— Спорим, самостоятельную я писать не буду, но двойку за это не получу, — после нескольких легких ударов по плечу Лейлы, послышался голос одноклассника за партой сзади. В голосе Севастьяна не было злобы или ненависти, которые ощущались в душе брюнетки, что в конец сбило ее с толку.

Сначала Лейла не отвечала, но спустя еще несколько таких настойчивых фраз, она выпустила из себя безмолвную богиню.

— Что-то слишком много споров за последние три дня, — так же тихо прошептала девушка, одновременно пытаясь не мешать учительнице вести урок и также пытаясь отделаться от ненавистного ей одноклассника. После того, как брюнетка снова замолчала, к Севастьяну обратился его сосед по парте — Влас — и предложил поспорить с ним. На шоколадку с ликером. Почему бы и нет?

Лидия Яковлевна еще долго мусолила силу тяжести и гравитацию, что, казалось, и она сама поняла эту тему, но все изменилось, когда начались вопросы по силе трения.

— Что будет, если не будет силы трения? — спросила учительница, когда наконец-то закончила объяснять — а точнее, повторять — материал. — Лес рук… Ну же, Берта, может хотя бы ты ответишь?

Берта, как выразилась Ева, — местная энциклопедия. Знает все и вся, поэтому без проблем сможет ответить на любой вопрос. Рыжеватые кудри и круглые очки делают ее образ похожим на ботаника, но девушку никогда из-за этого не обижали, потому что класс оказался очень дружным, и даже у такой умной Берты нашлась своя компания таких же умных людей.

— Допустим, если сила трения внезапно пропадет, мы не сможем завязать шнурки, которые не будут держаться из-за отсутствия силы трения. Лифт не будет работать, так как упадет. Да даже элементарно подняться с кровати мы не сможем, ибо упадем!

На галерке несколько парней — местные раздолбаи-оболтусы — залились смехом, поэтому учительница попросила Берту остановиться и укоризненно взглянула на ржущих.

— Без них часы не ходят, без них не светит свет, а кто такие фиксики, большой-большой секрет, — напевали они, после чего, приложив указательный палец у губ, зашипели. А вроде одиннадцатый класс…

— Смешно им! — возмутилась Лидия Яковлевна после того, как весь класс услышал пение одноклассников и тоже залился смехом. — Тогда скажите мне, что будет, если сила трения будет ну уж слишком избыточной?

— Ну… например… — мямлил главный певец. — А, вот! Если дорога будет очень скользкая, ну, это же избыточная сила трения? — усомнившись в своей правоте, он взглянул на учительницу. Она лишь коротко кивнула. — То машины будут стыкаться друг с другом, врезаться в деревья.

Ответ был абсолютно верным, проблема только в том, что он вызвал слезы у Лейлы. Стыкаться… Врезаться…

— Можно выйти? — тихо спросила брюнетка, вытирая слезы рукавом. Когда ей разрешили, девушка мгновенно выбежала из класса и остановилась у окна. Открыв форточку, она высунула голову из нее и попыталась вдохнуть холодный воздух с настолько необходимым ей кислородом. Интересно, теперь каждая мысль о автомобилях и авариях будет вызывать у нее столь неадекватную реакцию?

Еще немного подышав, девушка закрыла форточку и села на подоконник. Перед глазами мелькнула знакомая фигура. Черт, только его здесь не хватало.

— Хэй, Лея, с тобой все хорошо? — на удивление заботливо спросил Севастьян, когда сел на подоконник прямо возле одноклассницы.

— Да, — пытаясь сдержать слезы, ответила та. — Сейчас вернусь в класс, — добавила брюнетка, спрыгнув с плиты.

Дэй попытался остановить девушку, схватив за руку, но неожиданно невидимка, соединяющая два куска ткани упала на пол, а края левого рукава блузки разлетелись в разные стороны. И это было роковой ошибкой.

Лейла остановилась и испуганно посмотрела на Севастьяна. Тот же не отводил взгляд от ее руки.

— Что это? — наконец-то одноклассник смог произнести хоть что-то, разглядывая совсем свежие шрамы от порезов. Кровь на них была засохшей, но это не мешало в некоторых местах наливаться ярко-алой жидкостью. — Лейла, я спрашиваю, что это?! — громко крикнул он, когда ответа не последовало.

— Отвали! Мои руки, что хочу, то с ними и делаю! — пыталась вырваться девушка, но из-за стальной хватки блондина это было невозможно. — Тем более, что ты уже один раз мне проспорил: говорил, что больше никогда не поможешь мне, а сам же при первой моей слезинке прибежал! Так что отпусти меня и не лезь в мою жизнь! — на эмоциях кричала Лейла, пытаясь забрать назад свою руку. Но хватка Севастьяна мгновенно ослабла, и одиннадцатиклассница сразу же отбежала на безопасное расстояние.

— Тогда и ты мне проспорила, — констатировал факт одноклассник. — Обещала, что никогда не заплачешь, а сейчас я вижу твои слезы, — спокойно досказал он. — Поэтому скажи: почему ты это сделала?

Абсолютная тишина продолжалась до самого конца урока. Как только прозвенел звонок на перемену, из классов выбежало море детей, поэтому зрительный контакт между Лейлой и Севастьяном разорвался после единого слова, прошептанного в адрес последнего.

«Родители», — одними губами произнесла девушка перед тем, как исчезнуть в толпе малышни.

========== Спящий утырок ==========

Пятница была любимым днем недели Лейлы. По пятницам она всегда занималась рисованием. Даже когда девушка находилась далеко от дома и любимой студии рисования, когда уезжала с родителями на отдых, когда целый день была занята чем-то другим. У нее всегда было время написать очередной портрет или натюрморт. Преподаватель часто посылала Лейлу на всякие конкурсы и говорила родителям, что у девочки дар. На что мама улыбалась и тихонько отвечала, что этот дар достался от дедушки — он был художником. Его картины висели в самых известных галереях мира: в Лондонской национальной галерее, Эрмитаже и даже Лувре! Именно дедушка научил Лейлу азам дела всей своей жизни. Именно благодаря ему девушка до сих пор временно теряет способность дышать, когда видит новые кисточки или краски.

В прошлую пятницу, на шестой день смерти родителей, одиннадцатиклассница написала портреты родителей. Папа улыбался и обнимал счастливую маму. За ними находились горы, на которые они когда-то хотели забраться. Они всегда мечтали достигнуть вершины если не Эвереста, то хотя бы какой-то небольшой горы высотой всего лишь каких-то три или может быть четыре километра.

Лейла не решилась показать Матвею портреты. Она спрятала их в семейный альбом, который чудом посчастливилось забрать так, чтобы бабушка не заметила.

Уже третья пятница не в студии рисования. Первая была тридцать первого января, поэтому занятие отменили, вторая — после переезда к брату, а третья — сегодня. И как совершенствоваться, если никто не может указать на твои ошибки?

В школу Лейла пошла пешком. В честь пятницы она даже надела школьный сарафан, но, конечно же без фартука, который так нравился маме. Какой бы сильной не была любовь к маме, ненависть к фартукам у брюнетки все же была сильнее.

Она решила добраться в школу другим путем. Конечно, получалось на добрых десять минут дольше, но зато можно не бояться, что по пути встретиться какой-то утырок вроде Севастьяна Дэя.

Когда Лейла вошла в класс, то увидела, что все уже сидят на своих местах и что-то увлеченно обсуждают каждый в своей компашке. На галерке громко смеялись, остальные спокойно разговаривали, и только вышеупомянутый утырок сладко спал. Голова покоилась на рюкзаке, руки обняли тот же рюкзак, глаза были закрыты, а губы расплылись в легкой улыбке. Что же, нужно будить его, подумала Лейла и улыбнулась своим шальным мыслям.

— Вставай, проклятьем заклеймённый, — громко протянула брюнетка вместо приветствия. — Весь мир голодных и рабов! — не зря в пятнадцать лет она выучила «Интернационал». Просто так, интереса ради. Когда девушка начала петь следующие строчки, кроме миссии «Разбудить Дэя» также совершенно случайно выполнились миссии «Обратить на себя внимание всего класса» и «Заставить всех думать, что ты пролетарий». Что же, неплохо, неплохо.

— Женщина, дай поспать, — сквозь сон произнес Севастьян. — За всю ночь глаза ни разу не сомкнул.