Давным-давно, когда беда только обнаружилась, ее сочли ведьминым проклятьем, так и появился на щеке Ярополка защитный знак – птица, пронзенная стрелой. Но то ли защита оказалась паршивой, то ли поздно ею озаботились… не сработала метка.

Позже лекари говорили, что то не проклятье, а дурная привычка, и избавляться от нее надо, как от всякой привычки – отсечь и заменить другой. И Ярополк пытался. За несколько лет он освоил рыбалку (скука), фехтование (забава для белоручек), вышивку и макраме (но никому не признался), игру на лютне (мухи дохли от такой музыки) и многое-многое другое.

А «дурная привычка» и не думала отсекаться.

Потом тот самый монах, позже откушавший снежка, заявил, будто узрел истину, и это просто огромная кошка пробежала по тени Ярополка, оставив на ней свой след. Собственно, с целью духовного очищения и удаления отпечатка кошачьей лапы и был затеян весь этот долгий путь, коего птицелов не оценил.

Ну и, разумеется, психотерапевт… Психотерапевт записал в своем блокнотике сакральное: «Эдипов комплекс» и сделал рядышком кучу пометок о неподобающей любви к матери, которая и ассоциируется у Ярополка с неуловимой птицей, а значит, является корнем всех его проблем.

И только шаман, раздражающий загорелый шаман с куриной задницей вместо рта, с порога заявил:

– Болезнь это. Обсессивно-компульсивное расстройство. – Потом подумал немного и добавил: – Десять тысяч баксов, и через десять дней в твоей голове не останется ни одной навязчивой идеи.

Деньги для Ярополка значили мало, а вот возможность избавиться от неуправляемого желания ловить птиц – много. Потому на рассвете в уговоренный срок он притащил в указанное место нужную сумму и стал ждать, очень надеясь, что этот старикан в меховой шапке-ушанке (и это в тридцатиградусную летнюю жару) не вздумает учить его смирению.

Ждал Ярополк на прекрасной лесной поляне в окружении пушистых елочек,  пахучей травы, ярких цветов и бабочек и, разумеется, щебечущих птичек. Благо, все они были одного и того же скучного цвета и ловить их совершенно не хотелось.

Он ждал и ждал, солнце поднималось все выше и выше, пока не стало напекать макушку, и Ярополк уже готов был плюнуть на все и идти искать шамана, чтобы собственными руками скормить ему пачку долларов. Но вдруг заслышал шорох, обернулся и увидел объект своих невеселых дум на пеньке всего в нескольких метрах от себя.

Шаман привычно выпустил в воздух колечко сизого дыма, почмокал куриной попкой и протянул руку, куда пыхтящий от злости Ярополк быстро вложил деньги. Купюры молниеносно исчезли в складках не по погоде теплого пальто, и оттуда же на свет божий появилась прозрачная пластиковая бутылочка с мутной коричневой жижей.

– Пей, – велел шаман и вновь затянулся.

– И чего потом? – Ярополк открутил крышку и с сомнением принюхался, но жижа пахла… ничем.

– Потом будешь лечиться. Пей.

– Десять дней, говоришь? – на всякий случай уточнил Ярополк.

– Десять-десять. Пей.

– Ну смотри, старый. Если что, я тебя между пальцев перетру и не замечу.

С этими словами птицелов залпом осушил бутылку, что в его огромных руках казалась детской игрушкой, и напряженно замер, готовясь к переменам.

Десять дней до полного исцеления…

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

Существенно ничего не изменилось. Разве что в висках вдруг болезненно застучало, и Ярополк поморщился и зажмурился, ожидая, когда неприятные ощущения пройдут. А потом распахнул глаза, дабы высказать шаману все, что думает о его дурацких настойках, но того и след простыл.

Ярополк покружился на месте, поэгейкал для приличия, растерянно почесал затылок и, пожав плечами, зачем-то двинулся в чащу. Именно «зачем-то», потому что в лес он точно не собирался, и явно не после того, как его в очередной раз надули и выставили простофилей. Но ноги будто сами несли к нужной цели, а глаза нет-нет да и стреляли по сторонам в поисках потенциальной добычи.

Да, Ярополк не исцелился и жаждал поймать красивую цветную птичку.

Например, цвета индиго. Или терракотового. А еще он недавно узнал новое название – «мордоре». Хорошо бы было поймать крылатую цвета мордоре.

И наверное, чудесам все же еще есть место в этом мире, потому что стоило пронестись мысли, как с дерева на дерево вдруг перелетела как раз такая птица! В первое мгновение Ярополк даже глазам своим не поверил, но тут она еще и запела, обнаруживая свое местоположение среди ветвей, и он убедился – точно мордоре. Ну или красно-коричневый с золотым отливом, кому как больше нравится.

Любому начинающему птицелову более опытные коллеги будут долго и нудно рассказывать о том, что такое «точок» и как надо изучать повадки да направление кочующих стаек, дабы расставить силки. Но Ярополк был птицеловом от природы и всю эту книжную науку не уважал.

Зачем она, коли он наделен способностью бесшумно и незаметно забраться на любое дерево и поймать добычу собственными руками? Чем и воспользовался, уже через минуту нежно сжимая в ладони трепещущее тельце.

Однако, стоило спрыгнуть на землю и вглядеться в черные выпуклые глазки, как с птицей начало происходить что-то неладное. Она вдруг перестала дергаться и будто вздулась, уже не помещаясь в руке, так что даже пришлось ослабить хватку, а потом и вовсе разжать пальцы.

Распухшая птица полетела вниз, по пути все сильнее раздаваясь во все стороны, увеличиваясь, сбрасывая перья и обретая женские черты. Уже через пару минут у ног Ярополка сидела ослепительно прекрасная юная дева в белоснежном сарафане в алый цветочек, и по спине ее водопадом струились блестящие волосы цвета мордоре.

Дева проморгалась, распрямилась и счастливо рассмеялась, глядя на Ярополка:

– Полкаша, ты чего застыл столбом? Там же ярмарка! Ярмарка, Полкаша! Бежим скорей!

И он побежал – опять же, волею ног, а не разума. Потому как разум вообще отказывался понимать, что происходит, и переваривал одну единственную мысль: «Полкаша? Полкаша?! ПОЛКАША?»

И как-то даже не удивительно было, что после нескольких шагов вместо леса они оказались на ярмарочной площади – шумной, людной, разноцветной. Со всех сторон доносились запахи и крики, над головой летали бумажные журавли, а пестрые торговые ряды вызывали желание развернуться и бежать прочь, но девоптица крепко держала за руку и вела как раз туда. К ненавистным шмоткам.

– Платьишки, Полкаша! Шарфики, Полкаша! Туфельки, Полкаша! – беспрестанно щебетала она, закидывая на необъятные плечи Ярополка тряпку за тряпкой и пихая в его огромные ладони крохотные черевички из мягкой кожи.

Они еще и одного ряда не прошли, а правый глаз новоиспеченного Полкаши уже заметно подергивался. К концу второго – к нему присоединился левый глаз. А когда на плечах и в руках Ярополка не осталось места, а в карманах – золотых монет, девоптица с волосами цвета мордоре недовольно уперла руки в бока:

– Ну как же так, Полкаша, мы же договаривались, помнишь? Тянешь ручки – покупаешь вещички.

– Шаман! – взревел Ярополк на всю площадь, но никто из гуляющего люда и бровью не повел.

– Какой, шаман, Полкаша, ты здоров?

– Шаман, вытаскивай меня отсюда! – завопил Ярополк пуще прежнего.

– Ну ладно, ладно, – сжалилась девоптица. – Вижу, утомился ты, хотя и трех часов не прошло.

– Шаман! – с истерично-паническими нотками в голосе взмолился Ярополк. – Для первого дня достаточно!

И в следующий миг он уже стоял на знакомой поляне, чувствуя на плечах вес «платьишек и шарфиков», а в руках – вес «туфелек» и хрупкой ладони девоптицы.

ДЕНЬ ВТОРОЙ

Ночью Ярополку снилась ярмарка и шмотки. Ночью Ярополк собирался плюнуть на все и уйти в закат.

Но с утра своевольные ноги все же привели его на проклятую поляну к проклятому шаману, уже сидящему на пеньке и пускающему в пространство кольца дыма.

– Какой-то ты неправильный шаман, – проворчал Ярополк, принимая бутылку с жижей – точно такой же, как вчера. – Где костер, танцы с бубнами, песнопения?