- Хорошо.
- А вот с подводной лодкой вы, честно говоря, обосрались. Вас еще, Валентин Александрович прикрывает и мне кажется, нужно было в такой ситуации караван остановить любым путем...
- Кто мог подумать, - встревает Танин отец, - Как-никак, таможня и пограничники Архангельска проверили суда, а мы могли бы остановить их только с ведома руководства или в экстренных случаях.
- Так что, выходит противник под брюхом любого судна и к нам пролезет и от нас уйдет, а мы будем только рот разевать.
- Нет... Конечно всегда найти можно выход, но какой. В данный момент ни один из командиров катеров выхода не нашел.
- Выход есть... - говорю я. - Надо учесть все наши ошибки и когда завод проводит испытания новых подводных лодок, договорится с пограничниками и таможней придержат крупные суда в портах.
- Ну во, видишь, - говорит воспитателю командир базы, - выход есть и без международных осложнений.
- Тогда в чем дело, ловите наглеца..., я пойду на катер, поговорю с экипажем.
Воспитатель косолапо пошел к трапу.
- Ну, а ты сейчас куда? - спрашивает меня командир базы.
- Писать отчет и домой.
- Завтра утром зайди ко мне в штаб.
- Есть.
Эта неугомонная Таня, вечером опять встряхнула меня.
- Какие то вы, мужики, не доделанные. После работы спать, да спать.
Она ходит по комнате и осторожно собирает и складывает разбросанные вещи. Хозяйка в этот раз даже не будила меня, а просто открыла ей дверь в мою комнату.
- Как ты здесь очутилась? - я неохотно поднимаюсь с кровати.
- Так, пришла и спрашиваю Варвару Семеновну, а этот... спит... Там мир переворачивается, а он дрыхнет.
- Что же там... еще произошло?
- Нас сегодня пригласили в гости. Судя по всему, сегодня большая пьянка. К Марии Николаевне из Африки приехал муж.
- Он сюда прибыл служить?
- Ты заметил, что на стоянке кораблей тебя сегодня приветствовал мой папа и воспитатель?
- Заметил.
- А вот начальника штаба не было. Он вещи собирает, его переводят на Каспий. Вместо него назначается муж Марии Ивановны.
- А мой начальник, командир дивизиона, прибыл?
- Час назад пришвартовался, обещал тоже придти. Плотников пока дежурит в море.
Я одеваюсь в парадный китель.
- Ну что же пошли.
Муж Марии Николаевны с удивлением разглядывает Таню.
- Таня, не может быть? Я же тебя не видел пять лет. Укатила в институт такой девчонкой с косичками, а теперь распустилась, как цветок. Привет, Татьяна.
Он целует ее в щеку. Мария Ивановна дергает его за рукав.
- Это у нас новый командир катера, Иван Дмитриевич.
- Здравствуйте.
Он отстраняется от Тани и крепко пожимает мне руку.
- Слышал о вас. Я рад, что будем служить вместе.
- Гришка...
Сзади меня подталкивает мой командир дивизиона Курицын, он только что вошел вслед за мной. Муж Марии Ивановны обходит меня и они обнимаются. Таня тащит в комнату, где уже гости начинают рассаживаться за столом. Все по прежнему. Стол ломится от бутылок водки, картошки, многочисленных блюд с рыбой и нарезанной колбасы. Столом руководит наш главный воспитатель, который распихивает гостей по скамейкам.
- Эй, голубки, - он завет нас рукой, - садитесь вот сюда в угол.
Нас заталкивают за стол и я чувствую, как ко мне притиснулось горячее бедро Тани. Все с шумом расселись.
- Эй, внимание. Сегодня мы празднуем новое назначение одного из боевых товарищей. Я хочу его, от имени присутствующих, поздравить и выпить первый тост за нового начальника штаба, - пытается перекричать шум воспитатель и высоко поднимает свой стакан.
Дружно опрокидываются стаканы и мужчины, и женщины принимают горькое пойло внутрь. Таня тоже смело хлебнула водки, потом с отвращением поставила стакан на скатерть.
- Не могу.
- Заешь чем-нибудь, - подсказываю я.
Стол начинает разогреваться. После первого тоста, пошел второй, третий... Начались разговоры... Сидящий недалеко, командир дивизиона, согнувшись ко мне, пытается тихо говорить.
- Иван, что там у тебя с медиками?
- Ничего. Пошли с ними в Мензинскую губу, а там напоролись на ядовитые отходы. Своих аквалангистов, полковник, начальник экспедиции, сразу загубил и для продолжения опытов решил использовать моих ребят. Я их не дал...
- Правильно сделал.
- Но тут эта история... с подводной лодкой, наше командование во всем обвинило полковника. Мол лодку упустили из-за него.
Мезенцев размышляет.
- Наверно мы что то сделали не так. Конечно лодку сами... виноваты. Я слышал, что у тебя матросы немного в этих отходах... испачкались и заболели?
- Было дело. Пока они еще не так пострадали, но подцепили что то похожее на чесотку.
- Пожалуй мы тебя раскрутим с этой стороны, а не с лодки...
- Серьезное дело?
- Похоже, медики накатали бумагу до Москвы. А нам нужны более серьезные аргументы, чтобы отбиться.
Поднимается уже знакомый, по первой попойке, мичман-выпивоха Беляков, и предлагает тост за дам-с. Все отвлекаются от разговоров и гул восторга катится по комнате. Я чокаюсь со стаканом Тани, так и не допитым после первой пробы.
- За тебя.
- Спасибо. У тебя будут неприятности?
- Нет.
- Я все подслушала, о чем вы говорили с Мезенцевым.
- Нехорошо подслушивать...
- То, что ты своих людей не пустил на глубину, молодец. Я там не успела показать тебе одну вещь... Моторист поймал рыбу... это был лещ без чешуи, прозрачный, как стекло. Не нужно пособий, показывать разрез рыбы. Все от хребта, кишечника, икры, до кровеносных сосудов, все на виду.
- Разве тебе в лабораторию не приносили такую рыбу?
- Нет. Есть всякие мутанты, даже облезшие, есть голубые окуни, зеленые ерши, но таких прозрачных не было. В ближайших больных районах моря нет такой пакости.
- Иван, - дергает меня в другую сторону Курицын, - я слышал у тебя есть хорошие предложения утопить Гордона... Давай выпьем, чтобы ему был конец.
Мы чокаемся и тут, услыхав звон стаканов, выпивохи встрепенулись.
- За что вы пьете? Мы с вами.
- Мы за тех, кто в море...
- Это и для нас.
Стол наполнился гулом, зазвенела посуда и шум разговора сгруппировал гостей. Волна окосения поплыла среди присутствующих.
- Почему ты, не пьян? - удивляется Таня. - В тот раз тоже как стеклышко или это мне показалось?
- Ты хочешь, чтобы я был пьян?
- Ради бога, не надо экспериментов.
- Иван Дмитриевич, - ко мне через стол со стаканом тянется муж Марии Ивановны, - выпьем за морское братство... Танька, поверь, у меня глаз наметанный, Иван, отличный парень. Не упусти...
Мы выпиваем и Татьяна спешно мне протягивает на вилке кусок соленой семги.
- Георгий, - она с вызовом смотрит на новоявленного начальника штаба, я сама решу, что мне надо.
- Решай...
Георгий плюхнулся на место.
- Он за тобой раньше ухаживал? - спросил я ее.
- Пытался. Мама ему тогда чуть голову не оторвала...
- Кстати, а где мама?
- После того позора..., ну когда ты ее тащил, отец не отпустил ее сюда. Слушай, Иван, мне уже не нравиться здесь, может мы удерем от сюда.
- Если ты так хочешь..., давай. Но хорошо бы сделать приличную мину при плохой игре.
Она улыбнулась.
- Мария Ивановна, - она тихо зовет хозяйку, - мы подышим свежим воздухом.
- Давайте, ребята. Многим надо освежиться и покурить.
Началась подвижка тел, сидящих на скамейках, часть гостей поползла на улицу и по углам...
На улице прохладно.
- Скоро наступит зима, - ежится Таня.
Я снимаю китель и набрасываю на нее.
- Спасибо.
- Зима рано начнется?
- Рано, сразу за октябрем. В ноябре здесь все покроется льдом. Правда есть места, где вода не замерзает...
- Там, где отрава изменила ее структуру.
- Ага. Ты знаешь, я очень болею за свое море. Хочу чтобы оно было чистым, красивым, хочу купаться, загорать на песке, хочу чтобы пили эту воду. Я пишу тысячи писем во все инстанции, за границу, зеленым... Пытаюсь привлечь их к проблемам моря. Кто то отвечает, кто то отмахивается, а кое-кто и угрожает. Ты думаешь, от чего у папы болит печень? От того, что на него из-за меня давят, без конца угрожают и даже действуют. Он два года назад был по делам в Архангельске и его там подловили и избили хулиганы. После этого пролежал месяц в больнице и теперь часто побаливает печень и все из-за меня.
