Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Верно, сегодня к нам в зоомагазин заходил ученый, - признаюсь я, а сам всей душой жажду оказаться в любом другом месте. - В общем, он искал Немецкие Деликатесы Оскара.

После этих моих слов Дейв, надрываясь от хохота, хватается за живот, а я внутри закипаю и поделать с этим ничего не могу, хотя понимаю, что подначивает он меня специально. Люди частенько выискивают лишь повод, чтобы поиздеваться надо мной.

– Собачник, - говорит мне Дейв, отсмеявшись, - ты такой потешный, что тебя надо показывать по телевизору вместо, там, Лино или Бенни Хилла.

– Я сказал чистую правду, - говорю я, подавляя обиду. - Ученый действительно искал Немецкие Деликатесы Оскара.

– Ага, - кивает Дейв. - А еще тот ученый парень, поди, хотел подзакусить? И не отпирайся, всякому известно, что в вашем зоомагазине приторговывают из-под полы хот-догами. Ну и как, соорудил ты из своей псины горячую сосиску для ученого? Небось, и горчицы для такого случая не пожалел? Ну, что молчишь? Язык проглотил?

Джоу берет меня за руку и говорит:

– Пойдем, Марти, я покажу тебе кое-что любопытное.

Джоу спас меня от верной смерти, вот что он сделал. Ведь я был на волосок от того, чтобы высказать Дейву все, что о нем думаю, а все потому, что мне по-настоящему не нравится, когда надсмехаются над зоомагазином. Да и в самом деле, чего к нему цепляться? Дело мы ведем честно, и магазинчик этот - единственный источник хлеба с маслом для Сьюзан и ее детей, а то, что платит она мне совсем крохи, так это вовсе не важно, поскольку я точно знаю, что предложить большего она просто не в состоянии. Да и вообще, устроиться на любую работу - дело для меня почти безнадежное.

– Ты мне вот что напомнил, - говорит Джоу, отводя меня на приличное расстояние от Дейва и от верной гибели. Что мне толкует Джоу, я поначалу почти что не слышу, но возбуждение мало-помалу проходит, и я начинаю понимать, что речь идет об инопланетянине. - Посмотри сюда. - Джоу, достав из кармана листок, разворачивает его. Джоу вечно таскает с собой вырезки из газет и журналов и показывает их людям, и мне эта его привычка очень нравится. - Это - из «Сайэнтифик Америк», - объясняет мне он.

– И что там? - спрашиваю я, даже не глядя на листок: чтобы читать «Сайэнтифик Америк», нужно закончить колледж, но я, в отличие от Джоу, в колледж даже не поступал.

– Предполагается, что инопланетянин для посадки выбрал Шорехам из-за его трубы, которая, как видишь, высоко вздымается над водой, - говорит Джоу, показывая на фотографию. - Возможно, труба эта напомнила ему что-то, связанное с его домом. Ведь с высоты она выглядит очень необычно.

С высоты трубу я прежде не видывал - ни собственными глазами, ни даже на картинках или фотографиях, а вот с берега довелось однажды, когда ездил месте с Андерсенами на рыбалку. В те времена на Шорехаме еще строилась атомная электростанция, но ее так никогда и не включили, потому что не смогли утвердить план эвакуации людей с Острова в случае аварии. Хоть от той давнишней стройки, насколько мне известно, осталась лишь здоровущая коническая труба, а здание самой электростанции было сначала полностью демонтировано, а затем на его месте возведено другое, которое и называется теперь Шорехамскими лабораториями.

Джоу говорит мне еще что-то, а я разглядываю фотографию в его руке и, хотя прежде мне такое и в голову не приходило, пытаюсь вообразить, что думал при виде трубы инопланетянин. Возможно, представляю себе я, на какой-то далекой планете в таких же исполинских конических трубах живут, словно пчелы в ульях, зеленые инопланетяне. Днем они работают, а по вечерам отдыхают в трубах и поют песни. Да, думается мне, наверное, все так и было: «наш» инопланетянин тосковал по родным местам, оттого и опустился рядом с трубой. А кто бы на его месте не тосковал? Я бы, например, тосковал непременно.

* * *

На следующий день в магазин наведывается мистер Оливер и жалуется, что у Роджера опять глисты. Сьюзан дает ему необходимые медикаменты и советует, как советовала ему и прежде, не подпускать Роджера к помойкам, а затем они почти час судачат о ветеринаре с Обрывистого Берега, который, говорят, попал под следствие комиссии штата. По-моему, таких ветеринаров, которые оперируют собак ради наживы, без всяких на то показаний, следует запирать в тюрьму, а ключи выбрасывать подальше. Но я молчу, потому что толком еще не отошел от вчерашнего вечера и оправлюсь еще нескоро, потому что я очень ранимый и с годами становлюсь все более ранимым, а это, согласитесь, уже проблема, и, наверное, мне следует сходить к психиатру.

Вскоре в магазин заходит ученый парень, который вчера спрашивал у меня, как найти Немецкие Деликатесы Оскара. Мне сразу приходит в голову, что он-таки решил купить Дейзи, хотя, по его словам, от ее крика ему и хочется лезть на стену. Людей вообще тянет к попугаям, и я сам это не раз замечал. Но, оказывается, ученый пришел не за покупкой, а ко мне.

– Я Билл Пфейффер, - представляется он и протягивает руку. Мы обмениваемся рукопожатием, а затем ему представляюсь я:

– Я Мартин Богети.

Я говорю это так, будто со мной чуть ли не каждый божий день знакомятся ученые, но на самом деле у меня дыхание перехватило от радости.

– В общем, у меня в голове засела довольно глупая идея, но дело в том, что все умные идеи на сегодняшний день уже опробованы, и ни одна из них, к сожалению, не сработала, - говорит Билл Пфейффер и немедленно объясняет: - Я беседовал со многими своими коллегами о зоомагазине и о тебе, Мартин, о том, что ты воспринимаешь настроения и желания животных. Знаешь, мы решили познакомить тебя с инопланетянином. Да, действительно, почему бы и нет? Ведь попытка, в конце концов, не пытка.

Я киваю, будто понимаю, о чем идет речь. К нам подходит Сьюзан, и ученый, повернувшись к ней, представляется еще раз и даже дает ей свою визитную карточку. Вначале Сьюзан хмурится, подозревая недоброе, но вскоре на ее лице появляется улыбка. К ней подходит заинтересовавшийся происходящим мистер Оливер, и они втроем принимаются улыбаться и разговаривать.

– Уверен, профессор Пфейффер, ваша идея выгорит, - заявляет мистер Оливер.

– Марти будет в восторге, - говорит Сьюзан, будто я нахожусь не здесь, рядом, а где-то за тридевять земель. - И для него ваше предложение - блестящая возможность.

Постепенно идея профессора Пфейффера доходит и до меня. Оказывается, я собственными глазами увижу инопланетянина! И не только увижу, но и поговорю с ним! От этой перспективы я прихожу в такое волнение, какого не испытывал никогда в жизни.

– Боже! - восклицаю я и, немного подумав, спрашиваю профессора Билла Пфейффера: - Во что мне одеться?

– Оденься, как обычно, - советует тот и дружески, как это делает Джоу, хлопает меня по плечу.

* * *

Мне объяснили, что утром за мной заедет специальная машина и отвезет в Шорехам, и я, опасаясь проспать, вечером пораньше завалился в кровать, но уснуть от сильного волнения никак не мог. И вот я с открытыми глазами лежу на спине и прислушиваюсь к завываниям ветра и к смеху из телевизора, который смотрит этажом ниже миссис Пископо. В телевизионном смехе звучит не веселье, а наоборот, холод. Я невольно представляю, каково старой миссис Пископо сидеть в гостиной перед включенным телевизором, из которого, словно морские волны, то выплескиваются, то вновь отступают взрывы громкого, но равнодушного механического хохота. Миссис Пископо, похоже, смотрит шоу Лино; это телешоу я видел лишь однажды, и оно мне не понравилось: людей в нем выставляют какими-то идиотами.

Должно быть, уже наступила полночь, а я все не сплю. Постепенно мои мысли с шоу Лино и безотрадного одиночества, уготованного старикам, переключаются на меня самого. Несомненно, встреча с инопланетянином станет самым важным событием всей моей жизни. По-моему, встретиться с ним даже интереснее, чем встретиться в Белом Доме с Президентом и Первой Леди. Я имею в виду, что президентов много, мы их избираем каждые четыре года, но сколько инопланетян известно людям? Один-единственный! Вот я и боюсь сморозить какую-нибудь глупость. Со мной такое случается. Помню, например, когда я учился в десятом классе, то сказал учительнице что-то, чего говорить не следовало. Что именно, я не понял до сей поры, но надо мной смеялся весь класс, а учительница, даже не объяснив, в чем дело, отправила меня к директору школы. Тот тоже не растолковал, в чем моя ошибка, а лишь, вздохнув, сказал: «Опять ты, Марти». В тот злополучный день я и решил, что ноги моей больше в школе не будет. Какая польза в том, что надо мной день за днем потешаются одноклассники? И плевать, что я не получу аттестата! Все равно, даже с аттестатом хорошей работы мне не найти, потому что я глупый. Во всяком случае, таковым меня все считают. Да я и сам с течением лет смирился со своей долей, а учась еще в десятом классе, точно понял, что ничего путного собой не представляю.

4
{"b":"62497","o":1}