Тот, который больше всех пострадал от действий рыжебородого, процедил сквозь зубы, потирая вывернутую руку:

– Сатисфакции нам никакой не надо, мы люди с понятием, а вот если на лечение сотенку подкинешь, то мы тебе еще и спасибо скажем.

Рыжебородый удивленно посмотрел на говорящего, но ничего не сказал. Молча достал из кармана бумажник и протянул ему купюру.

– Спасибо, мил человек! – Бульдозерист взял бумажку и подмигнул рыжебородому:

– Если еще столько же дашь, то мы машины совсем уведем и нечего рушить не будем.

 Рыжебородый посмотрел на солнце, кивнул и достал из бумажника еще две "пятисотки".

– Мне нужно, чтобы вы бульдозеры никуда не уводили. И чтобы они до завтра до полудня здесь простояли.

 Чтобы никакая другая техника к участку не подошла. Сможете?

 Бульдозерист хитро прищурился:

– А чего не сделать? Это можно.

Довольный бульдозерист отошел в сторону и принялся что-то яростно шептать своим напарникам. Пока рыжебородый общался с работягами, чиновник успел достать свой сотовый телефон и вызвать патрульную машину милиции.

Серый "уазик" с включенными синими мигалками подъехал к месту неожиданного конфликта как раз в тот момент, когда бульдозеры выстроились вдоль участка, образовав железную стену. Старики удивленно смотрели на все происходящее. Толпа в стороне увеличилась раза в два. Как минимум трое или четверо снимали все происходящее на мобильники.

 Из кабины вылез толстый прапорщик с автоматом наперевес и спросил у чиновника, указывая головой на мужчину:

– Этот, что ли, мешает?

 Чиновник кивнул:

– Ага. Высшего суда требует.

 Прапорщик щелкнул затвором:

– Ну это мы ему сейчас организуем.

 Он подошел к странному незнакомцу, который в этот момент разговаривал со стариками, и услышал его последние слова:

– Не волнуйтесь. Я буду вашим Защитником на этом Суде. Если кто-то до свершения правосудия появится снова и захочет сломать изгородь, то звоните по этому телефону. К вам приедут либо я, либо другие Защитники. Он сунул в руки старика визитную карточку – белую картонку, на которой золотом были выдавлены две буквы "СБ", "Защитник" и номер телефона.

– И, пожалуйста, если сможете, будьте завтра в полдень на площади.

 После этого он развернулся и громко крикнул:

– Слышите, все, кто верит в Бога! До свершения Божественного правосудия никто не должен трогать изгороди.

 В толпе засмеялись:

– А когда оно будет-то, это правосудие? На морковкино заговенье?

– Нет. Завтра в полдень на лобном месте на центральной площади вашего города я вызываю на честный поединок того, кто заставил эту женщину плакать.

 В толпе снова засмеялись:

– Как же! Придет он! Ты откуда свалился? С луны что ли?

 Мужчина проигнорировал этот выпад и продолжал:

– Бог не допустит нарушения своего Закона.

 Он обратился к ошарашенному прапорщику:

– Вижу у тебя оружие. Ты – воин? Кому служишь? Богу или животу своему?

 Прапорщик открыл было рот, чтобы ответить, но вдруг вспомнил, что он при исполнении, и, заикаясь, выдавил:

– Нет, это ты давай говори, кто таков? Документики предъяви!

 Мужчина протянул ему визитку и паспорт. Прапорщик почувствовал себя в привычной обстановке, не рассматривая, убрал карточку в нагрудный карман и принялся изучать паспорт.

 Тем временем мужчина достал из кармана телефон, быстро набрал на клавиатуре несколько слов и нажал кнопку передачи сигнала. Все, кто был в непосредственной близости, услышали в своих мобильных телефонах сигналы пришедших смс-сообщений: "Всем, верящим в Бога! Завтра в 12-00 я вызываю обидчика или обидчиков слабых по возрасту Прасковьи Ивановны Сергеевой и Григория Федоровича Сергеева на лобное место города N для свершения Суда Божьего.

Основание: защита чести и достоинства. В свидетели правосудия приглашаются представители всех религиозных конфессий. Если по какой-либо причине я не смогу явиться на этот суд, то прошу ближайшего верящего в Бога принять на себя функции Защитника. Справедливость должна быть восстановлена. Раб Божий

Игорь Панкратов".

***

 Майор Щеглов, дежурный по городу, положил перед собой багряный паспорт и тупо уставился на златоглавого орла, выбитого на обложке. Впервые в жизни он чувствовал себя виноватым и не мог поднять глаза на человека, который сейчас сидел перед ним. Он покосился на заявление чиновника Инчакова. Если судить по тому, что в нем написано, перед ним сидел явный нарушитель порядка.

 Майор все понимал, но что-то давно забытое мешало ему окончательно утвердиться в этой мысли. Он вздохнул и посмотрел на спокойно сидящего перед ним человека.

– Ну и что прикажешь мне с тобой делать, Панкратов?

 Мужчина отреагировал молниеносно:

– Поступай по совести, майор, и все будет хорошо.

– По совести, говоришь? – Щеглов снова взял в руки паспорт и открыл на странице, где стояла печать прописки. – А вот меня всю жизнь учили жить по закону.

 Панкратов согласно кивнул:

– Если закон Божий, то это и есть совесть.

 Щеглов поморщился. Разговор шел явно не в ту сторону.

– Ну, о законе Божьем позже. Поговорим о мирских делах. Вы помешали началу строительства важного объекта. Нанесли государственной компании ущерб в миллионы рублей, если не больше.

 При этих словах Щеглов почувствовал непреодолимое желание отвернуться.

– А это уже не просто хулиганство, это государственное преступление. Вы понимаете, чем вам это грозит?

– Государство – это бездушный механизм без роду-племени. Оно может ошибаться.

 Щеглов хмыкнул:

– А ты не можешь?

– И я могу. Но я отвечу за свой поступок, а государство – нет.

– Как это нет? Есть же чиновник, который всесторонне рассмотрел проблему и поставил подпись под решением. Он понесет заслуженное наказание, если выяснится, что решение неправильное.

– Как выяснится? Кто примет такое решение?

 Майор заморгал:

– Кому положено принимать такие решения. Власти.

– Отлично. Если вы знаете этого чиновника, то пусть он завтра придет в двенадцать часов пополудни на площадь. Суд Божий решит, кто прав, а кто виноват.

 Щеглов недовольно поморщился:

– Какая площадь? С чего вы решили, что вас туда пустят? И что вообще туда кто-то придет?

 Рыжебородый нажал кнопку на часах, и перед глазами Щеглова раскрылся световой экран, на котором засветились яркие буквы: ПОСТУЛАТЫ СУДА БОЖЬЕГО.

 Панкратов прокомментировал надпись:

– Ему лучше прийти. Статья шестая Основных постулатов Суда Божьего гласит, что отказ от Суда Божьего считается признанием вины.

 Майор недоуменно пожал плечами:

– Бред какой-то. Вы сумасшедший. Псих.

 Панкратов сунул руку в карман, достал оттуда справку о своем полном психическом здоровье и протянул ее майору.

– Нет, я абсолютно здоров. Вот свидетельство комиссии самого высокого уровня.

Майор открыл было рот, но сказать ничего не смог. Надо было принимать какое-то решение. Он посмотрел на часы. Они показывали два часа пополудни. Генерала наверняка уже нет на месте. Можно было, конечно, позвонить на мобильный, но вдруг он в бане или на теннисе. Нет, сейчас генерала лучше не беспокоить. Тогда когда? Завтра утром? А что делать с этим? В камеру посадить? А вдруг это какая-то комиссия из центра?

 Проверяют профпригодность. Формально он нарушил закон. Но это формально, а по совести? Майор опустил голову. Совесть! Он думал, что успел забыть это слово. И тем не менее уж кому как не ему было знать, как принимаются решения о строительстве таких объектов. Семь лет назад у его отца был участок в Сочи, и когда потребовалось место под строительство какого-то олимпийского стадиона, у него эту землю отобрали. Отец был участковым и в бюрократических тонкостях вроде бы разбирался. Но даже у него документы оказались оформленными неправильно, и поэтому вместо солидной денежной компенсации и равнозначного участка он получил лишь другой надел в ста километрах от старого. Клочок земли в горах, где росли только колючки. И ничего не помогло – ни боевые награды, полученные в Чечне, ни годы безупречной службы в органах. Ничто. Отец тогда сказал, что все по закону, а значит – правильно. Но все равно осталась какая-то обида. Какое-то ощущение, что все было как раз неправильно. Не по совести. Майор закусил губу.