— Ты очень изменился. — улыбнувшись, сказала она.

— Я знаю, но не понимаю в чем. — было такое ощущение, что мы оказались в каком-то параллельном мире: в отдалении стояли люди, вокруг жаркие джунгли, но вокруг ни звука, только наши голоса.

— Если хочешь, я могу рассказать, присаживайся. — жрица села в на траву, — У нас с тобой есть время поговорить.

— Сначала скажи, что ты знаешь обо мне? — решил я начать все с начала.

— Все, что ты мне рассказал в прошлый раз.

— Но я не помню, чтобы делился с тобой прошлым. Мы вообще почти не разговаривали. — удивился я.

— Ты просто забыл. Мне пришлось так сделать, чтобы ты не сомневался в своих силах. — змееглазая осмотрелась, — А когда я сказала тебе уходить, ты был уверен, что это твое самостоятельное решение.

— В чем смысл?

— Я уже говорила. Ты — гость. И путь назад для тебя — дело времени. — женщина обнажила зубы в искренней улыбке, — Я оказалась права, ведь ты уже нашел решение.

— Но я бы мог обратиться за помощью к пурана? — предположил я.

— Как ты их назвал. — вопрос прозвучал слишком резко для неспешной беседы.

— Пурана.

— Откуда ты узнал это слово?

— От того старого дикаря. — я неопределенно указал рукой в сторону столпившегося народа, на что жрица прошипела что-то неясное, но потом вновь заговорила миролюбиво.

— Ты скорее всего уже понял, что с пурана тебе дел не иметь. Скольких ты убил? Неужели просто так, преследуя свою цель?

— Нет, но их действия выглядят… Странно. Не думаю, что нам стоит вмешиваться в их дела.

— Ну вот видишь. — змееглазая с превосходством посмотрела мне в глаза. — А больше обращаться тебе не к кому. Краснокожие — их слуги. Далеко на востоке есть еще один народ, но они скорее подарят тебе просветление, которого ты не захочешь лишаться, чем позволят выбрать свой путь.

— Что это за народ? — решил я уточнить.

— Не важно. Теперь уже не важно. Скоро мы будем готовы к твоей миссии. — Жрица поднялась на ноги. — Дай нам один день, хорошо?

Не найдя, что ответить, я согласно кивнул и тоже встал. Мир подернулся пеленой, все вернулось на свои места. Змееглазая осторожно взяла меня за руку и повела к своему племени. Мои дикари собрались несколько в стороне, у затопленного убежища. Сначала я не придал этому особого значение, но потом заметил кое-что неладное. Аонва стояла напротив высокого дикаря, держа свои ладони на его груди. Они смотрели друг другу в глаза и явно были рады встрече. Это мне совсем не понравилось, я слишком пристально наблюдал за этим событием. Внезапно, змееглазая так сильно сжала мои пальцы, что я вздрогнул. В ответ на немой вопрос, она покачала головой, как бы говоря, что мне до этого не должно быть никакого дела. Именно в этот момент я понял, что не собираюсь брать ее с собой. Пусть спаривается со своим соплеменником, сколько бы я не грезил о ночах с ней, мне все равно не место в ее обществе. Придется истребить слишком много людей, а учитывая обстоятельства, это будет крайней тупостью.

Единственный, кто мне нужен — Крыс. Без него точно никак, в идеале, нужно было добиться от него какой-то преданности, благодарности. Чтобы надежно связать с собой. Весь мой путь в этом мире вышел на финишную прямую, мне следовало обзавестись надежными гарантиями, что все пойдет по плану. Все, что я имел с собой — утрачено. Впрочем, это была невысокая плата за подаренную надежду.

Уже к вечеру трудолюбивые дикари построили несколько крупных хижин. Среди прочей поклажи у них были вполне сносные железные топоры и какие-то примитивные пилы, приводимые в движение с помощью механизма, состоящего из двух шестерней, деревяного корпуса и рукоятки. С помощью таких пил, чернокожие мужчины сноровисто нарезали тонкие стволы деревьев на равные отрезки.

Со стороны это выглядело необычно, словно увидел сюрреалистический вид бензопилы. Один крутил рукоятку, другой подносил древесину, третий складывал готовый материал. Неудивительно, что они за такой короткий период, без единого гвоздя, возвели несколько зданий. Теперь все было готово к тому, чтобы я и Жрица отправились в путь. Крыс не стал возражать, он даже в своем племени держался отстраненно, а на попытки подсесть отвечал таким свирепым взглядом, что даже крупные дикари не рисковали оставаться рядом с ним. Позвав проводника к себе, я не стал ничего объяснять. Мы просто спустились в катакомбы, а жрица заранее все подготовила, отобрав десять соплеменников разного возраста, велев им выжить любой ценой.

Когда мы входили в зал Суматохи Фигур, я испытывал сильное волнение. Змееглазая чувствовала это, да и сама она не выглядела спокойной, часто хватаясь за мою руку, потом спешно отстраняясь. Только Крыс из нашей троицы вел себя естественно, он постоянно осматривался по сторонам в поисках опасности, иногда скользя по нам безразличным взглядом. Словно пес, он вел новых туристов по одной и той же тропе уже в тысячный раз, и ничего не могло его заинтересовать в этом месте.

Когда я вновь оказался у черного провала по ту сторону зала, что-то екнуло у меня в груди. Я посмотрел на испуганную жрицу, но не нашел ответа. Крыс вывел нас из лабиринта плоскостей, и кажется, никакой опасности не чувствуя. Только это меня и успокоило. Тяжело поднимаясь по ступеням, я слышал только гул собственной крови в ушах, слабость накатила с такой силой, что мне пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Никогда мне еще не было так страшно, как сейчас. В конце концов, когда мы вышли на свежий воздух, то я обомлел: вокруг всей пирамиды растянулось большое поселение, больше сотни домов. Множество чернокожих сновало тут и там, а прямо у входа стояла небольшая хибара, скорее даже беседка. Стоило нам появиться, оттуда донесся призывный крик, враз превративший размеренную жизнь дикарей в сплошной переполох. В считанные минуты вокруг нас столпилось несколько десятков человек, с обожанием смотрящих на свою жрицу. К ней же вышла ее дочь, порядком повзрослевшая. Рядом с нею шел высокий негр, наверняка набившийся в женихи.

В общем, встреча и празднество затянулись на несколько дней. Я не был этому рад, но и не мог препятствовать. В это время я и жрица сидели в отдельной хижине, вокруг нас столпились все те, кому было поручено помнить свой возраст. Оказалось, что за один переход мы преодолеваем двенадцать лет. Казалось бы, что много, но сколько нужно попыток, чтобы оказаться в двадцать первом веке? Тысячу? Десять тысяч? Как итог, мне придется потратить почти всю свою жизнь на то, чтобы бродить среди каменных аномалий.

Получив надежду, я очень быстро ее потерял. Что же теперь делать? В тот момент, когда я уже почти отчаялся, в дело вступила жрица. Она обняла меня, что-то тихонько приговаривая. Это помогло, тоска по дому временно стихла, я не заметил, как мы остались одни. Ее эбонитовое тело сияло в свете лучин, я вдруг осознал, что хочу ее. Странную, стройную, пахнущую неизвестными мне цветами, горячую…

Рано утром нас разбудил тревожный клич. Солнце только-только поднялось над горизонтом, я наспех оделся и выскочил вон, оставив обнаженную жрицу лежать на большом покрывале. Со стороны джунглей, по расчищенной от деревьев поляне, к нам приближалась странная процессия: около двух дюжин индейцев в совершенно нечеловеческих одеяниях, с разрисованными лицами, шли во главе трех великанов, также облаченных в странные одежды, состоящие из множества костей самой разной величины.

Я не знал, чего ожидать от всего этого маскарада, но добром здесь даже не пахло. Сообразительные дикари уже собирались со всех сторон, вооруженные копьями, томагавками и тесаками. Я вышел вперед, готовый принять на себя любой удар. Не дойдя несколько десятков шагов, я остановился, ожидая, что произойдет дальше.

“Ты убил наших братьев. Во имя чего?” — трудно было определить, кто из пурана сейчас со мной разговаривал, но по ощущениям — все трое одновременно.

— Вы забрали мое оружие, все мои вещи. Вы прогнали меня, когда я хотел знать правду. — стараясь выглядеть уверенно, я все же себя так не чувствовал, а в этом проклятом мире каждый мог читать меня, как открытую книгу.