– Меня не устраивают сотрудники, у которых плохая память, и они не могут запомнить то, что я сказала минуту назад. Я сомневаюсь в Вашей компетентности, поэтому или Вы докажете обратное, или можете искать другую работу.

На этих словах Максим зашла в кабинет отца. Гай, который всё это время развлекался рассматриванием Людочки и эмоций на её кукольном лице, подмигнув ей, последовал за Максим, за ними пожав плечами, зашёл Трифон.

Людочка постояв с пару минут, и всё таки усвоив информацию, и отложив её в новый файл, наконец, поняла что всё очень серьёзно. Девушка метнулась к своему месту и в течение десяти минут сообщила всем, кто обычно присутствовал на таких совещаниях у Изборцева, что они должны быть в его кабинете к четырнадцати часам. Затем, подумав ещё, она, быстро поправив идеальную прическу, разгладив на себе идеальную юбку и расправив несуществующие складки на белой блузке, зашла в кабинет.

– Максимилиана Андреевна, может Вам чаю?

Максим, которая уже с тоской смотрела на кипы бумаг, выкладываемые перед ней Трифоном, подняла голову.

Гай тоже отвлёкся от созерцания вида из окна двадцать пятого этажа, и опять подмигнув Людочке, спросил:

– А кола и чипсы есть?

– Да… там есть автомат в общем холле… но я не знаю какие Вам…

– Пойдём, покажешь, где этот автомат, а то здесь у вас потеряться можно. Буду потом, как в фильме ходить и кричать: «Люди! Где вы?». Макс, тебе какие чипсы взять?

– С сыром, и фанту возьми, ладно?

– Ну, а у господ юристов я не спрашиваю. Думаю, Вы такое не кушаете, – Гай подмигнул Трифону и вышел из кабинета за Людочкой.

Вскоре они вернулись, причём Людочка помогала нести чипсы, а Гай колу, фанту и ещё шоколадки Марс и Сникерс. К их приходу Максим с тоской в глазах вникала в то, что ей говорил Трифон о главных людях в правлении корпорации.

– Держи, – вывалив всё из рук на стол, Гай бросил ей пакет чипсов, который упал прямо на бумаги перед ней.

– Осторожней, молодой человек, это важные документы, – Трифон зло блеснул глазами из под стёкол очков, – Максимилиана, ты собираешься есть здесь это?

– Да…

Максим взяла пакет с чипсами и, демонстративно открыв его, медленно положила чипсину в рот, и, смотря в глаза Трифону, стала хрустеть ей.

– А крошки… – на лице Трифона отразился ужас.

– Трифон, да не парься так, мы особо крошить не будем, – Гай уже вовсю хрустел своим пакетом чипсов с луком и сметаной.

Потом он, как галантный кавалер открыл, для Максим железную баночку Фанты, и поставил перед ней. Максим чувствовала на себе испепеляющий взгляд Трифона, но так же медленно отпила фанту и опять продолжила есть чипсы.

Минут через двадцать, когда Гай взглянул на часы и понял, что до совещания ещё целый час, он вдруг вспомнил:

– А давай пиццу закажем? – он посмотрел на Максим.

– Сюда? – в голосе Трифона уже были нотки паники.

– Заказывай, я с тунцом хочу, – Максим была так рада, что с ней Гай. Иначе она бы просто не вынесла всего этого, – только у меня денег мало… Мне ещё в банк нужно заехать.

– Я заплачу за пиццу, – вдруг сказал Трифон.

Максим даже подняла взгляд от бумаг, услышав такое.

– Спасибо, – она улыбнулась Трифону, – а то мы рано на электричку сели и за весь день ещё ничего не ели.

– Может лучше в ресторан сходить или в кафе, здесь есть – я угощаю, – сейчас голос Трифона был другим, человечным.

– Нет. Спасибо за приглашение, но я пиццу хочу, – Максим опять улыбнулась ему и, хрустя чипсами, погрузилась в изучение бумаг.

***

Вскоре Трифон с ужасом смотрел на то, во что превратился стол главы корпорации. На нём стояла открытая коробка с недоеденной пиццей, лежали пакеты, в которых принесли фастфуд, там же стояли банки кока-колы и фанты, валялись обёртки от Сникерса и недоеденные шоколадки вперемежку с ценными бумагами фирмы.

К назначенному времени совещания Гай прибрался на столе, выкинув коробку из-под пиццы в мусорное ведро и собрав фантики и пустые банки. Потом сел на диван у окна, перед которым стоял невысокий столик и положил на него пакет чипсов, которые продолжил с хрустом поглощать, запивая колой.

Трифон бросил на него грозный взгляд, понимая, что его слова всё равно пропадут впустую.

Максим тоже прибралась на столе перед собой и оставила только баночку фанты, а недоеденные чипсы выкинула в мусорное ведро у стола. Видя, что ещё есть время до начала совещания она вышла из кабинета в туалет. То, что новость о ней уже облетела весь этот муравейник, она поняла сразу по взглядам, обращенным на неё. Теперь все её откровенно рассматривали, как зверушку в зоопарке, экзотическую зверушку, но не более. В их взглядах было любопытство, а за своей спиной она слышала смешки и нелестные комментарии. Делая вид, что она этого не замечает, Максим, дойдя до туалета, долго стояла, закрывшись в его кабинке. Очень тяжело из вакуума тихой жизни окунуться в такое. Она понимала, что сейчас, на этом совещании, или она возьмет всю власть в свои руки или её просто не примут всерьёз, считая избалованной дочкой отца и вообще маленькой глупой девчонкой, влезающей в игры взрослых. Но она не собиралась сдаваться и поэтому, подойдя к зеркалу, долго умывала лицо холодной водой, которая давала силы, как будто смывая с неё груз проблем. Потом Максим сняла кепку. Всё равно её густые и длинные волосы не помещались под ней и она, обычно скрутив их в петлю, подвязывала серой бархатной лентой сзади. Но кепка закрывала глаза, и под ней можно было спрятать лицо, только вот сейчас она не имеет права прятать лицо. Она должна смело посмотреть им всем в глаза и заявить о себе. Ещё раз, взглянув на себя в зеркало и убрав непослушные завитки золотых волос за ушко, она мысленно сосредоточилась, зная, что она сможет, ведь она – дочь Изборцева.

***

Постепенно кабинет отца заполнялся людьми, которые, рассаживаясь за стол, бросали на неё любопытные взгляды. Когда Людочка объявила, что все вызванные на совещание присутствуют в кабинете, Максим перевела взгляд на Трифона. Ей нужно было, чтобы он, как юрист корпорации, как доверенное лицо её отца представил её всем. Конечно, Максим могла заранее с ним об этом переговорить, но она не хотела это делать. И вот теперь настал важный момент. Трифон тоже знал, что сейчас хочет он него девушка. Он помедлил, зная, что на его лице сейчас не отражаются эмоции, затем встал из-за стола:

– Дамы и господа, позвольте представить вам – Изборцева Максимилиана Андреевна, дочь господина Изборцева, которая теперь, в отсутствие своего отца, возглавит корпорацию «Булат».

Максим выдохнула, она понимала, что Трифон тоже сильно переменился после ареста её отца, и поэтому ему нельзя верить. Но сейчас он её не подвёл, и, слушая дальше его речь о её юридических полномочиях, она знала, что он всё говорит правильно, так как должен.

После речи Трифона у многих возникли вопросы, и он с таким же достоинством стал на них отвечать. Когда у присутствующих исчерпались все вопросы о ней, её юридическом статусе, об её отце, о корпорации и планах её деятельности без господина Изборцева, Максим знала, что теперь она должна говорить.

– Господа, я рада, что все юридические тонкости моего назначения на главу корпорации вам разъяснил юрист. Если есть ещё какие-либо непонятные моменты по моему юридическому статусу, пожалуйста, обращайтесь к Трифону Сергеевичу, он готов ответить на все ваши вопросы, а теперь, поскольку я возглавила корпорацию «Булат», у меня есть вопросы к вам…

Откуда это было в ней, она и сама не знала. Но за время, пока Трифон объяснял ей по бумагам, у неё действительно возникали вопросы по деятельности глав отделений корпорации, которые она писала карандашом в блокноте и сейчас уже не терялась в том, что хотела выяснить у этих людей. Закончив свою речь, она замолчала.

Они тоже молчали, те, кто сидел напротив неё за длинным столом, все на её взгляд такие одинаковые, соблюдающие дресс-код и живущие по правилам. И в их взгляде было то, что их всех объединяло – это ненависть к ней. И она её буквально физически ощущала, но, видно, желание сохранить работу и хорошую зарплату в этих людях пересилило их эмоции и поэтому они по очереди стали отвечать на заданные вопросы.