Маркелов не обратил внимания и продолжил:

– А ты способна любить бескорыстно. Вернее, самому хочется бросить к твоим ногам все, что пожелаешь…

Татьяна встала, подошла к Маркелову, поглядела в его глубоко посаженные маленькие глаза, подергала за нос и вдруг прижала его лицо к своему животу.

– Ошибаешься, котик, мне нужно так много, что ни один мужчина в мире не способен столько предложить. Но все равно, спасибо тебе за любовь. Пожалуй, я соглашусь пожить с тобой до тех пор, пока не начнет тошнить. Отдаю тебе должное, ты точно рассчитал время своего предложения. Я стану президентом твоего круиза. Пусть в театре покрутятся без меня, пусть Москва поскучает. На коленях приползут…

Маркелов принялся целовать ее платье.

– Ну, ну, котик… А что будем делать с графом? Его тоже жалко.

– Хочешь остаться с ним? – Маркелов резко отпрянул.

– Нет, нет, я его прогоню! – крикнула Татьяна и засуетилась. – Котик, мне пора. Дай мне всего два дня. Это немного. Будь мужчиной, ты же знаешь, я не люблю, когда начинается мелодрама.

Она выскочила из ресторанного кабинета раньше, чем Маркелов опомнился и захотел поцеловать ее на прощание. Он подошел к окну и увидел, как она села в такси.

Тем временем Лавр пригласил в кабинет маленького сухонького человека с бледным лицом и острым коротким носом, делающим его похожим на воробья. Редкие волосы его были перекинуты справа налево, прикрывая плоскую лысину. Он был в пальто с каракулевым воротником, в руках держал серую шляпу. Зоркими глазами в красных прожилках пришедший быстро обшарил кабинет и, как только Маркелов повернулся, впился в него напряженным взглядом.

– Я – депутат Государственной думы, Василий Васильевич Правоторов.

– Маркелов, Илья Сергеевич, президент фирмы «Интеркрона».

Они обменялись рукопожатием, и Правоторов резко отдернул руку.

– У меня не так много времени. Я надеюсь, здесь мы встречаемся по делу? – он перевел свой цепкий взгляд на бутылки, стоящие на столе.

– Хочется верить, – пожал плечами Маркелов и приказал Лавру: – Скажи, чтобы убрали. Пусть принесут кофе и минералку.

– Я пью чай, – наставительно сообщил Правоторов.

Лавр вышел. Они молча ждали прихода официанта. Маркелов пытался угадать, кем был его новый знакомый до депутатства. Больше всего он походил на начальника первого отдела какого-нибудь «почтового ящика». Тот, в свою очередь, настороженно посматривал на Маркелова и важно переводил взгляд на свою шляпу.

– Думаю, вам стоит раздеться, – обратился к нему Маркелов.

Правоторов молча, с достоинством снял свое тяжелое пальто, шерстяной шарф и аккуратно перекинул через спинку стула. На его сухонькой фигуре мышиного цвета костюм напоминал скорее какую-то школьную форму. Он сел и скрестил ноги под стулом. И никак не отреагировал на появление официанта. Тот быстро убрал бутылки и подал кофе, чай и пирожные.

– Василий Васильевич, – обратился к депутату Лавр. – Будем считать разговор со мной предварительным. Я понял так, ваше согласие сотрудничать с нами имеется. Остается договориться об условиях. Или как?

Правоторов взглянул на Лавра с удивлением. Нахохлился. Потом вскинул голову и резко сказал:

– Ко мне многие обращаются с просьбами. Ими занимаются мои помощники. Я хотел бы услышать предложения от, так сказать, первого лица, – он перевел взгляд на Маркелова и продолжил: – Это ведь вы хотите арендовать землю под звероферму?

– Среди многих проектов нашей фирмы есть и такие, – уклончиво ответил Маркелов и тут же прямо спросил: – А вы из Брянской области?

– Не совсем. Но там меня неплохо знают.

Маркелов старался настроить себя на рабочий лад. Его раздражал этот чинуша. Еще больше он злился на Лавра, не сумевшего самостоятельно решить все вопросы. Поэтому принялся жевать пирожное.

Правоторов напряженно сжал губы и уставился в окно. Должно быть, он уже привык к заискиваниям и почету. Здесь этим не пахло. И он несколько растерялся. Всем своим видом желал подчеркнуть, что таких, как Маркелов, в одной Москве пруд пруди и что заручиться поддержкой депутата не так-то просто. Но Маркелов продолжал есть пирожное. Опускаться до разговора с Лавром депутату не хотелось. Поэтому Василий Васильевич решил поговорить о себе.

– Я давно работаю в разных эшелонах власти. Когда-то начинал с сельсовета. Так что народ меня знает и ценит мои качества. Это здесь, в Москве, некоторые депутаты иногда производят впечатление болтунов. Но на периферии совсем другое отношение. Каждый руководитель старается заручиться поддержкой. Я много езжу по стране. Общаюсь с народом, знаю о многих проблемах. В том числе и на Брянщине. Вот, ваш товарищ меня все больше о радиационных пятнах выспрашивал. А ведь это вопрос государственный. Кто ж на него просто так ответит? От меня в области секретов нет. А с такими, как вы, и разговаривать не станут. Москвичей вообще в глубинке недолюбливают. Толку-то от вас мало. Норовите сорвать свой куш и исчезнуть… Так что, если серьезно решили строить и нуждаетесь в земле, давайте относиться с должным уважением к власти. Мне нет смысла даже начинать какие- то разговоры без четких гарантий. Я человек прямой и желаю принимать участие исключительно в крупных и надежных проектах. Поэтому потрудитесь еще раз убедить меня в необходимости вам помогать.

Маркелов чуть не рассмеялся. Из этой пространной речи он понял, что Василий Васильевич давно промышляет мелким взяточничеством. Но дорвавшись до кресла депутата, решил набить себе цену. Ну что ж, такого покупать – одно удовольствие. Он ведь собрался проглотить гораздо больше, чем его тщедушный организм способен переварить.

Маркелов отодвинул чашку и, закурив сигарету, небрежно поинтересовался:

– Какие ваши предложения?

– Мои?! – неожиданно для всех взвизгнул Правоторов. – Это вы мне должны делать предложения! А уж я буду решать, стоит оказывать вам поддержку или нет.

Маркелов внимательно посмотрел на депутата и медленно, с небольшим нажимом произнес:

– С того самого момента, когда вы, Василий Васильевич, впервые осмысленно или по неосторожности дали согласие помогать нам, вы начинаете подчиняться нашим требованиям и выполнять наши указания. Ясно?

Правоторов мгновенно побледнел и обернулся к Лавру, взглядом ища у него спасение. Но тот лишь кивнул головой, подтверждая услышанное.

– Если вам что-нибудь не понравилось в моем объяснении, мы готовы рассмотреть размер компенсации за потраченное на нас время.

– Вы из ФСК? – почти шепотом спросил Правоторов.

– Нет. Мы не связаны с государством. Мы просто бизнесмены. И не любим, когда кто-нибудь знает о нас больше, чем хотелось бы. Давайте сразу решим – вас интересуют деньги?

– Какие? – растерянно спросил Правоторов. Спесь он явно утратил.

– Любые.

– Вы на что намекаете? – снова взбодрился Василий Васильевич, решив овладеть ситуацией.

– Я намекаю? – удивился Маркелов. – Еще чего! Вам предлагают помочь нам и получить за работу очень приличные деньги. И хватит тратить время на изображение невинности. Любая разумная сумма, обозначенная вами, нас устроит. У меня нет времени на торговлю.

Лавр тревожно взглянул на депутата. Он ждал от него истерики или воплей о неподкупности. Решил, что тот сейчас же сорвется бежать на поиск ментов, и был готов применить силу. Но Правоторов вдруг как-то скрючился, словно его прихватил живот, и пальцами правой руки постучал по фалангам левой.

– Значит, так, – резко начал он. – Десять процентов от стоимости сделки за посредничество. Десять тысяч долларов за секретную карту радиационного загрязнения района. И в дальнейшем каждый год мой процент от прибыли.

– И все? – улыбнулся Маркелов.

– Я чего-нибудь не учел? – в бесцветных глазах депутата мелькнул желтый огонек.

– Да. Процент за молчание. Я очень болезненно реагирую на любую утечку информации. Доверьте мне самому определить эту сумму, думаю, так будет лучше для всех.