Плеск моря, такого близкого и такого далекого. Оно сверкает под лучами солнца, играет под упругими порывами ветра. Вода близко и уже чувствуется её прохлада. Еще мгновение – и перед глазами уже другое небо. Это голубая бездна, наполненная неописуемой красотой. Течение несет вниз, к долине морских цветов, к дарам, которые не могут существовать на берегу. Подводная скала, покрытая розово-белыми кораллами. Из-под них выплыло испуганное движением полупрозрачное облачко – медуза. Она мелькнула перед глазами, играя лилово-сиреневыми красками, и уплыла в сторону. В далекой синеватой дымке показался чей-то образ. Он все ближе… Дельфин! Он весело проплыл несколько кругов и приблизился, разрешая притронуться к себе. И как только ладонь коснулась его нежной гладкой кожи, он уткнулся носом в бок и, подхватив, помчался на поверхность. Миллионы сверкающих пузырьков столпились вокруг, помчались следом за дельфином и вылетели на поверхность, переливаясь всеми цветами радуги. Солнце блеснуло в глаза. Дельфин, словно улыбнувшись и весело пискнув, поплыл дальше, оставляя за собой след на воде. А она быстро взлетела в воздух, расправляя влажные крылья – свобода! И снова внизу искрится море, а вдали появились горные хребты…. Берег песочный, местами мелкая галька. Вода плещется, легкая волна омывает ноги, ласково прикрывает берег, и мелкие камушки на мгновение всплывают вверх, становятся ярче, красочнее. Но океан продолжает играть, и вода отступает, бережно положив свои дары на берег. И они остаются лежать на берегу, поблескивая капельками, в ожидании очередной волны….

Дана очнулась. За окном по-прежнему была глубокая ночь. В квартире стояла сонная тишина. Свет луны и уличных фонарей едва освещал комнату. Во рту было сухо, хотелось пить. Дана медленно приподнялась, тело заломило. На столике рядом с кроватью кто-то заботливо оставил стакан воды и тарелку с бутербродами. Дана наклонилась, чтобы взять стакан, и голова слегка закружилась. В руках и ногах чувствовалась слабость, они будто не хотели слушаться нового тела. Вода оживила иссушенное горло, стало немного лучше. Дана снова повалилась на подушку, и легкий туман медленно опутал сознание.

– Уже третий день лежит, – донесся сквозь сон голос Тамары.

– Смотри, долежится, – ответил ей мужской голос.

– Перестань! Неужели тебе совсем не жаль ее?

– А чего ее жалеть-то? Это ты у нас сердобольная, ты бы всех убогих под свою крышу собрала. А вдруг эта окажется заразной?

– Ну чего ты мелешь-то?

– Чего, чего… Муку с хреном! Лечишь, лечишь, а все никакого толку!

– Ничего ты не понимаешь, молчи уже, – с упреком ответила Тамара.

– Давно уже пора узнать, чья она. Вот пусть родители ее забирают и лечат пусть сами. Да и вообще, в больницу ей надо. Чего случится, а ты виновата потом будешь. Нет, нечего ей тут делать….

…Рифы, постепенно перерастающие в остров. Мощные стволы деревьев возвышаются у подножия гор, изумрудные листья шелестят на ветру, на них играют солнечные блики. Заросли папоротника. Многовековые камни, покрытые пушистым мхом. Причудливые цветы, словно подмигивающие желтыми глазками серединок. В низкой траве синие мелкие звездочки – пятилистники. Воздух пропитан нежным ароматом древесной смолы и цветочного нектара. Течение ветра выносит наверх, на вершину горы. Стопы босых ног слегка покалывают мелкие камешки. Отсюда остров кажется застывшим изумрудно-пестрым морем.

– Пойдем со мной, – предлагает чей-то мужской голос.

Это уже было когда-то…. Дана обернулась. Рядом стоял тот, кого она давно знала. Правильные черты лица, мелкие морщинки в уголках темно-серых глаз, светящихся добротой, темно-русые волосы, спускающиеся чуть ниже плеч, седые пряди на висках. Одежда на мужчине была из белой ткани: широкие брюки, рубашка до колен. Босой. Он слегка улыбался, от него веяло мудростью и спокойствием.

– Пойдем, – с улыбкой согласно ответила она.

И они не торопясь направились вниз по узкой тропинке, наслаждаясь окружающей природой и теплом утреннего весеннего солнца. Вскоре тропинка расширилась и перешла в широкую площадку. Здесь они остановились. В небе над лесом раскинулась широкая радуга.

– Где-то прошел дождь, – сказала Сиа.

– Наверное, над Белой Рощей.

– Я буду скучать.

– Скорее всего, нет.

– Что ты хочешь этим сказать?

Он внимательно заглянул в её глаза.

– Может быть, с тобой все будет по-другому.

– Я не понимаю тебя. Что – по-другому?

– Есть вероятность, что ты потеряешь свои воспоминания об Эльхисе.

– Что? Я забуду обо всем, что мне так дорого, и даже тебя?

Он отвел взгляд в сторону.

– Я не должен был тебе об этом говорить.

– Но ты начал, Архо, значит, продолжай, – настойчиво потребовала Сиа.

Её собеседник смотрел в сторону радуги, которая постепенно бледнела на фоне неба.

– Человеческое тело уязвимо. Возможно, переход изменит тебя, и ты потеряешь свои воспоминания…

Они помолчали.

– Мне страшно, – вымолвила Сиа.

– Еще не поздно отказаться. Достаточно твоего раскаяния.

– Нет, – твердо сказала Сиа. – Я сделала все так, как считала нужным.

Она помолчала, раздумывая над последними событиями, и решительно добавила:

– Знаешь, Архо, иногда мне кажется, что даже наш мир не является идеальным.

– Что ж, значит, ты сама выбрала свой путь и винить в этом некого.

Они пошли дальше по тропе между скалами.

– Как ты думаешь, есть ли у меня возможность вернуться?

Архо шел впереди. После заданного вопроса он остановился, повернулся в сторону Сии и ответил:

– Знаешь, в любой системе каждый элемент имеет значение. Карточный домик – хрупкое строение. Чтобы он стоял прочно, надо, чтобы каждая карта занимала определенное место. Если пошевелить хотя бы одну карту, изменить ее положение, есть риск, что вся конструкция обрушится. Остается два выхода: либо постараться, чтобы каждая карта не шевелилась, либо осторожно исключить ее из системы, если это не ключевая карта. Вытащить карту гораздо легче, чем поставить ее обратно.

– Или есть еще третий выход, – с раздражением продолжила Сиа. – Разрушить всю эту хрупкую систему и построить новую, более прочную, а не ту, которая может разрушиться от простого дуновения ветра.

С этими словами она обошла Архо и, отойдя на несколько шагов вперед, присела на один из камней.

– Тебе сейчас трудно понять Истину. Ты еще не готова. – Голос Архо звучал тихо, медленно укладывая слова в памяти Сиа.

Неподалеку появилась тигрица с тигрятами. Она играла с ними на равнине, покрытой низкой травой. Архо положил руки на плечи Сиа.

– Я хочу, чтобы ты вспомнила все, чему я тебя научил. Это поможет тебе.

– Пойду, поиграю с ними, – сказала Сиа и спрыгнула с камня, направляясь к животным.

Тигрица довольно растянулась, положив морду на траву и прикрыв глаза. Лишь время от времени она лениво отталкивала толстой лапой разыгравшегося тигренка. Другой малыш, увидев Сиа, с любопытством подпрыгнул и подбежал к ней. Она почесала его за ухом, и он, довольный, повалился на спину, пытаясь при этом, играясь, куснуть ласкающую руку.

– Сиа! – окликнул девушку Архо. Он по-прежнему стоял наверху за камнем возле тропы. – Нам пора.

Она встала, оставив тигрят с матерью, однако один из них решил проводить её, ластясь и прижимаясь к ногам. Но тигрица приподняла голову и тихо рыкнула. Тигренок остановился, с любопытством смотря вслед девушке, а потом снова вернулся к матери.

– И еще, я должен тебе сказать, – продолжил Архо, когда Сиа подошла к камню. – Верь снам.