Крепко Иллис запала ему в душу. Он уже пообещал научить ее читать, и Таш подозревал, что за этим последует гораздо более серьезное предложение. Причем вряд ли Забу откажут. Старик Хал смотрел на него благосклонно, хоть и называл за глаза большим дитятей. Разве что у хозяев могли оказаться на него совсем другие планы. Но отчего-то Ташу мнилось, что госпожа не будет против женитьбы, тем более раба на собственной служанке.

   Лаана все еще сидела во дворе и чему-то хмурилась. На столе перед ней высилась горка писем. Вечером в саду быстро темнело, и на бумаги падала длинная тень. Складываясь в гримасу, она гуляла и на лице Ксалтэра, который замер возле хозяйки.

   Таш низко поклонился, стараясь не смотреть на нее. В последнее время при виде Лааны у него болезненно екало сердце.

   - Госпожа, вы меня звали?

   - Да... - рассеянно сказала она. - Я хотела послать Ксалтэра во Внешнее кольцо, но говорят, там сегодня какие-то волнения. Он попросил отправить с ним тебя. Ты же не занят?

   - Нет, госпожа. Я буду рад сходить в город.

   - Хорошо. Будьте осторожны.

   Подняв голову, Таш все-таки не удержался от взгляда на Лаану и успел поймать в карих глазах отблеск тревоги.

   Он так хотел думать, что в этом чувстве кроется что-то большее, чем беспокойство за свое имущество. Но это было невозможно. После того что случилось в поместье графа, Таша стыдилась бы любая женщина.

   Хлопок по плечу заставил его очнуться. Ксалтэр был чем-то доволен, а на его губах блуждала несвойственная коренастому рабу улыбка.

   - Идем! У нас еще Урдова уйма дел.

   ***

   - Ты же меня для нового задания позвал? - спросил Таш, как только они вышли из поместья.

   По улицам уже стелились тени от крепостных стен. Говорить можно было без опаски - большинство богатеньких жителей Внутреннего кольца сидело дома, готовилось ко сну. Дороги пустовали. На Стреле еще оставался народ, но к тихой беседе двух рабов никто не прислушивался. Что они могут обсуждать важного?

   Таш с Ксалтэром не первый раз пользовались этой возможностью. В наполненном слугами доме нежелательные свидетели находились повсюду. И пусть никто не удивлялся неожиданной дружбе двух охранников госпожи, которым приходилось постоянно торчать вместе на пороге ее лавки, вызывать ненужные подозрения не стоило.

   - Рад твоему рвению, - усмехнулся Ксалтэр. - А поначалу: не хочу, не буду, страшно... Да ладно тебе рожи корчить. Как будто ты первый, кто передумал, как только гром грянул.

   - Ты про задание говорить будешь? - огрызнулся Таш.

   Слышать о собственной трусости было неприятно.

   Ксалтэр рассмеялся.

   - А языком потрепать? Дела-то у нас хорошо идут, просто даже замечательно. Ты уже три задания выполнил - и все как по маслу. Ладно, в общем. Как в следующий раз тебя пошлют во Внешнее кольцо, найдешь Мокрую улицу, а на ней - дом ткача Навита. Нет, он ни при чем, у него просто дом приметный. Так вот...

   Раб рассказывал настолько тихо, что его едва слышал Таш, не то что прохожие. Но осторожность лишней не бывает, и Ксалтэр совсем замолчал, когда они вышли во Внешнее кольцо. Здесь людей было больше. И не только потому, что там, где во Внутреннем кольце стояло одно здание, во Внешнем квадратные домики лепились десятками, едва ли не наползая друг на друга, - всем хотелось жить под защитой высоких крепостных стен. И не потому, что вечером ворота закрывались, а стража начинала тщательнее досматривать тех, кто пытался пройти в кварталы богачей. Народ на площади перед воротами подозрительно шумел, а блестящие нагрудники стражи попадались в толпе чаще, чем обычно.

   Рабы переглянулись и не сговариваясь направились к боковым улицам. Кажется, это были те волнения, о которых предупреждала Лаана.

   Ташу стало интересно, что послужило их причиной на сей раз: введение нового налога? Снос бедняцких домов под очередные постройки графа эс-Наста? Подорожание зерна? Или очередные требования сжечь всех, кто утверждает, что Сердце мира - всего лишь хитроумное устройство? Несколько месяцев назад эти слухи наделали немало шума и были единогласно признаны народом дребеденью. Таш над ними тоже посмеивался, хотя большинство жрецов повторяло их вслед за королевскими глашатаями. Иногда ломались даже зачарованные тинатами вещи. О каком тут устройстве, которое веками трясет мир, вообще можно говорить? Какого оно должно быть размера - с дом величиной? И конечно, его никто не видел, зато все знают, что оно собой представляет!

   Понадеявшись на очередной спектакль, он прислушался к проповеднику на краю площади, который взобрался на привязь для гармов. Человек в серой хламиде - еще не старый, с неопрятной бородой - покачивался и взмахивал руками, словно не мог удержаться на тонком столбе. Состоятельных людей в толпе вокруг него Таш не заметил - всё бедняки в пыльных, выцветших одеждах, рваных сандалиях. Большей частью молодые мужчины, словно их сюда притянули магнитом, хотя виднелись и женские платки.

   - Вы говорите: еще не началось! - кричал проповедник. - А я спрашиваю: как не началось? Или вы не знаете, что Милисса вышла из берегов и снесла единственный мост? Что по нему в это время шел караван с провизией, который весь утоп до последнего фургона? Или вы не знаете, что затоплены все поля вокруг Тамин-Арвана? Что гниет еще не выросший урожай? Что запасов еды нет, потому что впереди должно быть еще два года тихих ветров? Хотя мы не замечаем этого, голод уже простер над нами свою длань! Но вы говорите: все мы будем страдать от него! А я спрашиваю: все ли? Или бедняки будут пухнуть от голода, а другие - жиреть в поместьях, высасывая нашу кровь, как гнус? Делают ли что-нибудь власть имущие, чтобы защитить нас? Или предпочитают развлекать себя небылицами и ересью, что Сердце мира создал совсем не Иль? Они и многих жрецов - тех, кто должен быть бы хранителем истинных знаний, - сумели в этом убедить. И теперь те повторяют за ними нелепицы, кивая головами, как детские игрушки!

   В толпе засмеялись. Старик продолжал что-то вещать, но Таш отвлекся - ему показалось, что на крышах мелькнула синяя рубашка с алой каймой. Гласа Города он так и не разглядел, зато заметил, что к обнаглевшему проповеднику, который слишком явно обвинял аристократов, потянулись стражники.

   Обогнув толпу, Таш ускорил шаг. Сперва Ксалтэр поступил точно так же, но вдруг застыл. Его рука потянулась к левому плечу.

   - Э-э-э... Глянь-ка туда.

   Он указал на ряд возвышавшихся на площади деревянных столбов. Исходящая от них вонь заставила прикрыть нос. К этим столбам в назидание привязывали мертвецов - особо разозливших власти преступников: грабивших караваны бандитов, хранителей, мятежников и подстрекателей к восстанию вроде разоравшегося проповедника. Таш обычно туда не смотрел - все равно эти люди ничего для него не значили.

   Однако в этот раз черты одного из них показались смутно знакомыми. Разложение уже тронуло тела привязанных, и шерду пришлось сделать несколько шагов вперед. Всмотревшись в лица висельника, Таш вспомнил, где встречал этого человека.

   В жилах похолодела кровь. На столбе распухшим языком дразнился угловатый слуга из поместья эс-Наста, который воровато совал за пазуху контрабанду.

   - За порочные связи с мятежниками казнены: Дарват Малин с Кожевенной улицы, Вахит по прозвищу Червь, Тайвер Паран... - распевал глашатай.

   Таш, наверное, дернулся, потому что Ксалтэр крепко схватил его за руку.

   - Спокойнее. Идем отсюда. И не вздумай бежать.

   Они зашагали прочь. Таш старался не торопиться, но все равно коротконогий спутник за ним едва успевал.

   Остановились рабы, лишь когда шум на площади за спиной почти стих. Спрятавшись в закоулке, Таш проверил, не преследуют ли их. Сзади никого не было.

   Ксалтэр перевел дыхание, снова потер левое плечо и грязно выбранился.

   - Проклятый шерд! Ну и скорость у тебя - как будто зад поджарили.