В нашей истории союз со шведским королем заключил боярский царь Василий Шуйский, за помощь против поляков подаривший шведам Водскую Пятину (Ингрию) и Карелию. Но мы с Михаилом Скопиным-Шуйским ничего и никому дарить не собирались; напротив, подумывали, чего бы такого попросить у шведского короля для Русского государства за помощь в борьбе против поляков. Шведы сейчас предпринимают очередную попытку завоевания Ливонии, ради чего наскребли одиннадцать пушек, две с половиной тысячи кавалеристов и одиннадцать тысяч пехоты, из которых восемь с половиной тысяч составляют копейщики и две с половиной – мушкетеры. Сейчас все эти силы в очередной раз безуспешно осаждают крепости Риги и Динамюнде. У находящегося в Дерпте Ходкевича силы гораздо скромнее – всего пять пушек, те же две с половиной тысячи кавалеристов и тысяча триста пехотинцев.

И несмотря на это, в нашей истории шведы грядущую битву проиграли, наверное, потому что у Ходкевича мозг все-таки есть, а у Карла и его генералов с серым веществом не густо. Или дело тут не в генералах, которые были против предложенной диспозиции, а в самодурстве самого Карла? Этого я пока не знаю, а знаю только то, что в случае своей победы, как и в нашей истории, король Сигизмунд сможет перенацелить литовскую армию на русское направление – а вот это нам было необходимо предотвратить! Пора возводить Скопина-Шуйского на трон, женить его на Ксении и, покончив со смутой, идти дальше на следующие уровни Мироздания, приближающие нас к тому единственному и неповторимому миру, который и является нашей Родиной.

Прибыли мы с Михаилом к шведскому лагерю пасмурным осенним утром со всей положенной помпой – то есть на штурмоносце, в сопровождении двух взводов первопризывных амазонок, тех самых, с которыми мы ходили на херра Тойфеля. Посадка, на глазах изумленной шведско-немецкой публики была совершена метрах в пятистах от ограды шведского лагеря, напротив главных ворот. Так как два месяца (или около того) назад моя супруга, родив, вернулась в строй, мы, забросив использование порталов, начали интенсивно использовать штурмоносец в качестве разъездного средства, беспощадно гоняя его по различным надобностям.

С магией в этом мире по-прежнему не очень, и дух нового Бахчисарайского фонтана до сих пор не накачал ее уровень до приемлемых значений. Единственная наглядная польза от его присутствия заключается в том, что теперь воду из этого источника можно пить, не испытывая содрогания от ее отвратительного вкуса. Одним словом, слушок о летающей металлической крепости, на которой передвигается господин тридевятого царства тридесятого государства великий князь Артанский, дошел и до шведского короля, как и информация о том, что с этим человеком (то есть со мной) лучше не ссориться. В порошок сотру!

Поэтому, когда штурмоносец, зависнув над самой землей, открыл десантный люк, в шведском лагере звонко проиграла труба, и у главных ворот начала расти толпа людей, в которых сразу можно было опознать начальство, большое и не очень. Прочая же публика повылезла на ограждающий лагерь утыканный кольями земляной вал и наблюдала за разворачивающимся спектаклем оттуда. Тем временем амазонки, полностью экипированные в защитные комплекты из мира Елизаветы Дмитриевны, выводили из люка своих коней и ловко вскакивали в седла. По части умения управлять своим скакуном в этом мире им не было равных. Ни шведские рейтары, ни польские гусары, ни крымские татары не понимали и не чувствовали лошадь так, как эти рожденные для войны юные девушки. Последними из десантного люка появились мы с Михаилом – только для того, чтобы сесть в седла подведенных нам массивных дестрие, и после этого вся наша кавалькада неспешным шагом направилась к гостеприимно распахнутым воротам шведского лагеря.

Король Карл сам встречал нас чуть поодаль от ворот, в конце шеренги одетых в черное королевских гвардейцев, изображающих из себя что-то вроде почетного караула. Шведский монарх оказался рыжеватым и коренастым человечком с длинными усами-пиками и короткой «испанской» бородкой на массивном подбородке. Рядом с ним стоял похожий на него мальчик десяти-двенадцати лет от роду, такой же рыжеватый и коренастый, но, разумеется, без бородки и усов. Тут и к гадалке не ходи, что это был старший из сыновей короля, Густав – отец с младых ногтей готовил его к королевскому ремеслу, беря с собой и на совещания с советниками, на заседания парламента-риксдага и в военные походы. Кстати, эти королевские советники одновременно были и учителями-воспитателями юного принца.

Приблизившись к строю королевских гвардейцев, мы с Михаилом спешились и из уважения к королю и его сыну пошли дальше уже на своих двоих. При нашем приближении Карл упер левую руку в бок рядом с эфесом шпаги, а правой приподнял над головой высокую черную шляпу, тем самым обнажив массивную «ленинскую» лысину.

– Артанский князь Серегин, колдун и полководец, насколько я понимаю, – скрипучим простуженным голосом произнес он, – скажите, какие дела привели вас в наши края и зачем вам понадобился шведский король, у которого и без того хватает забот?

– Да, – ответил я, – именно так. Только, с Вашего позволения, звание колдуна мне не совсем подходит, потому что я не занимаюсь колдовством, не варю зелья из лягушек и земляных червей, а всего лишь являюсь проводником воли Создателя в тех случаях, когда для этого требуется военная сила.

– Тогда вы, сударь мой, должны быть самим архангелом Михаилом… – с насмешкой произнес один из молодых вельмож, стоявших за спиной принца. Потом я узнал, что это был Юхан Шютте, учитель и воспитатель кронприца Густава, привыкший недостаток политического веса восполнять долей здоровой наглости.

Вместо ответа я наполовину выдвинул из ножен свой меч, показав этому наглецу сияющее жемчужным светом лезвие.

– Архангел Михаил, – произнес я после некоторой паузы, – находится на небесах возле господнего престола, а я, исполняя волю Отца, хожу по грешной земле среди обычных людей. В данный момент Его воля заключается в том, чтобы русское государство не только продолжило свое существование в прежнем виде, но еще было дополнительно усилено. Это вам понятно?

– Да, гере Серегин, понятно, – примиряющим жестом поднял руку шведский король, – должен сказать, что наш молодой друг не хотел сказать вам ничего обидного, и поэтому я прошу вас его извинить. Кстати, вы так и не сказали, какие дела привели вас в мой лагерь? Надеюсь, вы не собираетесь объявить нам войну от имени русских?

– Я не обижаюсь на этого молодого человека, – ответил я, – вы же, ваше величество тоже не станете обижаться, если вас облаяла собака. Что касается дел, то я действительно хочу кое-что предложить вам от имени России – но только не войну, а союз против Польско-литовского короля Сигизмунда. Совсем недавно мы разбили армию гетмана Жолкевского под Черниговом, и теперь предлагаем вам помощь для того, чтобы проделать то же самое с армией литовского гетмана Ходкевича.

Шведский король внимательно осмотрел меня с ног до головы.

– Вы можете видеть будущее и считаете, что без вашей помощи мы обязательно проиграем? – с некоторой долей скепсиса спросил он, – но ведь военное счастье переменчиво, и сегодня из двух противников побеждает один, а завтра другой…

– Никакого польского военного счастья в вашем грядущем поражении нет, – ответил я, – а есть только четкие взвешенные действия Ходкевича и ваши импульсивные необдуманные ответы на них. Если будете действовать как обычно, то обязательно проиграете, а если примете нашу помощь, то выиграете, и более того, надолго заставите поляков перестать претендовать на ваши территории…

– Так, – сказал Карл, оглянувшись по сторонам, – вообще-то гере Серегин, такие разговоры положено вести не в присутствии широкой публики, так что попрошу вас и вашего спутника пройти в мой шатер.

Через десять минут спустя в шатре шведского короля

Серегин Сергей Сергеевич, Великий князь Артанский

В королевском шатре мы оказались только вчетвером: король Карл, кронпринц Густав-Адольф, я и Михаил Скопин-Шуйский.