На дне он был теплый, шел пар. Разослали одеяло, положили сестру и маленьких детишек сверху прикрыли дерюгой.
Затем нас снова погнали, путь напоминал схождение в преисподнюю. Мать не хотела отдать ребенка, тогда ее облили бензином, и подожги заживо, а ребенка бросили голодной шакалу-кобре. Затем я видел, как на женщину спустили специально натасканную пчело-ворону, она раздробила череп, затем выклевала глаз ребенку.
Таская носилки, мы в конец уморились. Чуть отстал и на тебя натравливаю сокола-кобру. Несколько раз меня кусали за ноги, били палками и прикладом. Путь был услан сплошными трупами. Нас гнали через замершее болото, многие проваливались и тонули, потом шли мимо замершего водопада. Каратели забавлялись, сталкивая узников в низ. Сестра бредила, и сопровождавшие нас изверги сбросили ее с носилок и вместе с тремя детьми живьем закопали в снег. Сверху проехал средний танк "Лось-5", четыре гусеницы намертво утрамбовали сугробы. Путь был очень длинным, когда наступил долгожданный привал мы, не смотря на холод, повалились спать. Утром, когда появилось третье светило, стало теплее, мы с трудом выбрались из-под снега. Била дрожь, я хотела развести костер и всюду натыкалась на одубевших из-за стужи людей, многие умерли во сне, попав в страшные лапы ледяной смерти. Погреться нам не довелось, каратели не разрешили раскладывать костры. Четырех женщин, что попытались нарушить запрет закололи штыками. Еще несколько человек сожгли огнеметами, они стонали, корчились, пока от них не остались скелеты. Командир орал и скалился.
-Вам холодно так пойдите, согрейтесь.
Я вот, действительно сунув окоченевшие ноги в пепел, на пару секунд ощутила себя в раю.
Нас снова построили в поредевшую колонну, и повели на верную смерть. Лагерь аннигиляции встретил нас высокими бетонными стенами и амбразурами дотов. Спали мы под открытым небом, замерзали и умирали, часто шел мокрый снег, вокруг нас громоздили штабеля неубранных трупов. Часто нас строили в шеренги и через колючую проволоку кидали хлеб. Кому удавалась схватить угощение, в того стреляли или живьем палили огнем. Иногда делали так, когда люди спали, ставили мину, а сверху клали еду. Стоит дотронуться следует взрыв, кому повезло, того убило сразу, иные еще долго живут и мучаются. В меня самого попало осколком, сломав три ребра, двое суток я висела между жизнью и смертью.
