Когда всё успело зайти так далеко? Когда Чонгук впервые понял, что Нана ему небезразлична? Когда он впервые взял её за руку, когда впервые поцеловал или когда впервые сказал, что любит? Нет, наверное тогда, когда понял, что готов ради неё на всё, даже на самые безумные поступки, которые он не совершал до сих пор. Если это будет концом, то для них это будет началом. Осталось только разобраться в этом.

Чон вздыхает в последний раз, собирается с мыслями, перед тем как толкнуть тяжелые деревянные двери кабинета. Отец стоит у окна и курит свою любимую сигару, повернувшись к парню спиной. Он услышал, как его сын вошел, поэтому тут же поворачивается и тушит сигарету в пепельнице на столе рядом. Одним резким жестом приказывает парню сесть напротив, а сам садится на своё место.

В кабинете всё ещё стоит звенящая тишина. Отец всё ещё молчит, только сверлит взглядом брюнета и следит за тем, как он нервно шагает в конец кабинета и садится в кресло. Гуку и самому уже порядком надоела эта игра в молчанки, поэтому он решает начать сам:

— Я уже знаю, что ты в курсе о нас с Наной. Оправдываться или отрицать всё я не собираюсь, — монотонным и спокойным голосом поведал Гук, что заставляет лицо отца с каждой секундой меняться.

— Оправдываться не собираешься?! Тебе вообще стыдно или нет?! — он срывается на крик и громко ударяет кулаком по столу, заставляя все канцелярские предметы зазвенеть. Но Чонгук никак не реагирует на психи отца, только опускает голову и отрицательно мотает головой.

— Нет. Я люблю её и готов на всё, чтобы быть с ней. Даже если… На моем пути встанешь ты, — Чонгук поднимает голову и смотрит прямо в глаза отца, в которых полыхает ярость, убеждая его таким образом в своих серьезных намерениях. И господин понял это.

— Что же, — более-менее успокаивается он, прежде чем продолжить беседу, — даже так? То есть ты готов отречься от родного отца ради этой грязной связи со своей же сестрой! Какой позор… — Чонгук молчит, пытливо глядя на отца и ожидая его окончательного вердикта.

— Ты же знаешь, что мы не кровные родственники, отец. Что в этом плохого? — Гук старается сдерживать себя и свой внутренний голос, который он уже так долго сдерживает. Ему хотелось выговориться отцу, наконец, обо всём, что он думает. Может, сейчас идеальное для этого время? Или ему удастся переубедить отца в том, что в этих отношениях действительно нет ничего такого?

— Что в этом плохого?! Ты издеваешься?! — или не удастся. — Да если об этом узнает пресса, ты знаешь, какому риску это может подвергнуть компанию?! — не выдержав, вновь заорал мужчина. — Младший наследник компании встречается с собственной кузиной! Ты себе это так представляешь?!

— Только и думаешь о своей работе, задолбал уже! — повысил голос Чон, подорвавшись на ноги. Нет, всё-таки он сорвался, о чем тут же успел пожалеть. — Ты хоть когда-нибудь о своих детях думал?!

— Да, прямо сейчас об одном из них думаю! — закричал мужчина. — Я жалею о том, что так мало уделял времени твоему воспитанию! В итоге вырос неблагодарный сын с разыгравшимися гормонами! Тебе что, девушек мало?! Зачем к Нане прицепился?!

— Прицепился?! Такое слово как «любовь» тебе ни о чем не говорит?!

— Любовь?! Вы ещё дети, Чонгук! Какая любовь?! Выкинь эту дурь у себя из головы, наконец!

— Так для тебя любовь - это дурь, да? Именно поэтому наша мама всегда чувствовала себя неудобно рядом с тобой?! Ты её любил или нет?! — кажется, эмоциональное состояние Чона выходило из-под контроля. С каждой секундой он психовал ещё больше.

— Закрой рот, Чон Чонгук! Ты переходишь все границы! — мужчина уже замахнулся на сына, но вовремя остановил руку, сжав её в кулак прямо у лица парня.

— Ну что, ударишь меня? Это так ты собрался меня воспитывать и исправлять? — Чонгук тяжело дышал, не сводя с отца раздраженного взгляда. Он знал, что тот кроме как криков и ругани ни на что больше не способен, поэтому был уверен, что через пару дней всё уляжется и успокоится, а эта история забудется. Но тут всё вышло совершенно не так, как парень себе представлял.

— Нет, я планировал пойти другим путем, — мужчина натянуто улыбнулся, что заставило Чона насторожиться. — Вашим проделкам и подростковым играм пришел конец. Уже завтра я покупаю тебе билет в Америку, — мужчина так же быстро встает со своего кресла, но Чонгук только издает смешок. Его это заявление никак не удивило.

— А-а, ну конечно, — парень запрокидывает голову назад, не сдерживая широкой улыбки. Очевидность отца просто смешит его. — Это твой единственный козырь на меня? Решил упечь заграницу, чтобы под ногами больше не мешался? Ты же говорил, я еду туда летом.

— Планы изменились, Чонгук. И это ты меня вынудил так поступить. Собирай чемоданы, вылетаешь уже завтра вечером. На этом всё.

— А если я не хочу. Если сбегу уже сегодня ночью? Я ведь делал так уже бесконечное количество раз. Что тогда? — Чонгук игрался с отцом, потому что знал, что тот ничего не сделает. Не придумает ничего, чтобы удержать его в этом доме.

— Думаешь, у меня нет плана «Б»? — господин вновь ухмыльнулся, сощурив свои маленькие глазенки. — Ты наверняка не в курсе, что Нане уже подготовили жениха, с которым в скором времени её собирают познакомить, — и тут Чонгук замирает. Выражение лица медленно, но верно меняется, улыбка сползает, а всё тело напрягается. Он пытается понять, серьезно ли отец сейчас говорит, либо придумал такую небылицу на ходу и пытается сейчас шантажировать его.— Думаю, когда её отец узнает о вашей связи, тут же ускорит этот процесс и постарается как можно быстрее выдать свою дочь замуж. Если ты уедешь из города завтра же, я договорюсь с братом, и он отменит помолвку. Всё в твоих руках, Чонгук. Выбирай.

И в голове у брюнета тут же врываются миллионы мыслей. Былая уверенность испаряется, а на её место приходит необузданная злость, обида и страх. Страх за Нану. За её дальнейшую судьбу. За их дальнейшую судьбу. Как теперь ему поступить? Что делать в данной ситуации? Он словно загнанный в ловушку зверь, пытающийся найти выход в беспроглядной тьме.

Остаться рядом, но стать свидетелем новой жизни своей девушки рядом с другим, либо же уехать и исчезнуть из её жизни навсегда, лишь чтобы подарить свободу? Кажется, такой тяжелый выбор ему никогда не приходилось принимать.

***

Нана нервно расхаживает по комнате с телефоном в руках. Практически до крови кусает пересохшие губы, прерывисто дыша и ощущая, как сердце бьется всё быстрее и быстрее. Нервы, нервы, нервы… Кажется, волнение и страх заполнило всё естество, но девушка боялась не за себя, а в первую очередь за Чона, который наверняка сейчас пытается наладить их дальнейшую судьбу, скандаля с собственным отцом, а ей прямо сейчас предстоит серьезный разговор со своим. Она уже слышит его шаги по коридору, поэтому тут же откидывает телефон на кровать, пряча под подушкой, а затем быстро встает рядом, выпрямляясь в спине и убирая руки за спину, опускает голову в пол. Двери открываются, и на пороге предстал не только отец, но и мать. И, кажется, она была ещё злее, нежели её муж.

— Как ты посмела?! — закричала она, подходя ближе и звонко ударяя дочь по щеке. Нана падает на кровать, держась за щеку, но не издает ни звука. Она получала подобные пощечины так много раз, но почему именно от этой стало так обидно, что хочется заплакать? — Ты вообще отдаешь себе отчет в том, что делаешь?! — тем временем крики продолжались.

— Хватит, — строго и громко проговаривает отец, заставляя мать тут же замолчать и, злобно пыхтя, отойти от кровати. Отец подходит ближе и становится у кровати, глядя на девушку сверху вниз. — Криками ничего не решишь, а у неё может снова случиться приступ. Нам этого сейчас не нужно.

— Ох, какая забота, — наконец убрав руку от покрасневшей щеки, Нана поднимает полный слез, но при этом очень злой взгляд на старших.

— После такого уже можно и не думать. Свою ошибку ты вполне поняла и понесешь соответственное наказание. Все эти дни до заключения помолвки ты просидишь дома под самым строгим наблюдением, до того момента, пока жених и его семья не придут к нам на ужин.